Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах

Это примеры крайностей, в которые общество попадает, когда впервые начинает работать с такого рода понятиями. Одновременно все же стали появляться достаточно оптимистические представления о сложном развитии культур. На протяжении того же XIX в. в цивилизации стали видеть не только высший уровень развития культуры или стадию агонии, но и своеобразный исторический феномен. Здесь определенную роль сыграл дарвинизм со своей сущностной ревизией библейских представлений о единовременном творении всего сущего. В определенном смысле теория Дарвина была перенесением на животный и растительный мир, а оттуда и на историю, идеи капиталистической экономической конкуренции. Мощное развитие получила и сама идея эволюционизма[56 - Начиная с издания труда Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859) эволюционизм фактически полностью сменяет креационизм и начинает играть его роль в развитии культуры, являясь методологической базой всех типов наук (Панин Д. М. Теория густот. Опыт христианской философии конца XX в. М., 1993. С. 94–104).], хотя и встречена была с осторожностью. Сторонники «замкнутых цивилизаций» фактически считали, что их может быть сколько угодно и «каждая культура находится в непосредственной связи с Богом» (Л. фон Ранке). Г. Рюккерт в своем «Учебнике всемирной истории в органическом изложении» заявил, что «историческая действительность не может быть логически правильно расположена в виде одной линии».[57 - Цит. по: Ионов И. Н. Теория цивилизаций: этапы становления и развития // Новая и новейшая история. 1994. № 4–5. С. 39.]

Любопытно, что именно в России фактически рождается представление о цивилизациях как пространственно-временных конструкциях (теория «культурно-исторических типов» как «действующих лиц истории» Н. Я. Данилевского[58 - Он предложил, правда, тоже отталкиваясь от своей критики общечеловеческой культуры, концепцию культурно-исторического типа, состоящего из четырёх основ: религия, культура (наука, искусство, техника), политика, общественно-экономический уклад. А «ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу» (Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к Романо-германскому. М., 1991, с. 92).], российские востоковеды первой половины XIX в.[59 - Н. Я. Бичурин, архимандрит Петр Каменский, М. Н. Суровцов.], Т. Н. Грановский), но наиболее четкое и аргументированное выражение такой подход нашел в работах Арнольда Тойнби[60 - Его 12-томный труд «Постижение истории» (A Study of History, 1934-61) посвящен анализу возникновения, развития и умирания мировых цивилизаций. Тойнби выделял 21 цивилизацию, для которых характерны уникальные универсальные религии, мировые государства и философии (впоследствии – 36 цивилизаций и 5 «живых» цивилизаций третьего поколения). Цивилизация для него – это группа стран и народов, связанных общей судьбой и мировоззрением и она противостоит примитивным обществам. Причинами роста и развития цивилизации являются «вызов» и наличие творческого меньшинства. См.: Тойнби А. Постижение истории. М.: Прогресс, 1990. О его философии истории см.: Косминский Е. А. Историософия Арнольда Тойнби // Вопросы истории. 1957. № 5; Чесноков Г. Д. Проблема цивилизации в философии истории Арнольда Тойнби // Вопросы философии. 1966. № 10; Переписка Н. И. Конрада с А. Тойнби // проблемы истории и теории мировой культуры. М., 1974; Рашковский Е. Б. Востоковедная проблематика в культурно-исторической концепции А. Дж. Тойнби. М., 1976; Семенов Ю. Н. Социальная философия А. Тойнби (критический очерк). М., 1980.]. Несмотря на то, что в трудах различных историков и философов это понимание нашло самую широкую поддержку, его все же, по большому счету, можно обвинить во все еще сохраняющемся просветительском понимании цивилизации как самого высокого уровня развития общества.

