Письмо ни от кого

– Забирай девчонок и вези к нам в управление, здесь нам поговорить не дадут. Машину за мной не присылай, я назад с Малышевым вернусь.

– Андрей, Клементьев тоже уехал, швейцара с собой забрал. Если я отчалю, тут из городского управления никого не останется.

– Областники пускай работают. «Клубки» – это их специализация, а мы так, на подхвате.

– Вы надолго хотите нас забрать? – испугалась Маша. – У нас в общежитии в половине двенадцатого двери закроют, и мы домой не попадем.

– Ты в студенческом общежитии живешь? – догадался я. – Где учишься?

– В институте культуры, на третьем курсе.

Мы с Айдаром засмеялись.

– Что я смешного сказала? – обиделась девушка.

– Абсолютно ничего, – ответил я. – Мы, Маша, развеселились по другому поводу. Могли бы сами догадаться, в каком институте девушек учат состоятельным дяденькам досуг скрашивать. Айдар, уезжайте прямо сейчас, а то Живой Труп опять в нашу сторону смотрит.

Отправив Далайханова с девушками в управление, я подсел к хозяину кафе. Удивительно, но за полтора часа моего пребывания во «Встрече» к нему не подошел ни один человек. Следователи, прокуроры, оперативные работники – все, словно сговорившись, игнорировали его.

– Нам надо поговорить, – сказал я Ковалику. – Здесь, пока прокурорская пена не схлынет, разговор не получится. У вас есть отдельный кабинет, где мы могли бы потолковать с глазу на глаз?

– Конечно, есть, – оживился заскучавший Евгений Викторович. – Пойдемте наверх.

– Ключи у вас с собой? – уточнил я.

Ковалик с готовностью похлопал себя по карману.

– Тогда пошли.

Глава 4

Елку – на место!

На втором этаже, из-за дверей напротив директорского кабинета, гнусавый голос переводчика предупредил неведомого врага: «Когда мы встретимся еще раз, я убью тебя, мерзавец!»

– Видеосалон, – прокомментировал Ковалик. – Последний фильм досматривают.

– Внизу взрыв, а здесь, как ни в чем не бывало, иностранные боевики крутят? – подивился я.

– Вход в видеосалон отдельный, звукоизоляция между этажами хорошая, так почему народ должен страдать? Зрители приобрели билеты заранее, они имеют полное право воспользоваться услугами, которые оплатили.

Я пожал плечам: «Цинично, конечно, смотреть киношные убийства, когда у тебя под ногами пять настоящих трупов. С другой стороны: пришел я с девушкой фильм посмотреть, и что, мне из-за чужих разборок пять рублей терять?»

Кабинет Ковалика был небольшой, обставленный в аскетичном стиле – ничего лишнего. Единственным предметом, выбивавшимся из общего канцелярского интерьера, был массивный сейф в углу комнаты. Над верхней дверцей сейфа поблескивала табличка завода-изготовителя «Красный металлист». Такого добротного хранилища для документов я в милиции не встречал даже у руководителей областного УВД.

«От прежних хозяев остался, – решил я. – Интересно, что в нем заготовители зерна хранили? Договоры с крестьянами?»

– С чего начнем? – спросил Евгений Викторович, усаживаясь в директорское кресло.

Я сел напротив, достал сигареты, пододвинул к себе массивную стеклянную пепельницу, закурил. Ковалик последовал моему примеру.

На вид хозяину «Встречи» я бы дал лет пятьдесят. Внешне он был похож на отца американской психоделической музыки Ли Хезлвуда, автора популярнейшего шлягера «Летнее вино». Как и Хезлвуд, Ковалик носил усы, опускающиеся за уголки губ, и так же хитро прищуривался. Но у американца в глазах навечно застыла вселенская тоска по ушедшей молодости, а Евгений Викторович был на позитиве. Даже погром, устроенный в кафе после взрыва, не поверг его в уныние. Приятно иметь дело с оптимистом. Но к оптимистам нужен особый подход.

– Выложите на стол все предметы, которые у вас есть в карманах, – приказал я.

