Три шага в неизвестность. Роман

– Говоря современным языком, в вашей карме активировалась своеобразная программа. Она раз за разом приводила и будет приводить вас к одному и тому же финалу.

– То есть всякий раз я буду умирать насильственной смертью от руки близкого человека?

– Увы, да.

– И с этим ничего нельзя поделать?

– Нет, почему же… – Смыслов сделал продолжительную паузу. – Видите ли, ситуация исправима, но есть определённые сложности. Всё зависит исключительно от вас – от вашей смелости, решительности, способности переступить через свои внутренние барьеры.

– Так-так, – пробормотал Антон Владимирович. – Как я догадываюсь, внутренними барьерами вы называете нравственные установки. Давайте-ка поговорим об этом поконкретнее. Через что такое в себе я должен переступить?

– Да, разумеется. Без конкретики нам не обойтись. Но предупреждаю: разговор будет непростым. И пожалуйста, Антон Владимирович, не забывайте, что я всего лишь выполняю свою работу.

– Я вас понял. Обещаю, что буду сдерживать свои эмоции.

– Очень хорошо!

Смыслов задумчиво пошагал по комнате. Потом сказал:

– Из двух первых сеансов мы узнали, что смертельную опасность для вас представляли близкие люди. А точнее – друзья. Кроме того эти персонажи, по вашим словам, были чем-то похожи друг на друга. Полагаю, нет нужды спрашивать, похож ли на них последний персонаж…

Толмачёв задумался.

– Наверное, вы правы, – согласился он. – У двоих предыдущих были густые бороды. У последнего – усы и аккуратная бородка. Но сходство есть. Точно есть! Черты лица похожи. Теперь я в этом не сомневаюсь. И главное – глаза. У всех троих они ярко синие, – он вопросительно взглянул на врача. – Значит, и в настоящее время в моём близком окружении есть человек, имеющий внешнее сходство с теми, от чьих рук я погибал в предыдущих жизнях?

Смыслов неопределённо качнул головой.

– Вам лучше знать…

«Да, мне лучше знать, – подумал Антон. – Кажется, я уже догадываюсь, кто это может быть. Чёрт возьми, неужели… неужели это Пашка?! Не хочется в это верить. Но он похож, действительно похож. И глаза у него ярко синие».

Внезапная догадка больно резанула душу. Пусть бы кто угодно, только не Павел Коржин – старый, проверенный, надёжный друг. Теперь же получается, что он не только ненадёжен, но и смертельно опасен. Нет, в это решительно не хотелось верить. С одной стороны, мотив у Павла есть – и очень весомый. Но с другой… Ведь это же Паша из чисто дружеских побуждений и совершенно бескорыстно помог своему другу устроиться на солидную должность в администрации области.

С трудом преодолев сдавившее грудь волнение, Толмачёв сказал:

– Ладно, с вероятным противником мы, условно говоря, определились. Что теперь делать?

– Теперь осталось самое простое. И в то же время – самое трудное. Вы должны изменить программу.

– Каким образом?

– Обезвредить своего, как вы только что выразились, вероятного противника.

Толмачёв медленно поднял на собеедника окаменевшее лицо.

– Вы хотите сказать, что я должен нанести удар первым? Вы понимаете, что вы мне советуете?

Смыслов отчаянно замахал руками.

– Господь с вами, Антон Владимирович! Я вам ничего не советую. И уж тем более – упаси, Боже! – ни к чему не подстрекаю. Вам нужна была информация – вы её получили. Я всего лишь добросовестно выполнил свою работу – не более того. И разве я не предупреждал вас о том, что разговор будет непростым?

– Да, действительно, – Толмачёв усилием воли погасил эмоции. – Простите меня, не сдержался. Но… Ладно, допустим, что я приму радикальные меры. Что последует за этим? Теперь я превращусь в кармического палача?

– Нет-нет! – убедительно воскликнул Смыслов. – Для подобного развития событий потребовалось бы запустить новую программу. Вы же попросту внесёте сбой в существующую, и она перестанет работать.

– Но вы сказали, что я должен изменить программу.

– Я всего лишь неточно выразился. У вас ко мне ещё есть вопросы?

– Нет. То есть – да.

– Я внимательно слушаю.

– По определённым признакам у меня складывается подозрение – нет, предположение – относительно конкретного человека. Но ведь я могу ошибиться. Как мне убедиться в том, что ошибки нет?

Смыслов задумчиво надул щёки, затем шумно выпустил воздух.

– Видите ли, все предыдущие случаи с тяжёлым исходом оставляют отметины на теле в последующих инкарнациях. Это родинки, бородавки, родимые пятна, рубцы неизвестного происхождения. Во время последнего сеанса вы получили пулю в грудь. Скорее всего, у вас от неё остался след. Я могу взглянуть?

Толмачёв отрицательно мотнул головой.

– В этом нет необходимости. Там у меня родимое пятно.

– Вот! – Борис Алексеевич поднял кверху указательный палец. – Теперь, что мы знаем о вашем противнике? Он ранен. И, судя по всему, ранен тяжело. Есть вероятность того, что его рана тоже оказалась смертельной. А это значит, что и на его теле в месте ранения осталась отметина.

Антон Владимирович поднялся из кресла.

– Ну что же, больше у меня вопросов нет. Полагаю, на этом мы можем закончить?

– Да.

– Что я вам должен?

Смыслов по-свойски махнул рукой.

– Ну что вы, Антон Владимирович! С некоторыми людьми в виде исключения я работаю бесплатно. А уж для такого человека, как вы…

– Сколько? – резко оборвал его Толмачёв.

Со смущённым видом Смыслов назвал сумму. Антон Владимирович расплатился и ушёл.

Закрыв за Толмачёвым дверь, Борис Алексеевич задумчиво побродил по кабинету. Потом подошёл к окну. Вскоре он увидел, как его пациент заходит на стоянку и садится в машину. Спустя пять минут, не менее, его автомобиль тронулся с места. Ну что же, подобная задержка красноречиво говорила об эмоциональном состоянии данного клиента. Смыслов извлёк из кармана мобильник и сделал звонок.

– Да, Борис! – услышал он в трубке знакомый голос. – Я слушаю.

– Мы закончили.

– Ну и?.. Не тяни кота за хвост. Каковы результаты?