Между тем, здесь, вероятно, точнее будет средневековое понимание «мира» (pax). На рубеже тысячелетий, который все «миры» не случайно воспринимали как знаковую веху в своей собственной и всемирной истории, закончилось образование евразийских цивилизаций («миров») по широте и сложился окончательно так называемый «пояс цивилизаций» от Атлантики до Тихого океана. Оформились «миры», которые условно можно назвать «материнскими» (христианский, мусульманский, буддийский, конфуцианский), оформлялись они с помощью идеологической экспансии, путем распространения «истины» («идите и несите всей твари на земле истину»). Именно на это обратил в свое время внимание К. Ясперс, выдвинувший идею «Осевого времени» и сделавший акцент лишь на двух параметрах этого процесса, – оформлении Текстов и появлении Учителей. В Европе завершился процесс антропогенизации вмещающего ландшафта[61 - «Вмещающий ландшафт», по определению Кульпина Э. С., – «жизненное пространство Человека хозяйствующего на уровне этноса и суперэтноса» (Кульпин – Губайдуллин Э. С. Золотая Орда. Проблемы генезиса Российского государства. М., 2006. С. 174).] и переход к пашенному земледелию, созданы «первый витраж, первый готический свод, первая героическая поэма» (М. Блок).

Но средневековые цивилизации – это комплексные конструкции, в рамках их зарождения и эволюции обязательно идут два процесса, – складывание не только общецивилизационной парадигмы на основе «мировой религии», но и оформление геополитической конструкции в форме «империи». Первоначальное распространение шло по освоенным ранее в рамках первых протомиров – «оазисов» пригодным землям за счет их объединения. Эти «материнские цивилизации» условно могут быть названы аграрными, ибо в них на первый план выходит земля как преимущественная сфера применения человеческого труда в области земледелия или скотоводства.

Именно история этих классических цивилизаций и дает возможность выделить наиболее характерные черты этой конструкции. При этом необходимо подчеркнуть, что методологический анализ их истории проводился, как правило, в европейской культуре, которая до сих пор пытается сочетать два подхода – конфессиональный и секулярный. Если до эпохи Возрождения «миром» считалось пространство Истины (отсюда миры именовались «христианским», «мусульманским», «буддийским и т. п.), то под влиянием широко распространившейся идеи научно-технического прогресса, в «мире» стали видеть определенную стадию социального и технического прогресса. Эти два подхода кардинально разошлись именно в период эпохи Просвещения

Если исходить из логики исторического процесса, под «цивилизацией» следует понимать не уровень развития того или иного общества. Такой подход был характерен для XVIII – начала XIX вв., когда на базе традиционной историко-культурной европейской парадигмы, основывающейся на эволюционном подходе, складывались первоначальные светские однолинейные теории развития (теория континуитета, марксизм, неоэволюционизм, теории модернизации и др.). Впоследствии стал формироваться и широко распространяться цивилизационный подход, рассматривающий всемирную историю как результат взаимодействия отдельных культурных ареалов (Данилевский Н. Я., Шпенглер О., Тойнби А., Сорокин П. и др.).

Спор формационного и цивилизационного подходов, который происходит на наших глазах сейчас, на самом деле, всего лишь частный случай вечного их противостояния. Любое историческое явление необходимо смотреть по горизонтали (в пространстве) и вертикали (во времени). В рамках средневекового периода, когда активно шло становление «миров», этот процесс просматривался, прежде всего, во времени, «сверху вниз». Результатом явилась вертикальная модель истории и формационный подход как деление этой истории на значимые части (периоды, эоны, формации). Формационный марксистский подход в определенном смысле апогей и предел этого рассмотрения.

История отдельных периодов оценивалась с точки зрения их «вклада в историю», иначе говоря, значимости для нововременной культуры, но в итоге получалось порой так, что любая доиндустриальная, догоризонтальная стадия в любой цивилизации стала именоваться пустой. Так у итальянских гуманистов и просветителей родилось презрение к «средним векам». «Историю этого времени, – считал Вольтер, – необходимо знать лишь для того, чтобы ее презирать».