– Вы это серьезно? – от удивления густые брови хозяина выгнулись дугой, сомкнулись над переносицей, образовав силуэт летящей над морем чайки.

– Вполне. Я расследую особо опасное преступление и должен знать, с кем имею дело.

– Неужели вы думаете, что я настолько тупой человек, что не успел бы за целый вечер избавиться от кнопки управления бомбой?

Продолжая возмущаться, Ковалик выложил передо мной блокнот, металлическую авторучку, носовой платок, портмоне и сигареты «Космос» в твердой пачке. Кошелек у преуспевающего кооператора был тощим. Больших сумм с собой Евгений Викторович не носил.

– Авторучку разобрать? – ехидно спросил он.

– Почему вы решили, что я буду искать пульт от бомбы?

– Я же не в лесу живу: детективы читаю, фильмы американские смотрю. Бомба, которая взорвалась у пацана в руках, была радиоуправляемой. Я даже теоретически не могу представить, что в ней был часовой механизм. С точностью до секунды рассчитать момент взрыва просто нереально.

– Согласен. Бомбу привел в действие человек, который находился в обеденном зале или в фойе. Скажу больше: этот человек должен был видеть, что пацан подошел к жертвам, а не остановился на полдороге. В момент взрыва вы были в баре, и я хотел убедиться, что это не вы привели в действие взрывное устройство.

– Спасибо за доверие, – Ковалик разложил предметы со стола по карманам. – Вы не пробовали поискать пульт от бомбы на полу в зале?

– Пускай его следователь прокуратуры ищет.

– Странная у вас методика расследования преступлений. Я всегда думал, что расследование уголовного дела начинается с осмотра места происшествия, а вы мне личный обыск учиняете. Скажите, это законно – проводить личный обыск без понятых?

– Какой личный обыск, вы о чем? – делано изумился я. – Я не прикасался к вашей одежде. История с участковым Зверевым всех научила, что можно делать, а что – нет.

– Не интригуйте меня, – попросил Ковалик, – рассказывайте про Зверева. Люблю послушать поучительные истории.

– Участковый Зверев занимался розыском алиментщика. Он пришел на квартиру, где предположительно скрывался преступник, услышал шорох в одежном шкафу и раскрыл дверцу. Шкаф был пустой, никто в нем не прятался. Хозяева квартиры написали на Зверева заявление, прокурор возбудил уголовное дело. Полгода назад Звереву за производство незаконного обыска дали три года лишения свободы. Три года зоны строгого режима только за то, что он выполнял свой служебный долг.

– Неужели за это могут осудить? – смутился кооператор. По моему тону он понял, что я целиком и полностью на стороне участкового, а вот он, Ковалик, не к месту заикнулся о законности моих действий.

– По нынешним временам все могут. Еще пару лет назад с хозяевами квартиры никто бы разговаривать не стал, а сейчас их на пороге прокуратуры с хлебом-солью встречали.

– Вы никак не отомстили за своего товарища?

Вопрос был явно провокационный. В другой обстановке я бы уловил в нем намек на «Белую стрелу», но сейчас Ковалик задал его автоматически, не подумав.

– Хозяева квартиры – конченые алкаши, сопьются – сами сдохнут. Алиментщик к этой истории отношения не имеет, он прятался совсем в другом месте, заявления никого писать не подбивал. Если кому-то мстить за Зверева, то прокурору. Он, кстати, сегодня был в вашем кафе, указания мне давал. Вы с ним не знакомы?

– С Окоповым? Знаком. Я с кем только не знаком, – усмехнулся в усы Ковалик. – Как только мы открыли кафе, так число моих знакомых тут же увеличилось в геометрической прогрессии. Халява! Каждый норовит прийти, выпить-закусить за мой счет. Если пообедать задарма не удастся, так рюмку коньяка или чашку кофе обязательно выклянчат.

– Поговорим о друзьях. Кто сегодня вечером ужинал в вашей кабинке?

– Мой старинный приятель. Он к взрыву никакого отношения не имеет.