Очерки по истории станицы Митякинской и Тарасовского района. Книга 2

К принудительным работам сроком на три года был приговорён Изварин Николай Николаевич из хутора Плотина, Митякинской станицы. После зачисток и расстрелов начался передел казачьих земель в нашем крае. Это сразу же опять затрагивает интересы казачества станицы и её хуторов. что вызывает резкое недовольство казаков.

В апреле 1918 года в Луганск был отправлен поезд с очередной партией задержанных белоказаков и кадетов, активно выступавших против новой власти. Среди них находились известные вожди контрреволюции: генерал Краснянский, полковник Секретев, кадет Коваленко, 34 офицера Марковского полка и другие.

Таких сторонников белого движения красногвардейцы в станице Каменской задерживали часто и после допроса группами направляли в распоряжение Донревкома. Вскоре, однако, стало известно, что Ростовский ВРК, даже не расследовав причин ареста, отпускает их на все четыре стороны. Когда об этом узнали в Каменском ВРК, вновь арестовав прежде уже задержанных белогвардейцев, в Ростов была отправлена телеграмма с требованием разъяснений. На что Ростовский ревком ответил путаным, туманным письмом «о нежелании искусственно обострять отношения в среде казачества и нарушать казачье братство».

Отправлять арестованных в Ростов теперь не имело смысла, и по решению командования их стали препровождать поездами в Луганск. Там имелась крепкая партийная организация во главе с К. Е. Ворошиловым, сильный отряд Красной гвардии из рабочих шахтеров.

Когда состав с арестованными белогвардейцами миновал железнодорожный мост, неожиданно раздался сильный взрыв. Напуганные взрывом на полотне (который кстати, никакого вреда рельсам не причинил), неопытные бойцы открыли беспорядочную стрельбу. В суматохе генералу Краснянскому удалось через окно вагона выпрыгнуть и скрыться. Зарослями, оврагами добрался он до станиц Михайловской, Гундоровской и сразу же приступил к организации отряда для освобождения остальных орестованных.

Белоказаки, предупрежденные заранее о движении эшелона, еще раз организовали налет на него в районе между станциями Ольховка и Луганск, на станции Кондрашевская разобрали полотно, захватили охрану. Восставшие освободили арестованных и те быстро разошлись по близлежащим хуторам и станицам. Красногвардейцев же обезоружили и заперли в сарай. Сутки не давали ни воды, ни хлеба.

В одной из своих работ, луганский краевед Владимир Федичев приводит выдержку из доклада полковника Янова Г. П. в войсковой штаб, где описывается отот эпизод другой стороны противостояния: «Казаки станицы Луганской первые на Дону подняли антибольшевистское восстание и свергли у себя советскую власть. 8 марта 1918 года, в районе Кондрашевской платформы они разобрал ж.д. путь в сторону Луганска на 4—5 км., остановили большевистский поезд и отбили 34 арестованных офицеров, которых красные этапировали в луганскую ЧЕКа. Казаки атаковали поезд, вооружившись припрятанным оружием, было слышно как работал пулемёт. Освобождённых офицеров с заботой расселили в самой станице и х. Валуйском. Привезли и тела убитых в том бою, это были местные казаки Зенцев Иаким Иванович (60 лет), Титов Иван Родионович (34 года) и сотник 10-го Донского казачьего полка Михайлов Иван Иванович (по др. сведениям-хорунжий 24-го ДКП). Среди освобождённых офицеров были: полный Георгиевский кавалер, сотник Брыков Александр Иванович, хорунжий Лесников Андрей Иванович, известный генерал Секретев А. С.. С этого момента казачье восстание прокатилось цепочкой по станицам Донецкого округа, Хомутовской, Суворовской станицам и приняло организованный вид».

Как только эта весть дошла достаницы Каменской, командование сразу же выслало вооруженный отряд и бронеавтомобиль. Подойдя к станице Луганской и окружив ее, командир послал ультиматум мятежникам. «Если не выдадите живыми всех красногвардейцев и освобожденных белогвардейцев – снесем станицу с лица земли. Срок – один час».

Казаки луганцы особо не горели желанием воевать. Поэтому наиболее дальновидные старики-бородачи на всякий случай решили белогвардейцев пока не отпускать. Их кормили, поили, но все же… посадили под замок.

