Оценить:
 Рейтинг: 0

Мои литературные святцы

Год написания книги
2015
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 16 >>
На страницу:
6 из 16
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Производил впечатление очень корректного человека. К каждому обращался уважительно. Действительно, а не пустой забавы ради, интересовался вашим мнением по данному вопросу. Бывало, что он его оспаривал. Но я помню гораздо более частое согласие с оппонентом. Помню его, шагающего на костылях (он ходил на парализованных ногах), в окружении довольно большой группы студентов.

Был он очень толковым теоретиком литературы. Членом-корреспондентом АН СССР. Предпринимал переложение «Слова о Полку Игореве», к которому специалисты относятся по-разному. Но его книга «Слово в стихе» (1982) до сих пор стоит у меня на полке как весьма ценное пособие.

***

С творчеством и с биографией Андрея Платонова меня по существу познакомила его вдова Мария Александровна. Андрея Платоновича только начинали печатать после длительного молчания, и я, работавший в журнале «РТ-программы», пришёл к ней на квартиру, которую она занимала в левом флигеле особняка на Тверском бульваре, 25, принадлежавшего Литературному институту.

Любопытно, что потом в этом левом флигеле расположились Высшие литературные курсы, где я одно время преподавал.

А тогда молодым редактором я пришёл к Марье Александровне, она угощала меня чаем, многое показывала и о многом рассказывала.

От неё я узнал, что их сын был арестован, а потом выпущен из лагеря с открытой формой туберкулёза, которым заразил отца. Он ненадолго пережил сына, скончавшись 5 января 1951 года. (Родился 1 сентября 1899 года.)

Нам в журнал Мария Александровна дала рассказ мужа «Семён», который мы напечатали. Но лучшие вещи Платонова я прочитал по подсказке Марии Александровны и с её иногда очень интересными комментариями. За что ей остался навсегда благодарен.

6 января

Константина Фёдоровича Седых (6 января 1908 года – 21 ноября 1979), наверное, все знают (скажу осторожней: знали) по роману «Даурия», получившему сталинскую премию в 1950 году. Много жизни посвятил Константин Фёдорович этому роману, писал продолжение «Отчий дом» – роман, который рядом с «Даурией» уже не поставишь. Хотя и «Даурия» скучноват. В нём много фактического материала из жизни участников гражданской войны в Забайкалье. Но нет художественной цельности. Порой впечатление такое, что читаешь большой этнографический очерк, который перемежается, правда, эпическими событиями.

Вообще-то Седых начинал со стихов. И писал их всю жизнь. Можно найти среди них и неплохие. Например:

С зарёй проснувшись, жаворонок серый
Взмыл из гнезда в струящуюся высь,
И от земли до самой стратосферы
Серебряные звуки разнеслись.
Лесным ручьём звенит и льётся песня,
Звенит, звенит, как шалый бубенец.
И вот уже растаял в поднебесье
Весны и солнца яростный певец.

***

О том, что Пушкин ценил свою современницу, детскую писательницу Александру Осиповну Ишимову (родилась 6 января 1805 года), можно прочитать в любой посвящённой Ишимовой биографической справке. Да, именно к ней обратился Пушкин в день роковой дуэли с Дантесом: «Милостивая государыня Александра Осиповна. Крайне жалею, что мне невозможно будет сегодня явиться на Ваше приглашение… Сегодня я нечаянно открыл Вашу Историю в рассказах и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!».

Известность и даже можно сказать славу принесла Александре Осиповне Ишимовой, скончавшейся 16 июня 1881 года, её «История России в рассказах для детей». Белинский отмечал живость и увлекательность повествования, его прекрасный язык, но, по мнению критика, адресат выбран писательницей не совсем верно: её книга «не для детей, которым чтение истории, какой бы то ни было, совершенно бесполезно, потому что для них в ней нет ничего интересного и доступного, – а для молодых, взрослых и даже старых людей».

Я бы оспорил это заявление. По своему детскому опыту знаю, как полезно и захватывающе было для меня чтение книги Николая Куна о мифах и легендах Древней Греции. Ребёнку интересны любые исторические факты, если они рассказаны понятным ему, доступным языком. А Ишимова именно таким языком говорила с читателями. Пушкинское «вот как надобно писать!» вырвалось не случайно и, конечно, с учётом адресата книги Ишимовой. Белинский пишет о «молодых, взрослых и даже старых» людях. С этим я соглашусь. Это очень редкое качество писателя: оказаться интересным читателям всех возрастов.

Литературная деятельность Александры Осиповны была разнообразной. Она написала ещё немало детских книг: «Рассказы старушки», «Священная история в разговорах для маленьких детей», «Колокольчик. Книга для чтения в приютах». Она переводила с французского и английского. Первой, кстати, познакомила русского читателя с приключенческими романами Фенимора Купера. Издавала ежемесячные журналы для детей «Звёздочка» и «Лучи» (первый журнал «для девиц»).

Но «История России в рассказах для детей» остаётся её главной книгой, которую, на мой взгляд, стоит прочесть и сегодняшнему ребёнку, в чью душу западёт немало исторических эпизодов, криво истолкованных нынешними историками.

***

Бенедикт Константинович Лившиц (родился 6 января 1887 года) печатался много, примыкал к кубофутуристам. На Первую мировую войну ушёл добровольцем, был ранен, награждён Георгиевским крестом за храбрость.

