Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043

–Погоду для шпионов заказывали! – спросил нас офицер, спустил резиновую лодку на воду, прикрепил мотор и шепнул: – Поехали, чё ли?

На голове у него был шлем с какими-то приборами и бинокулярами навыпучку а-ля стрекоза, поэтому он знал, где берег и куда плыть, в отличие от нас. Мотор загудел с громкостью работающей микроволновки. Берег мы не видели до того момента, пока лодка не ткнулась носом в гальку. Мы выскочили на сушу и определили свои координаты. Впереди должен был находиться городок Хума, пригород Нового Орлеана. Лодка тут же исчезла в тумане, а мы пошли прочь от берега, держа руки на рукоятях пистолетов. Карлос надел наши единственные ночные очки и шагал уверенной походкой человека, ходившего этой дорогой много раз. Часа через два интенсивной ходьбы я различил по сторонам какие-то строения. Мы шли по окраине городка вдоль не то цехов, не то гаражей. Вокруг было тихо, душно, туманно, пахло морской тиной и плесенью. Мои спутники подошли к ржавым воротам и толкнули одну створку. Удивительно, но скрипа не последовало. Воротина откатилась как по маслу, и мы вошли на территорию не то какой-то заброшенной базы, не то фабрики.

–Смотри под ноги, тут ямы и мусор! – впервые за всё время знакомства обратился ко мне кубинец.

Глаза, конечно, привыкли к темноте, но тут, где вокруг стояли и валялись остатки кирпичных стен, какие-то краны, контейнеры – было настолько темно, что я рискнул спросить: не включить ли мне фонарик?

–Лучше давай руку. Не надо фонарик! – ответили мне, взяли за руку и провели к каким-то дверям.

Карлос (Или Педро?) постучал два раза, потом ещё раз и ещё два. После долгой паузы дверь тихо открылась, и мы пошли вниз по ступенькам. Тьма была кромешной. Но вдруг впереди распахнулась ещё одна дверь, и лучик света осветил оставшиеся ступеньки. Мы зашли в помещение и дверь за нами бесшумно закрылась. Я прочитал несколько вывесок про радиацию, сирену, красный уровень опасности, и понял, что мы в бомбоубежище. За главного тут был старый негр в клетчатой рубахе и рваных джинсах, в соседней комнате сидели четыре эфиопа с автоматами у ног и играли в карты. Они поздоровались с нами, и стало понятно, что Карлос и Педро тут – свои парни. Помещение расходилось коридорами в разные стороны, конца и края видно не было, а вдоль стен стояли сотни ящиков, коробок, бочек и тюков.

–Это наша база, – пояснил мне Педро (Или Карлос?), – тут мы храним товар, а потом везём его дальше на север. Тут есть всё. Нет только счастья. Глен, а где моя любимая Дайсука из Мандавиля?

–У Мишель сегодня красный день календаря. Она осталась дома.

–Чёрт! Я так соскучился по ней, а её нет! Меня бы сейчас и красный день не остановил! Ладно, заглянем на обратном пути. С нами белый, которого надо доставить в Атланту.

Парни в комнате бросили карты и вышли поглазеть на меня. Я напрягся, но их автоматы остались у игрального стола, так что стрелять в меня пока, вроде, никто не собирался.

–Наверно, это хороший человек, раз вы потащите его через Алабаму, – заметил Глен, оглядывая меня настолько уважительно, насколько уважительно может смотреть старый негр на белого пацана, годящегося ему во внуки, – там сейчас командует апостол Вудс. Он очень непредсказуемый человек. Там опасно.

–Там же ещё месяц назад стояли люди апостола Холифилда! Быстро у вас власть меняется! – ответил Карлос, и, повернувшись ко мне, пояснил: – командиры отрядов тут называют себя апостолами. И берут себе имена известных чёрных. Например, апостолов Тайсонов было сразу четыре, а теперь осталось два.

–Уже один! – буркнул старый Глен, наливая себе и нам по большой кружке ароматного бразильского кофе.