Получив ультиматум, казаки после долгих споров освободили красногвардейцев и тут же попросили себе помилования «за задержку контрреволюционеров». Арестованных офицеров и кадетов снова посадили в вагоны и отправили в Луганск. Правда, полковнику Секретеву удалось сбежать. И он впоследствии стал одним из руководителей мятежа на Дону.

Были среди восставших митякинцы? С большой долей вероятности можно утверждать – были, но кто и в каком количестве это на сегодняшний день не известно. Документы этого восстания хранятся в где-то в украинских архивах.

В станице Митякинской скрывалось около 100 офицеров из Марковского полка. Только 9 апреля, регулярным частям Красной армии, восстание удалось подавить. Все, кто был арестован, были отправлены в город Луганск и по пути следования, в поле, все были убиты. (А. В. Венков. История Донского казачества. Ростов-на-Дону. 2001г.).

Но этим данным противоречат воспоминания офицера-марковца В. Е. Павлова. Приведём здесь отрывок из книги Павлова В. Е. «Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917—1920 годов». Т. 1. Париж, 1962 Г., о событиях в ст. Митякинской. Из них следует, что в ст. Митякинской, восстания как такового не было, как и его подавления. В многотысячную станицу вошел крохотный отряд матросов в 40 человек, которому ни кто не оказал ни какого сопротивления.

«Станица Митякинская. Большевистская власть в ней еще не пустила глубокие корни. Сорок офицеров, помимо казачьих, осторожно встречаются и обсуждают свое положение. Просвета не видно. Проходят недели… Уже апрель. Вдруг слух: наступают немцы. Больно защемило сердце: результат революции налицо. И вот в эти дни тяжелых переживаний в руки офицеров попадает обращение к русским людям, призывающее их вступить в русский отряд для борьбы за Родину против всех ее врагов. Подписано обращение «Полковник Дроздовский». Откуда оно взялось? Где этот отряд? – никто не знал. Собравшиеся офицеры, прочитав обращение, похмурились и разошлись, не приняв решения. Лишь двое: поручик Незнамов и прапорщик Зверев решили узнать, где этот таинственный отряд, и присоединиться к нему.

Немцы уже близко. Большевистские комиссары оставили станицу. Положение между двух огней: «внешним» и «внутренним» врагами. Казаки решили дать отпор большевикам, если те вернутся в станицу. 40 офицеров присоединились к казакам. В соседней станице Луганской то же решение. Там было до 100 офицеров—неказаков. Но никакого отпора большевикам дано не было. Когда к станице Митякинской подошел отряд матросов в 40 человек с двумя пулеметами, то штабс—капитан, старший среди офицеров—неказаков, увидев, что казаки вдруг отказались оказать сопротивление, решил «сдаться народной власти». Он и несколько офицеров сдались и были взяты с собой матросами, а остальные укрылись в станице.

Где-то стороной прошли немцы, а дня через два в станицу дошел слух: отряд полковника Дроздовского в Ростове, донцы подняли восстание против большевиков… Поручик Незнамов и прапорщик Зверев решают идти искать отряд: для них одинаково неприемлемы и немцы, и большевики. На их предложение присоединиться к ним из офицеров никто не откликнулся, а из казаков лишь два старика. Через несколько дней эти 4 человека прибыли в Новочеркасск, освобожденный от большевиков. В бюро записи в Добровольческую армию они и еще 10 офицеров получили назначение в Офицерский полк, стоявший тогда в станице Егорлыцкой».

Ещё одним очагом напряжённости в Донецком округе являлась станица Гундоровская. Отрядам красноармейцев удалось перехватить две подводы с оружием для гундоровцев. Становились известны факты антисоветской агитации. Это вызвало обеспокоенность у каменского РВК. В штабе думали направить туда для выяснения обстановки и несения гарнизонной службы красногвардейский отряд. Но член окружного исполкома казак Алешин – делегат от Гундоровской – горячо убеждал командование:

– Подобная мера обострит обстановку. Надо поговорить с казаками по душам. Сам поеду и уговорю не восставать против Советской власти. Их сбивают с толку офицеры.

