Облако возмездия

– Про самолеты ничего не знаю.

– Как так?

– А вот так. И никто не знает. Уже давно попадать должны были, но нет, летают себе и летают.

– Почему же они попадать должны?

– Ну, ты настырный! Да потому, что экипажей в них нет! Летчики давно, уже много лет назад, все попрыгали, а эти все летают. Хоть и керосин закончился. И никто не знает, что их в воздухе держит. Загадка, знамо дело!

Странные байки отец сказывает, подумал Нетрой. Уж больно удивительной казалась ему история про самолеты, которые, точно газом накачанные, летали сами по себе. Но виду он не подал, не желая обидеть рассказчика – все-таки хотелось узнать еще подробностей.

Старик достал из кармана книгу небольшого формата и, открыв переплет, оторвал от нее пол страницы. Потом из другого кармана вытащил кисет, насыпал на бумагу самосад и, путаясь огрубевшими пальцами, свернул самокрутку. Подумав немного, протянул припасы Нетрою.

– Из Дома офицеров? – полюбопытствовал Феликс, указывая на книгу.

– Знамо дело! – подтвердил догадку старик.

– А, давай! Вспомню, как это делается! Доводилось мне в свое время, в разведочной партии, «козьи ножки» крутить.

– Геолог, что ли?

– Знамо дело! В прошлом.

Глава 7. Кто кого

Обратный путь в город Нетрой проделал в глубокой задумчивости, так что даже не заметил, как проходил мимо магазина, на площадке перед которым, разбившись на группы, мужики пили пиво. А то бы он за них порадовался, ведь всегда очень важно в жизни дождаться и получить, наконец, то, ради чего так долго страдал. Он проплыл мимо, как льдина отмороженная по весенней реке, и только мужик беспалый протянул в его сторону широким щедрым жестом бутылку с пивом, и промычал что-то призывное – да зря, впустую, Феликс не обратил на него внимания.

Они перед тем долго разговаривали со стариком на вершине холма, и успели выкурить по нескольку самокруток. Самосад у деда был едреный, такой, что слезы из глаз, но обладал попутно не меньшей силы ароматом. Хитрость заключалась в том, чтобы научиться тот табачок курить, и аромат улавливать. А для этого следовало проявить известную настойчивость и умение слушать советы наставника. Да, собственно, как и во всем в жизни, успех всецело зависит от личных качеств и улыбки судьбы. Нетрою в этом плане и тут повезло, и последнюю козью ножку он выкуривал уже, откровенно наслаждаясь ее смолистым духом. Смаковал, будто кальян какой. На прощание он развернул стержень, который лежал все время рядом на земле, сложил газетку компактно и протянул ее старику:

– Держи, дед! Вот это самая правильная бумага, чтобы самокрутки вертеть. Попробуй, тебе понравится. Главное, надолго хватит. Потом взял железку, покачал ее на ладони, прощаясь, и тоже протянул новому знакомцу. – И металл забирай! В хозяйстве сгодится!

Старик на газету посмотрел с сомнением, но принял, тут же сунул ее под обложку похудевшей книги. А при виде прутка просиял:

– А вот за это спасибо! – сказал. – Знамо дело, сгодится! Я как раз такой шкворень искал. Мне к воротам новый дзынь приварить надоть, а то прежний лопнул от перекоса.

Так что, шел назад Нетрой налегке, ничем не отягощенный, если, конечно, не считать мыслей, которых в голове его образовалось непредвиденное и весьма сомнительное множество. Он и представить себе не мог, что такой пустопорожний по виду городишка, как Загубинск, может до такой степени быть переполнен фольклором и сказочным духом. Да и каким! Тут тебе и Мянь-гора, и мальцы, и непостижимое противостояние с землей-матушкой, и странные пришельцы с севера. Самолеты еще эти, вечно летающие. Самое удивительное то, что кое-что из списка чудес и непонятностей он сам, своими глазами видел. Те же самолеты, например. С этим что делать? Или крыса? Ее, кстати, уже кормить пора. Это все на проделки фантазии да на всплески воображения не спишешь. Если, конечно, собственным глазам доверяешь.

Он доверял. И все же не сразу поверил им, когда, вдруг вынырнув из мутных вод своих сомнений, увидал на площади перед кинотеатром Мир, на самом краю тротуара девицу Лауру ака Лимбо. Она была в своем веселом, активно рекламировавшем всю прелесть ее попки, комбинезоне. Плюшевый рюкзачок, неотъемлемый ее атрибут – за спиной. Рядом с ней, в двух шагах в восточном направлении, стоял парень. Стоял как дерево, как неожиданное и несуразное в этом месте природное образование. Он глядел куда-то поверх ее плеча, жевал мундштук папиросы и щурился. Еще он был гладко выбрит, кепочку нес на голове восьмиклинку, надвинув ее по самые брови, а руки, запустив их под полы пиджака, сунул в карманы брюк, глубоко. Хоть и смотрел он мимо девушки, но сразу было видно, что имеет к ней прямой и непосредственный интерес. В общем, Феликс сразу признал в нем одного из тех двух зеков, которые на его глазах взымали кровавую плату за карточный долг.