–Уже один? А который?

–Да кто их разберёт, этих черномазых! – Глен оказался не лишён чувства юмора. – Вроде, Шакал Ларри из Сарасоты.

–Это хорошо, что Ларри ещё жив. С ним можно иметь дела. Он не торчит. Умеет думать и не стреляет во всех, кто зевает на его выступлениях.

–Этот стреляет. Значит, не Ларри. Наверно, остался Вампир Энди из Остина.

–Чёрт! Вампир Энди на игле уже семь лет. Педро, на всякий случай возьми с собой ещё две дюжины шприцов с дозами. Мимо Ларри без шприцов мы можем не проскочить. Глен, есть какая-нибудь тачка на ходу?

–Да, есть две колымаги. За одной завтра обещали приехать Чёрные Кальмары, так что она стоит уже гружёная. Но если надо, Кальмарам я могу дать отбой.

–Что ещё за Чёрные Кальмары? Что-то новенькое в этом зоопарке?

–Да, пацаны из Пансаколы, подрастающее поколение. Решили поиграть во взрослых. Купили обрез, грабанули какую-то старуху на сто лимонов и решили, что стали крутыми. Я толкаю им табак и ром. В прошлый раз у них были песо. Завтра обещали притащить шестерых девчонок для борделя в Орландо. У каждого тут своя валюта.

–Нет, разгружать ничего не будем. Бизнес – превыше всего! Покажи вторую тачку, нам некогда!

«Да здравствует великая американская мечта! – подумал я. – Вот она, полная свобода личности в действии!»

Мы выпили кофе, старик вывел нас на улицу и осветил крохотным фонариком обычный чёрный универсал.

–Машина на ходу, бак полный, стёкла и двери держат до девяти миллиметров, в днище четверть дюйма композита. Единственное слабое место – крыша! – Пояснил дед.

Мы открыли дверь водителя, в кабине зажглись три ярких лампочки. Над водительским сиденьем на потолке красовалась свежая кожаная заплатка, а само сиденье было уляпано чем-то чёрным.

–Сказал же Антонио, чтобы отмыл машину! Ему бы только стрелять!– вздохнул дед. – Сейчас отправлю парней, они всё приведут в порядок. Но на Антонио обижаться – грех. Стреляет хорошо. Талант у парня.

Эфиопы за полчаса отмыли машину от крови и мозгов бывшего владельца. Начинался мутный рассвет, и мы въехали в Новый Орлеан, когда в тумане смутные силуэты домов различались уже метров за триста. Сунулись было по одной дороге, но наткнулись на руины, перекрывшие проезд. Видимо, поперёк улицы лежал целый небоскрёб. Сунулись по другой, проехали по верхней части трёхуровневой развязки, но, спустившись ниже, остановились: дорога, и вообще вся местность, уходила под воду. Впереди, из тумана и воды, проступали какие-то строения, из болота торчали сгнившие до скелета автомобили. Нас неотступно преследовал запах тлена, гнили, плесени, на лицо и руки постоянно покушались мелкие шустрые комары. Было ощущение, что мы попали внутрь огромного мёртвого животного. Карлос вышел из машины и стоял, хмуря даже не лоб, а вообще всю бритую голову от глаз до толстой короткой шеи, и потирая красные глаза. Внезапно послышалось хлюпанье воды и прямо перед Карлосом, бредя по щиколотку в мутной воде, возникла из тумана большая чёрная собака. Дворняга настолько не ожидала встретить на своём пути кого-то живого, что остолбенела, забыв как надо правильно лаять. Кубинец в одну секунду запрыгнул за руль, развернул машину, и мы помчались обратно. На каком-то перекрёстке он нажал на тормоз, вытер пот и пробормотал:

–Ненавижу собак! Чем они тут питаются? Поедем через Эрхард! Тут, видимо, все дороги затоплены.