Члены окрисполкома поддержали это предложение. Для разговоров «по душам» послали комиссию. С Алешиным поехал член окрисполкома Черноморов – делегат от станицы Митякинской. В Гундоровской они собрали сход на площади. Однако разговора не получилось. После оскорблений представители РВК были сброшены с трибуны и их место заняли офицеры, призвавшие к свержению советской власти. Кто-то ударил в церковный колокол. Над кипящей площадью поплыл тревожный гул набата. И все, кто стояли тут, бросились по улицам, выхватывая на ходу из плетней колья, отыскивая припрятанные винтовки, шашки, наганы. Гундоровская восстала.

В связи с этим Каменский РВК принял решение подавить востание. И в ночь на 17 апреля Каменский красногвардейский батальон уже шагал ускоренным маршем на станицу. Штаб приказал немедленно восстановить там порядок, выловить и наказать виновных. С рассветом подошли к хутору Малая Каменка.

В хуторе узнали, к гундоровским мятежникам ночью пришло подкрепление. Казаки Митякинской станицы тоже восстали и направили в 300—400 человек в станицу Гундоровскую. Здесь речь очевидно идёт о б отряде сотника Попова, вошедшего в станицу 16 апреля. Утром красноармейский батальон подошёл к Гундоровской и окопался.

Командир батальона Прилуцкий послал парламентера с требованием сдаться без боя и сложить оружие. Гундоровцам нужно было выиграть время для перегруппировки сил, получения подкреплений из дальних хуторов и формирования сотен. Казаки прислали своего представителя для ведения переговоров и выяснения условий капитуляции. Начался обмен посланиями, длившиеся около двух часов. Вскоре на позиции приехали Щаденко, Бувин, Литвинов. Разыскав Прилуцкого и узнав, в чем дело, Щаденко выразил недовольство положением вещей и передал гундоровцам ультиматум: сложить оружие через пол часа. Но ответа так и не получил.

В связи с тем, что белоказаки не собирались сдаваться, по станице был открыт огонь шрапнелью, завязался бой. В то время, когда основные силы красных отражали атаку гундоровцев, их конница переправилась через речку Больше-Каменку и вышла у хутора Больше-Каменка в тыл их цепям. Возникла паника и часть бойцов батальона стала беспорядочно отступать. Однако это бегство вскоре удалось остановить и восстановить положение. Ожесточённый бой с переменным успехом шёл до самого вечера. После чего противники отошли на исходные позиции: красные в Каменскую, а белые в Гундоровскую.

Только при помощи артиллерии бронепоезда, который подошёл из Каменска, отряд Романовского К. Э., 19 апреля отбивают Гундоровскую станицу. В станицу вступает отряд красных под командованием Щаденко. Его бойцы две трети станицы Гундоровской выжгли (?), многие её жители, активно учавствовавшие в Белом движении были расстреляны, так по крайней мере утверждают сторонники белого движения. Но документальных фактов подтверждающих это нет.

Из воспоминаний Толмачёва И. П. «В донских степях» о сожжении станицы ни чего не говорится. Вполне вероятно, что во время боёв сгорело несколько казачьих подворий, но ни как ни две трети станицы. Эксцессы с самовольными расстрелами были, как и провокации с другой стороны, как в случае с гундоровским священником, которого мнимые красноармейцы заставили плясать до бесчувствия и ограбившие церковь. Приведём отрывок из книги Толмачёва:

«В штабе обыскали его. Из карманов и сумки высыпали на стол награбленное церковное серебро. В это время в помещение ввели тех, что щеголяли в бескозырках, хотя на флоте никогда не служили. На допросе они все выложили начистоту. На эту «операцию» их надоумил атаман станицы Гундоровской Маркин. Перед ними поставили задачу: настроить население станицы против Красной гвардии.

Колокольным звоном собрали жителей на площадь. Рассказали о подлых проделках атамана. Потом зачитали приговор военного трибунала: провокаторам – расстрел! Последние слова приговора потонули в мощном гуле одобрения. Тут же, на площади, его привели в исполнение».

Повстанцы Попова и часть гундоровских казаков под командой войскового старшины Гусельщикова переправились на пароме на левый берег Донца, где объединились с подоспевшими казаками из Митякинской и организовали штаб обороны во главе с войсковым старшиной А. К. Гуселыциковым. Осознавая неравенство сил (хотя повстанцы и мобилизовали всех казаков станицы до 70 лет), они направили гонцов за помощью на территорию Украины к гайдамакам и к походному атаману П. Х. Попову. Попов назначил Гуселыцикова начальником обороны Гундоровско-Митякинского района.

