– Во всем, «Барчук», буквально во всем.
– Я не бедный и…
– Хочешь откупиться?
– Почему бы нет?
– Бабло – само собой. Даже не обсуждается.
– Сколько надо, чтобы оставил меня в покое?
– Не только в деньгах наше счастье. Мне понадобился такой помощник, как ты. С твоими связями и с твоим потенциалом.
– Помощник? Ни за что! Снова попасть в колонию? Спаси и сохрани!
– Почему обязательно в колонию? Необязательно. Помощь-то может быть и в рамках закона. Да и если все пойдет по понятиям, то в беде тебя наши не оставят. Вытащат. Отец твой не мог полностью тебя отмазать, а наши это сделают легко.
– За кого меня принимаешь?
– За своего, «Барчук», пока за своего.
– Никогда! Завязал с прошлым, навсегда завязал.
Мужичок саркастически ухмыльнулся:
– Ну и лгунишка!
– То есть?
– А ты вспомни вице-мэра.
– Никогда не забывал.
– Тем лучше. Кстати, шлет оттуда тебе привет. И считает, что ты не подведешь его.
– Не подведу.
– Да, напомни, сколько положил ему на лапу, чтобы заполучить завод? Кругленькую сумму, не так ли?
– Не твое дело.
– Конечно, не мое. Но Котова, который на следствии о тебе не упомянул, твое «доброе имя», которым ты кичишься, не замазал, прямым образом касается. Вот какая тут штука.
– Спасибо ему.
– Спасибо – не диво, «Барчук». Должен напомнить: ты, если полиции станет известно, как взяткодатель подлежишь такой же уголовной ответственности, как и вице-мэр. Так что у него все позади, а у тебя еще впереди. Чуешь, разницу? Не тебе говорить и не мне слушать, что «давно завязал».
– А сам-то?!
– Но я, в отличие от тебя, ни слова не сказал про завязку.
– Не знаю, откуда у тебя информация, но явно ты шантажируешь… Возможно, на пустом месте. Что касается Котова… Если он лично попросит, помогу всем, чем смогу.
– Считай, что я встречаюсь с тобой от его имени.
– Так и поверил.
– Придется поверить. Другого варианта у тебя нет. И еще: напомнить, благодаря чему и кому ты вышел по УДО?
– Благодаря хлопотам отца.
– Лжешь! Ты отлично знаешь своих покровителей. Да, годы прошли, но не все ушли в мир иной. Есть люди, которым не безынтересно было бы узнать подробности. Представляешь, что они с тобой сделают? Превратят из уважаемого бизнесмена лепешку.
– Ладно… Я спешу… Говори, что конкретно тебе надо и расходимся.
– Не здесь… Выйдем…
Мужик допил остатки чачи, доел салат и чуть ли не под руку с «Барчуком» покинул ресторан.
Там, поняв, что от него надо, перепугался и решил дать задний ход. «Барчук» вынул из нагрудного кармана мощный айфон, показал мужику.
– Гляди, он был включен с момента выхода из ресторана. Твое «задание» записал. И теперь наши роли поменялись, точнее, наш счет равный. Как тебе, так и мне выгодно молчать и разойтись как в море корабли. Навсегда разойтись.
Мужик лишь покачал головой.
– Какой же ты подонок! Извини, но придется принять решительные меры.
– Какие еще «меры»?
– «Барчук», ты подписал себе смертный приговор. Он будет приведен в исполнение… Если не мной, то другими. Жди!
Он резко повернулся и скрылся в темноте.
Остался вопрос: прозвучала реальная угроза или это мужик брал на понта, блефовал?
Недоумения
Вернувшись домой, «Барчук» поужинал и укрылся в кабинете, предупредив жену, чтобы они с сыном его не доставали, оставили на какое-то время наедине с самим собой.
– Проблемы? – ничуть не удивившись, спросила жена. – На заводе что-то не так?
Не ответив, все с тем же каменным лицом встал и покинул столовую.
Дело обычное. Жена знает, что приставать бесполезно: все равно тисками не вытянуть из него даже слово. Когда муж не в настроении, то лучше ей и уже взрослому сыну держаться от него подальше. Впрочем, сын и без того живет своей жизнью. Вырос молчуном. Пошел в отца. Квартира шикарная, роскошно обставлена, но семейного тепла в ней нет. Лет пятнадцать назад искала теплоту в объятиях любовника, а теперь? И это в прошлом. Потому что на сорокалетнюю тётку даже, кажется, после вмешательств пластического хирурга и даже за деньги никто не глядит. Мужику подавай что-нибудь юное и свеженькое.
Жена, вспомнив слова, ставшие поговоркой, что «богатые тоже плачут», грустно усмехнулась, собрала со стола грязную посуду, побросала в посудомоечную машинку, оставила на завтра: придет прислуга и перемоет.
Муж, тем временем, сидел в глубоком кресле перед бубнящем о чем-то телевизором, не вникая ни во что, погружен в то, что произошло больше часа назад в ресторане «Тифлис». Встреча, по меньшей мере, для него выглядит странной. Не может понять, зачем туда потащился? Он, предприниматель, который с себе равными не всегда идет на контакт, а тут? Чем мог зацепить новоявленный и совершенно ему неизвестный «друг», что согласился на встречу? Нет у него объяснений. Хотя… Он сразу догадался (хотя бы по манере общения), что дневной звонок из того мира, с которым давным-давно не имеет ничего общего. Завязал и из головы навсегда выкинул. Был убежден: все, что тогда было, имеет свой срок давности. Верил в это, надеялся. В первые годы по возвращении, конечно, подкатывали, напоминали, однако он отшивал всех. Никому не оставлял надежд, что от кореша что-то перепадет. Отстали. Как он считал, о нем забыли. Верно, забыли, но оказалось, что не все. Кое-кто держит в памяти и вот…