В 1922 году поселился в Петрограде. Опубликовал четыре сборника стихов. Но после 1928 года стихов практически не писал, хотя работал над циклом «Картвельские оды».

Много занимался художественным переводом. Вячеслав Всеволодович Иванов считает Лившица одним из лучших интерпретаторов французского символизма, особенно – поэзии Артюра Рембо.

В 1934 году издал сборник переводов французской поэзии «От романтиков до сюрреалистов». Но известность снискал книгой «Полутороглазый стрелец» (1933) – о футуристическом движении 1910-х годов.

25 октября 1937 года он был арестован. 20 сентября 1938-го приговорён к расстрелу. И расстрелян на следующий день вместе с писателями и поэтами Юрием Юркуном, С. М. Дагаевым, Валентином Стеничем и В. А. Зоргенфреем.

***

Автор «Человека-амфибии» Александр Романович Беляев занимался поначалу юриспруденцией и к 1914 году имел хорошую клиентуру, ездил за границу.

Из воспоминаний об отце дочери писателя Светланы Александровны.

«Однажды его пригласили защитником по делу об убийстве. Процесс был почти копией знаменитого „дела Бейлиса“: еврея обвиняли в ритуальном убийстве русского ребёнка с целью приготовления мацы на его крови. Отец решил построить защиту на цитировании текстов из Торы и Талмуда, по которым суд должен был понять, что никаких подобных указаний там просто нет. Для этого он нашёл человека, знающего древнееврейский язык. Потрудиться пришлось немало, они вместе сделали дословный перевод нужных отрывков, которые зачитывались на заседании суда. Доказательства были столь убедительны, что обвиняемого оправдали и освободили в зале суда. Процесс наделал много шума, в газетах писали статьи о блестящей защите, а на улице с отцом постоянно раскланивались. Ему прочили блестящее юридическое будущее, но он всё больше увлекался литературной деятельностью, и в результате занятие это стало его единственным средством к существованию».

Да, в 1914-м он всё бросил и посвятил свою жизнь писательству.

И «Человек-амфибия», и другой его роман «Остров погибших кораблей» написаны в двадцатых годах.

Но, когда ему было 36 лет, он слёг: болезнь позвоночника. Шесть лет был прикован к постели, три из них пролежал в гипсе.

Но выбрался. И вернулся к жизни. Он вылечился в Ялте, куда они с матерью переехали в надежде найти специалистов-врачей. Сначала Беляев работает воспитателем в детском доме. Потом его устраивают в уголовный розыск. Однако жизнь в Ялте была очень тяжёлой, и Беляев переезжает в Москву.

Он пишет и печатает немало повестей и романов. В том числе и принёсший ему славу роман «Голова профессора Доуэля». Причём не всё он печатает под своим именем, но и под псевдонимами А. Ром и Арбел.

В 1928 году он приезжает в Ленинград, где пишет романы «Голова профессора Доуэля», «Властелин мира», «Человек, потерявший лицо», «Подводные земледельцы», «Чудесное око», рассказы из серии «Изобретения профессора Вагнера». Но обострение болезни заставляет его уехать в Киев.

1930-й оказался особенно тяжёлым для Александра Романовича. От менингита умерла его шестилетняя дочь. Рахитом заболела вторая. Обострилась и собственная болезнь: спондилит.

Он возвращается в Ленинград. Незадолго до войны перенёс операцию, поэтому отказался эвакуироваться. Город Пушкин, где жил Беляев с семьёй был захвачен немцами. Там он, как пишут свидетели, замёрз от голода. Умер 6 января 1942 года (родился 16 марта 1884-го).

Жену и дочь немцы угнали в Германию. После окончания войны они, как бывшие узницы фашистов, оказались в ссылке в Западной Сибири, где провели 11 лет.

***

Я женился рано, на однокурснице, коляска с сыном, пока мы с женой по очереди сидели на лекциях, нередко стояла во дворе университета на Моховой, благо жили мы недалеко. Двух стипендий нам, конечно, не хватало, и мой гонорар (а в университете я начал печататься) часто нас спасал.

И всё-таки надо было думать о постоянном заработке. Университет ещё не был закончен, но это меня не смущало: меня знали в редакциях, и я мечтал, в какую-нибудь из них устроиться.

И вот – улыбка Фортуны! Только я это про себя решил, как в журнале «Москва», куда я зашёл вычитывать гранки своей статьи, встречаю Александра Львовича Дымшица, про которого я знал, что он поссорился с Кочетовым и ушёл из «Октября» из-за Солженицына. Дымшиц написал положительную рецензию на «Один день Ивана Денисовича», а Кочетов расценил это как предательство. Мы не были близко знакомы, но при встрече раскланивались.

– Александр Львович, – сказал я, – у вас нет на примете какой-нибудь редакторской работы?

– Для кого? – спросил Дымшиц.

– Для меня.

Дымшиц весело посмотрел на меня и сказал: – А вы оставьте мне свой телефончик, очень может быть, что я скоро вам позвоню.

Он позвонил даже быстрее, чем я думал, – дня через три. И предложил работу во вновь создаваемом Госкомитете по кинематографии.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 16 >>
На страницу:
6 из 16