Гайдамаков гундоровцы не нашли, но зато встретили немцев, к которым и обратились за помощью. Им такое обращение было как нельзя на руку и немецкие части двинулись на станцию Изварино, куда гундоровцы 20 апреля (3 мая) тоже выслали сотню казаков. В боях 20—22 апреля (3—5 мая) казаки с помощью немецкой кавалерии и артиллерии, наступавших вдоль Северо-Донецкой железной дороги, вытеснили большевиков из юрта Гундоровской станицы. Но впоследствии, это обращение казаков станиц Гундоровской и Митякинской, бывшее на руку Белому движению, при изменении политической обстановки на Дону, позволило атаману Краснову обвинить казаков двух этих станиц, в самовольном призыве немцев на территорию Дона.

А когда в мае 1919 года, Митякинскую станицу занял Лейб-Гвардии казачий полк полковника Позднеева (впоследствии генерал-майора), отряд восставших казаков Попова, примкнул к ним.

(Н. Рутич. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии. М., 2002г.)

Вначале была сформирована Гундоровская дружина, впоследствии ставшая основой для 23 Гундоровского Георгиевского полка. Командир – Гусельщиков, войсковой старшина. Начальник штаба Коноводов Иван Никитич, есаул, помощник начальника обороны Гундоровско-Митякинского района, в полку с 04.04.1918 по 26.05.1918. 2. Мазанкин Степан, есаул (№513 от 14.07.1918). 3. Пискунов Дмитрий Степанович, командир взвода 5-й сотни, подъесаул (№406 от 27.02.1919). 4. Шевцов Анатолий, есаул Гундоровского отряда (№885 от 04.09.1918). 21 апреля (4 мая) 1918 г. бой у разъезда Плешаковского.

Митякинский отряд возглавил Кустов, сотник. Начальник штаба – Манакин Виктор Константинович, полковник. 29 апреля 1918 г. он был расформирован, власть передана станичному атаману. Впоследствии в ст. Митякинской был сформирован 96 Митякинский пеший полк и 96 конноартиллерийская батарея. В станице Луганской так же был сформирован Луганский пеший полк и Лугано-Митякинский пеший полк, впоследствии разгромленный РККА в августе 1919 года и влившийся в Луганский пеший полк. В его сосотав входило 674 казака. Из низ 576 пеших, при 16 пулемётах. По другим данным при 18 пулемётах.

Тем временем 18 февраля 1918 года, когда германские войска, нарушив статьи Брестского мира, вторглись по всему фронту от Балтийского моря до Карпат. На юге правое крыло группы армий генерал-полковника А. фон Линзингена наступала из района Ковеля на Киев, Полтаву, Харьков, Ростов-на-Дону; с севера их прикрывала армейская группа генерала Гранау, двигавшаяся вдоль ж/д линии – Пинск-Гомель-Брянск. Части Добровольческой армии и отряды красной гвардии, не смотря на то, что были непримиримыми врагами, в этой ситуации стали союзниками, стремясь сдержать германское наступление. А вот донские казаки полковника Бармина участвовали вместе с немцами в штурме города.

Положение армии Антонова-Овсиенко осложнилось в связи с наступлением немцев на Харьков, Старобельск и Луганск. Завязалось кровопролитное сражение за Острую Могилу в районе Луганска. В результате этих боёв, Красная армия вынуждена была форсировать Донец и перейти на левый его берег.

Стратегическое положение красных войск резко ухудшается. И без того слабая их оперативная связь, оказалась нарушенной из-за разлива Донца и действий казачьих отрядов.

На ухудшения положения Красной армии отразился и тот факт, что перед переправившимися частями возникла линия обороны от станицы Митякинской до Гундоровской. Эта линия обороны была построена по всем правилам ведения войны; с её окопами, блиндажами и ходами сообщения.

Командовал этой линией обороны генерал-лейтенант А. К. Гусельщиков. Активную поддержку ему оказывали казаки Митякинской станицы. В станице была проведена мобилизация казаков до 70 лет, и они заняли окопы данной линии укрепления. Впоследствии атаман Краснов назначил командующим линией обороны генерала Коновалова.