Лаура, напротив, смотрела зеку прямо в лицо. Спокойно смотрела, с презрением. Ручки при этом блогерша так же прятала в карманах комбинезона, и сквозь тонкую ткань было хорошо заметно, что они сжаты в кулаки. Нетрой еще издали, по положению и напряженности тел, уловил, какое между этими двумя возникло приливное натяжение, поэтому подошел и стал между ними волнорезом, ближе к девушке.

– Тебе чего? – спросил незнакомец, не поворотив, как водится, головы чугун.

– А тебе? – пробасил встречно Феликс.

– Телку хочу. Вот эту.

– Это моя телка.

– Отвали, в пролете. Я первый наскочил.

– А мордой об асфальт? – предложил альтернативу Феликс.

Мужик в пиджаке пришел в движение. Медленно повернул голову и смерил неизвестного громилу взглядом, с ног до головы. И, видимо, сделал для себя выводы, потому что плюнул струйкой сквозь передние зубы и цокнул языком.

– Ну-ну, – сказал со странной смесью согласия и угрозы в интонации, отвернулся и, не меняя положения рук, плеч и головы, дымя папироской, пошел восвояси, и вскоре скрылся за углом кинотеатра.

– Пошли отсюда, – предложил алгоритм ближайших действий Нетрой. – Ты чего здесь делала? – спросил он, когда кинотеатр Мир скрылся из виду.

– Гуляла, – сказала Лаура с вызовом.

– Нашла где гулять.

– Ну, вы же тоже тут прогуливались.

– У меня, по крайней мере, попа не такая аппетитная.

– Это, смотря для кого.

Нетрой досадливо крякнул.

– Короче, будешь мне должна, – произнес он, подводя черту под прениями. Но не тут-то было.

– Еще чего! – возмутилась Лимбо. – Я бы и сама справилась.

– Так, может, я помешал ухаживанию? Может, и не следовало?

– Может! – отрезала девушка.

– Так, может, вернешься? – не унимался сетератор.

– Да идите уже, не разговаривайте!

– Нет, но я могу…

– Господи! С виду вроде нормальный человек. Солидный. А дурак, как и все!

Оставшуюся часть пути до самой гостиницы они проделали в полном молчании. О чем думала в то время Лаура, нам неизвестно, а вот Нетрой дулся, злился и всячески себя накручивал.

«Да кто она такая? – кипел пенными и шипящими, исполненными негодования, мыслями он. – Ведет себя так, словно я за ней бегаю и усиленно себя предлагаю. Нет, кто она такая?! Популярная блогерша, подумать только! Это что, профессия? Талант? Пена! Это сейчас тебя на поверхность вынесло, а завтра обосрут всем миром, и утонешь нахрен, и что от тебя останется? Твой убогий бложек, набитый своими фотками и чужими мыслями? Ничего не останется, только круги на воде. Или дерьмо на воде. Глазки потускнеют, кожа одрябнет, попка превратится в хрящик – и будет комбинезон на тебе болтаться, как на флагштоке стяг при полном безветрии. И все, никаких отличительных особенностей не останется. Пигалица! Ни кожи, ни рожи… Ну, мордаха, положим, даже ничего. Но что это меняет? При таком характере это скорей отягчающее обстоятельство. То ли дело я! Не красавец, но вполне симпатичен. Нормальный мужик и не должен быть красавцем. Не урод – и ладно. Главное, выглядеть мужественно и внушать уважение. Вот что-что, а внушить уважение я могу любому. Как всякий нормальный мужчина с нормальным весом в сто десять килограмм… И, если уж на то пошло, после меня сотня книг останется. Больше, я же еще столько напишу. Завидное наследство, между прочим, ради него стоит, я думаю, и потерпеть мои некоторые, гхм, сумасбродства. Легкие вольности и милые шалости. Что я, права не имею?»

С какой это стати Феликс Нетрой заговорил о правах, он сам так и не понял. Видимо потому, что не успел поставить правильный вопрос. Они как раз подошли к гостинице, писатель пропустил блогершу вперед и стал подниматься за ней следом на второй этаж, в холл. Поднимаясь, он потому ни о чем другом не думал, что видел перед глазами исключительно то, о чем читатель и сам догадался. При том, что девушка старалась идти по лестнице боком, отводя сокровище анфас к стене, это нежное, мягкое, пухлое обжимало, оглаживало само себя, взаимодействовало, словно две смачные оливки, так что воображение мужчины в самом расцвете сил немедленно распалилось. Еще бы! Мышцы ее были так расслаблены, источали такую наполненность и истому, что он сразу заподозрил: а ведь у нее этой ночью наверняка был секс! Такая расслабленность – первый признак. И тут же одернул себя – с кем? Откуда? Да оттуда же, откуда и у тебя. И тут он почувствовал себя обделенным и обойденным. Кто, блин, успел залезть в эту воронку? Он, грубо говоря, испытал неожиданный и мучительный приступ вожделения, замешанный на неприятной ревности, так что сразу поторопился отвести глаза в сторону. Этот маневр помог лишь отчасти, волнение отпустило, и то не сразу и лишь наверху, в холле. Девушка, не поблагодарив спасителя, и не оглядываясь, сразу направилась в свою комнату.

– Лаура! – окликнул ее Нетрой. – Прошу тебя, не выходи одна из гостиницы! Эта шпана тебя подловит!

Она остановилась на красной ковровой дорожке и быстро оглянулась с таким выражением на лице, будто проглотила мокрицу.

– Ненавижу это имя! – процедила презрительно – и скрылась в коридоре.