Туман перешёл в мелкий дождик, подул утренний ветерок. Мы ехали по мёртвому городу. Я, конечно, читал, что после трёх катастрофических ураганов восстанавливать всю инфраструктуру Орлеана раз за разом стране оказалось не под силу. Читал про бурный нрав Миссисипи, поднявшийся уровень океана и всепроникающую чёрную плесень. Но одно дело – читать и смотреть фото, а другое – увидеть собственными глазами руины, которые когда-то назывались «Беззаботным городом». Как-то давно Джонни показывал мне фильм ужасов, где по мёртвому городку, затянутому таким же туманом, бродили какие-то чудища и живьём сдирали с грешников кожу, а с неба сыпался пепел вместо снега. Тут не было чудищ и пепла, но веселее от этого не делалось. Центральная часть города с трамвайными рельсами, мостами, церквями, многоэтажным Сити осталась позади, и мы ещё долго ехали по одноэтажному пригороду. И везде – и в Сити, и на окраине, – была одна и та же картина: апокалипсис. Один и тот же запах: гниения, плесени, тины, словно слева от нас находилась городская свалка, а справа – открытый погреб с тонной гнилой картошки.

Только к обеду, когда мы подъехали к городку с табличкой «Галфпорт», я увидел первого человека. Вернее – десять человек. Колёсный трактор перегораживал дорогу, около него и на нём загорали молодые парни, большей части из которых вряд ли исполнилось шестнадцать лет. Они выпучили на нас глаза и стали что-то оживлённо обсуждать, пока мы не подъехали вплотную к трактору. Карлос высунул голову из машины и сказал парням, что нам надо проехать. Меня заранее предупредили, чтобы сидел на заднем сидении и не высовывался. Молодёжь продолжала бурно жестикулировать, и из их ругани я понял, что они не въезжают: откуда по эту сторону их трактора вообще взялись люди? Видимо, этот трактор олицетворял для местных жителей что-то типа края Ойкумены, за которой живут только духи мёртвых и прочая нечисть. Карлос вышел из машины и спросил – где тут обитает ближайший апостол? У него к нему дело. Есть товар, нужен купец. При словах «Дело» и «Товар» компания оживилась. Девять оттолкнули трактор в сторону, а десятый подошёл к Карлосу и засыпал его вопросами:

–Как вы там оказались? Откуда вы едете? Ведь там нельзя жить? Вы – живые? Или только тени? Вы видели прозрачные грибы-убийцы? А оборотни там попадаются? А собаки – людоеды? Правда, что если пять минут постоять под большим синим кубом, то станешь бессмертным?

–Мы пришли из-за моря и три года прожили в мёртвом городе среди скелетов, – не моргнув глазом, заявил кубинец, – идём поклониться вашему апостолу и предложить ему стать нашим компаньоном. Нас было три родных брата, но один пять минут постоял под синим кубом. И вот что с ним стало. Покажись, Стив! Удачи вам, братья!

Я опустил стекло, высунулся наружу, свёл глаза к переносице, высунул язык в сторону и хрипло зарычал. Мы проехали мимо десяти остолбеневших негритят и рванули дальше. Но радоваться пришлось недолго. Начинались густо заселённые районы. Чем дальше мы ехали, тем больше попадалось людей с оружием. Благо, что наша машина ехала по дороге уже не одна, и на нас никто не обращал внимания. Многие автомобили ездили с дырками от пуль в стёклах, или без дверей, или без капотов, и почти все – без номеров. Попадались повозки, запряжённые конями и быками, сновали велосипедисты. На въездах и выездах из городков местами стояли открытые шлагбаумы, но около них никакой охраны не наблюдалось до той поры, пока не показалась табличка с надписью «Монтгомери», а около неё – три бочки с песком прямо посреди дороги, за ними – будка с пулемётом и вагончик, около которого курили солдаты в униформе. Всё выглядело по-взрослому, и нам пришлось притормозить. К машине подошёл офицер и, держа руку на рукоятке пистолета, нагнулся к окошку Карлоса:

–Лейтенант Каннингем! Куда едем? Что везём? Оружие? Наркотики?