Двадцатый век с подачи девятнадцатого, пытавшегося понять причины культурного шока, пережитого европейской культурой при встрече с «чужими» культурами в процессе колониальной и миссионерской экспансии XIV–XIX вв., стал смотреть «по горизонтали» и сравнивать европейский опыт строительства цивилизации с опытом иных миров.

Время показало, что это тоже была крайность, ибо даже это сравнение могло приводить к весьма неприятным результатам[62 - Одним из последствий этого стал разнобой в понимании «цивилизации»: «Цивилизация представляет собой некую культурную сущность…наивысшего ранга… самый широкий уровень культурной идентичности людей» (Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 34). «Цивилизация – это совокупность материальных, политических и духовно-нравственных средств, которыми данное сообщество вооружает каждое поколение его членов, вступающих в состояние «взрослости», «дееспособности», «полноправия» (Барг М. Категория «цивилизация» как метод сравнительного исторического исследования (человеческое измерение) // История СССР. 1991. № 1. С. 72). «Цивилизация – мера развития общества, социума; культура – мера развития личности, а также системы ценностей и способа деятельности» (Ланда В. Г. Восток: цивилизация, формация, социум // Вопросы истории. 1995. № 4. С. 52). «Цивилизация – это сообщество людей, объединенных основополагающими духовными ценностями и идеалами, имеющие устойчивые особые черты в социально-политической организации, культуре, экономике и психологическое чувство принадлежности к этому сообществу» (Семеникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 1994. С. 37). «Цивилизация – это исторически устойчивая совокупность этносов, имеющих письменность, государственность, связанных общностью ядерных социальных отношений, культурных традиций и идей» (Розов Н. С. Структура цивилизации и тенденции мирового развития. Новосибирск, 1992. С. 88–89). Быть может, действительно все дело в том, что сама по себе «история человечества дает бесконечное разнообразие материала для формирования разнообразных классификационных схем цивилизаций» (Ахиезер А. С. Диахронность и синхронность цивилизаций: теория и методология исследования // Цивилизации. М., 1993. Вып. 2).]. Скажем, именно на этой основе стала формироваться «покаянная» европейская литература, доказывавшая происхождение европейской средневековой культуры от исламского мира.

Необходимый симбиоз в некоторых своих чертах фиксируется к концу XX в., чему, вероятно, способствовала и ситуация активно идущей деидеологизации и конвергенции евразийских культур. Были выделены не только древние и средневековые цивилизации и начато их комплексное сравнительное изучение, но даже заговорили о некоторых зонах как цивилизационных, например, «кочевой цивилизации».

В итоге можно сказать, что «цивилизация» – это определенный «мир» как пространственно-временной культурный континуум, у которого есть «своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть»[63 - Шпенглер О. Закат Европы. М., Пг., 1923. Т. I. С. 20.].

Можно выделить и цивилизационные или «мировые» признаки.

Определенность исторического периода. Начало его фактически определил К. Ясперс[64 - Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 32.], предложивший понятие «осевого времени» (Achsenzeit, 800–200 гг. до н. э.) и выделил несколько его признаков: растущая демифологизация, интеллектуализация, рост интереса к человеку, к индивиду, оживление культурных контактов, «человеческая экзистенция как история становится предметом размышлений», «возник тот человек, который существует сегодня» и др. Это и есть время зарождения «первичных» цивилизаций, образование которых произошло в ходе внутренних процессов и не было осложнено влиянием более развитых соседей.

В целом период существования классических цивилизаций определен самой историей. Римская, Византийская и Китайская империи целый ряд столетий боролись с «варварами». Renovatio («возрождение») как «возвращение в первобытное состояние», по мнению, скажем, итальянских гуманистов, состоится только к середине XVI в. Промежуточное время они и назовут «средними веками». В Китае «освободительная борьба» с «варварами» (киданями, чжурчжэнями, монголами, маньчжурами) завершилась лишь в начале прошлого столетия. Здесь есть смысл увидеть еще одно из значений выражения «средние века», обозначающего, таким образом, помимо всего прочего, и время непосредственного взаимодействия двух цивилизационных зон (в Европе «романского» и «германского» начал, в Восточной Азии ханьского по происхождению Китая и «кочевых империй» тюрко-монгольского ареала).