Генерал-лейтенант А. К. Гусельщиков

«2-ю Донскую казачью дивизию при 8 конных орудиях и одном броневом поезде я сосредоточиваю в районе Луганска для упорной обороны этого направления. Я мобилизую старых казаков Гундоровской, Митякинской и Луганской станиц и в каждой из этих станиц ставлю по 200 таких казаков при двух пулеметах – это составит на всем Луганском фронте около 4 тысяч человек при 8 орудиях. Руководство этим районом я вверяю генерал-майору Коновалову, опытному и решительному офицеру генерального штаба.» П. Н. Краснов» Всевеликое Войско Донское.

Линия обороны Гусельщикова была на острие наступления 8-й армии красных, перед которыми была поставлена задача овладеть городом Миллерово и соединиться с войсками красных, которые продвигались из Воронежа.

Возле станицы Митякинской разгорелись ожесточённые бои. Отдельные населённые пункты переходили из рук в руки. В тылу красных действовали отдельные отряды казаков. Одним из таких отрядов командовал сотник из хутора Атаманского Попов.

Учитывая сложившуюся обстановку на линии обороны Митякинская-Гундоровская, советское правительство оказывает помощь своей 8-й армии. В район Каменска и Митякинской стягивается пехота красных с большим количеством артиллерии и аэропланами, а в районе Каменска появляются 2 бронепоезда РККА. В ожесточённых боях, части Добровольческой армии Покровского свою задачу не выполнили и вынуждены были начать отступление и станицы Митякинскую и Гундоровскую вошли части РККА.

В ноябре 1918 года резко изменилось международное положение. После ноябрьской революции Германия и её союзники потерпели поражение в Первой мировой войне. В соответствии с секретным протоколом к Компьенскому перемирию от 11 ноября 1918 года, германские войска должны были оставаться на территории России до прибытия войск Антанты, однако, по договорённости с германским командованием территории, с которых выводились германские войска, начала занимать Красная Армия.

Это в значительной степени осложнило положение Донской армии и атамана Краснова. Он, забыв, что ещё недавно сам призывал казаков заключить союз с германским императором и заключил с Германией договор, теперь, на открытии Круга обвинял в содействии германцам казаков Митякинской и Луганской станиц. И это лицемерное обвинении вызвало глухой протест среди белых казаков. И не только среди них.

Один из вождей красного казачества Ф. Миронов, в обращении к казакам писал:

«В своей речи при открытии Круга Краснов говорил: «Еще раньше Гундоровская, Митякинская и Луганская станицы призвали самочинно немцев себе на помощь…»

«…Станицы призвали самочинно немцев себе на помощь…» Генерал Краснов! А когда ты приехал победителем на коне и издал свой приказ Всевеликаму Войску Донскому – 4 мая 1918 г. за №1, то ты в нем прямо писал: «Вчерашний внешний враг, австро-германцы, вошли в пределы войска для борьбы в союзе с нами с бандами красноармейцев и водворения на Дону полного порядка».

А теперь, чуя поражение, чуя, что близится время дать ответ пред обманутыми казаками, ты хоть на время стараешься отдалить час расплаты и лжешь пред Большим Кругом собравшихся обывателей и шкурников, что не ты призвал немцев на Дон, а митякинцы, луганцы, гуундоровцы. А еще наглее прозвучала в твоей речи очередная ложь, когда ты, всевеликий разбойник, сказал: «Немцы обещали покинуть землю Всевеликого Войска Донского тогда, когда я скажу им, что это можно сделать без опасности для донской самостоятельности. По соглашению со мной они уводят свои гарнизоны из Донецкого округа, освобождают от гарнизонов Каменскую, Дачкина, Лихую, а также станции Екатериненской дороги». Не ты, жалкий раб капитала и царизма, пожелал удаления немцев и не по соглашению с тобою они покинули Дон, а пожелала этого Советская власть Российской Республики, и соглашение было с нею, а не с тобою, слуга Вильгельма.

Никогда бы ты не согласился лишиться таких союзников, да и немцы не расстались бы с донским хлебом и быками, да у Вильгельма дела плохи. У него тоже революция, а там, на западе, французы да англичане бьют…».