–Нам надо к вашему апостолу. Кто нынче тут у власти? Оружие и наркотики – всё есть. Не впервой тут катаемся.

–С вас три дозы и сто тысяч баксов. Кассовый аппарат только что сломался, так что чек выдать не могу. Тут третий месяц командует апостол Смит, но мы ему не подчиняемся. Мы из пограничного фронта имени Мартина Лютера Кинга. Наш начальник – генерал Моррисон. Он сейчас в Далласе. А вы, судя по всему, с островов? Колитесь, парни, вы с Ямайки или с Кубы? И те и другие – наши союзники, так что тут вам бояться нечего. А вот с апостолами связываться я бы никому не советовал. Они сами порой не знают, за что воюют и чего добиваются. Сидеть бы им дальше по своим тюрьмам, да вот беда – выпустили всех. Что в шприцах? Ого! Мировая дурь! С вас четыре дозы!

–Мы везём человека в Атланту, – сказал Педро, – он белый, у него важное задание от правительства Мексики и Кубы. Если дальше есть ваши люди – передайте, чтобы прикрыли нам спины!

–Шутки у тебя, парень, как у моей жены! Она тоже, бывало, идёт в сортир и говорит…

Тут лейтенант настроил зрение через переднее окошко нашего авто на заднее сиденье, замолчал на полуслове, а потом выдавил медленно:

–Обосраться!

–Да, у вашей жены тонкий юмор! – заметил Педро.

–Ребята, вы в своём уме? Двое чёрных везут белого через Миссисипи и Алабаму! Такая картина дорогого стоит! Я понимаю, если бы вы везли его вешать! Какие могут быть дела у чёрных с белыми? Или я проспал какие-то важные новости? Если у вас на заднем сидении сидит белый, то страшно представить – что вы везёте в багажнике!

–Он не белый. Он русский! – веско заметил кубинец. – А мы с Кубы. Я из фирмы «Савон», мы поставляем вашей армии много хороших вещей, в том числе и из России. Этот парень спит и во сне видит, как бы разровнять Вашингтон бульдозерами и посадить на этом месте вишнёвый садик.

Лейтенант почесал нос, подумал и сказал:

–Русские – это хорошо. Сто лет назад мы вместе с русскими воевали против каких-то ацтеков в Европе. Много лет я таскал с собой русский автомат. Но наших людей дальше на этом направлении нет. Все наши сейчас в Миссури и Айове. Там идёт настоящая война. А тут пока тихо. Относительно тихо. Банды воюют между собой каждый день, гибнет много гражданских. Продовольствия не хватает, в магазинах очереди, дороговизна. Поэтому, всё, что я могу для вас сделать – дать с собой пару гранат и налить рюмку дерьмового пойла.

–Спасибо, брат, ничего не надо. У нас в багажнике – атомная бомба.

Каннингем был настоящим служакой: он не понимал чужих шуток, не смеялся и не лез никуда без приказа сверху. Устав караульной службы он знал наизусть, а в свете последних событий в стране плевать хотел и на службу, и на устав.

–Езжайте по шестьдесят пятой, никуда не сворачивайте! Дольше проживёте! – он постучал ладонью по капоту. – Удачи, русский! Обосраться!

Я убрал «Торус» под пиджак, застегнул слегка похудевший кошелёк, и мы поехали дальше. Вдоль дороги тянулись огороды, на которых работали женщины в цветных одеждах. Около них крутились голые дети. То тут, то там виднелись загоны с гусями и козами. Почти около каждого столба был припаркован велосипед или мопед. Такие фото я видел в сети: кенийская деревня середины шестидесятых годов двадцатого века. Мужчины ушли ловить слона, а женщины собирают маис и, вырабатывая осанку и реакцию, таскают на головах кувшины с водой из ближайшего озера, кишащего крокодилами. Мир не сильно меняется со временем!