Определенность территории, обусловленная географическими «пределами» в виде гор, морей, пустынь и лесов и этно-генетической близостью живущих здесь племен и народов.

Одновременное формирование с другими «мирами».

Географическая и климатическая локальность. Географический фактор играет особую роль в существовании цивилизаций, располагающихся в поясе умеренных широт, где есть необходимость в труде, рискованное земледелие.

«Древность» зарождения.

Стабильность и длительность существования.

Уникальность исторического развития.

Этноцентризм, доходящий до представления об «избранности» народа и идеализирования своей территории.

Особый алгоритм социокультурной жизни – гетерономический[65 - Слово «гетерономия» (от греч. гетерос /иной/ и номос /закон/) в данном случае используется для обозначения такой ситуации, при которой один субъект вынужден следовать нормам, особенно религиозным и правовым, установленным другим субъектом. Это несамостоятельное поведение, так или иначе, механическое, в отличие от «автономии», допускающей и даже предписывающей обоим субъектам наличие имманентных собственных закономерностей существования и развития. В результате различные племена и народы, как правило, объединяются вокруг одного «титульного» этноса, что дает возможность маркировать «миры» и по этносу (арабский, китайский, франкский, индийский).].

Самобытность и оригинальность культурных представлений и традиций и их близость.

Противопоставление себя остальным народам и особенно цивилизациям.

Фильтрация любой культурной информации, которая приходит извне.

Этнокультурная «гибридность».

Цивилизационно-культурный экспансионизм, доходящий до навязывания своей цивилизационной парадигмы.

Цивилизационный коллективизм.

Привлекательность «имиджа» для других народов, не только «соседних», но и отдаленных.

Умение «уживаться» с ними.

Традиционализм.

Специфический «мировой язык»[66 - Язык имеет кардинальное значение для цивилизации. Стоит лишний раз напомнить, что цивилизация – это историографическая традиция, ибо «человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст», словесные тексты есть «первая данность… всего гуманитарно-филологического мышления» (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 285–286, 281).]как синтетический, впитывающий в себя в той или иной мере лексику и терминологию всех народов цивилизационной зоны.

Своеобразие форм государственного и социального развития, связанное со сложной социальной структурой, имеющей «вертикальный» характер, где различные слои располагаются как бы друг над другом («феодальная лестница»), и с формированием властных элит, слоев населения, которые не связаны напрямую с сельско-хозяйственной сферой, и т. д.

Возможность складывания предельно централизованного государства и особая сила «верховной власти».

Монархическая форма правления и особая роль правителя.

В то же время широкое распространение республиканских идей и рецептов.

Система налогов и дани.

В цивилизации найдет яркое отражение очень своеобразное отношение к миру, которое можно назвать «искусственным». Речь не идет о каком-то негативном значении этого выражения. Это – принцип и он находит свое выражение, прежде всего, в самой идее «строительства» нового мира, в постижении «воли Бога», любви как основе универсальной морали, цели истории как принятии «истины» и т. д. «Обратная» же сторона культуры будет богата революционными призывами[67 - Н. Бердяев был прав: феномен «революционной культуры» в принципе невозможен, ее идея – «противоречие в определении» (contradictio in adjecto), как круглый квадрат. «Революционная» идея, акцент на свободе и интерес к ней доминирует в «цивилизационном вакууме», т. е. «на стыке» культур, когда вместо иерархии культур наблюдается их столпотворение, потому революции и объявляются впоследствии «локомотивами истории» и «звездными часами человечества».] и, в то же время, эстетическими утопиями, основывающимися на произвольном утверждении о том, что «красота спасет мир».

«Цивилизация» сама себя «строит» и это искусственное отношение к миру и обществу надо не только развивать, но и контролировать, необходимо предвидеть все возможные последствия деяний отдельных «деятелей культуры».

Этот признак, вероятно, следует признать центральным, ибо именно он дает возможность отличить цивилизацию от иных природно-климатических и хозяйственно-культурных зон (охотников – собирателей Австралии или арктических охотников и рыболовов), которые ориентируются не на интенсивную, производящую, а экстенсивную, присваивающую экономику.

Идея «строительства» оптимальной социокультурной конструкции.

Специфическая «мировая религия». В настоящее время под мировой религией понимается религиозное течение, распространенное среди народов различных стран и континентов (христианство, ислам, буддизм). Если говорить о средневековье, то первой базовой ее задачей было оформление культурно некоего мира, т. е. формирование для него соответствующей цивилизационной парадигмы. В то же время именно «мировая религия» претендовала на весь «мир», т. е. ойкумену и транслировала эту парадигму по вертикали (во времени) и горизонтали (в пространстве). Это предполагало уже тогда ряд ее особенностей: она не служила признаком национальной идентичности, у нее была достаточно четкая философская база, с направлениями, которые должны быть сходными, она оказывала влияние на ход развития мировой истории, мирового искусства и пр., ее культура не была абсолютно одинаковой во всех регионах. По сути, это так называемый «религиозный»[68 - Не случайно термин Religio по одной версии, идущей от Цицерона, происходит от глаголов religare, eligare (связывать, соединять, выбирать). Ее великолепно дополняет вторая версия, по которой он происходит от глагола relegere (вновь собирать, достигать). Именно в начале той или иной цивилизации происходит переход от локальных культов, философских систем, этнических вариантов верований к единой, общеимперской религии и на этой основе появляется представление об универсальной, обязательной для всех системе религиозно – философских представлений.] комплекс идей и рецептов, который объединяет этнические и социальные группы и маркирует цивилизацию, отличая ее от соседей («Бог» как «начало» «избранности» христианско-европейского мира).

Особая роль церкви, история которой начинается с деятельности «мудреца», «пророка» или «Бога». В Европе она начиналась мучениями Христа и закончится вторым пришествием. Она и есть царство Божье, в котором святые с Христом уже судят мир (Откр. 20:4), а в жизни и смерти Иисуса Христа история достигла своей наивысшей точки. Для отдельного же человека это период от «первого воскресения» (Откр. 20:5), то есть от возрождения души христианским крещением, до «второго воскресения» в дни Страшного суда.

Это особая стадия развития общества, когда возникает сложная социальная структура и начинают складываться трансрегиональные этнические и социальные группы. Они именуются в соответствии с образом жизни и занятиями (крестьяне, рыцари, клирики) или в зависимости от происхождения (франки – французы, англы – англичане), но появляется необходимость и для более общих универсальных обозначений. На смену этнонимам приходят конфессионемы (христиане, мусульмане, буддисты). В данном случае конфессионем «христиане» служил своеобразной социальной «рамкой», объединяющей пестрые этнические и социальные группы, долго сохранявшиеся транслокальные (германцы, франки) и складывающиеся трансрегиональные (феодалы, крестьяне и другие слои). Жизнь и судьба крупных человеческих организмов подчиняется уже не локальным традициям, а транснациональным интересам и правилам. Начинают вырабатываться такие понятия, как «человечество», «народ», которые приходят на смену «родам» и «племенам». Происходит включение во всемирную историю всех народов без различия этнической принадлежности при условии принятия ими «мировой религии»[69 - Эта универсальная историософема провиденционализма впоследствии будет разветвляться и на ее основе возникнут и теория прогресса (регресса) и теория возрастов, что ярко выражено в философии Аврелия Августина (354–430) и Иоахима Флорского (1132–1202). Нужно отметить, однако, что здесь налицо определенного рода противоречие с базовым представлением, ибо смысл истории предполагает обязательно ее замкнутость во времени, тогда как признание бесконечного регресса или прогресса свидетельствует о ее бессмысленности.]