Встретимся в раю, дорогой

– Почему? – искренно удивилась медсестра. – Генерал Голованов хороший человек, насколько я знаю. Да и дочка у него, тоже, вполне. В медучилище учится.

– Я рад за них. И за нас рад.

– Вот за радость и следует отведать генеральского бальзама! Он всем на пользу пойдет и радость нашу преумножит!

– Конечно, конечно! – согласился с умной женщиной Сан Саныч. – Не стесняйтесь. – Когда он передавал ей сверток, в нем снова булькнуло, на этот раз не подозрительно, скорей, заговорщически.

– Да мы не стесняемся обычно, – успокоила его Лариса Ивановна. Она достала из пакета пузатую бутылку виски и внимательно изучала этикетку. – Двадцать пять лет выдержки! – сообщила. – Я так и знала. Так что, мы не стесняемся. Иной раз нас еще урезонивать приходится.

– И сейчас, как я понимаю, именно тот случай?

– Именно. Будешь?

– И рад бы, да мне нельзя. Я под капельницей. – Доманский указал на иглу в сгибе руки. – Разве что, внутривенно.

– Ах, да. Так это мы сейчас решим.

– О! – удивился доктор Полищук. Он как раз заглянул в тринадцатую палату. – А разве еще капает? Вроде, давно должно было закончиться? Нет? Странно. Ну, пусть докапает уже, не переводить же препарат.

– А дальше? – спросила медсестра.

– И хватит пока.

– А генеральский бальзам?

– Ну, это ему сам бог велел принимать. Но только перорально. И, Лариса Ивановна, убедительно вас прошу, проследите, чтобы пациент соблюдал постельный режим.

– По возможности?

– По возможности. У нас, где стол будет? В ординаторской?

– Как обычно.

– Надо бы и здесь что-нибудь сообразить. Ну, вы понимаете…

– Конечно. Все сделаем, Анатолий Васильевич, по высшему разряду. Не впервой.

– О!

Александр с интересом вслушивался в разговор медиков. И не столько тема его увлекала, хотя и она, конечно, тоже, ведь говорили о нем, сколько способ подачи материала. О нем и при нем говорили так, будто его самого в комнате нет, или же он присутствует, но в виде неодушевленного предмета, мысли о мироустройстве которого никого не интересуют. И это был интересный феномен, в глубинах которого, скорей всего, и следует искать истоки тех особенностей характера Варвары, которые он успел заметить. Как-никак, она ведь тоже медичка, мнением пациента интересуется в последнюю очередь. Капитан не намеревался вмешиваться в происходящее, спорить или как-то переиначивать устоявшийся ход событий. В конце концов, он здесь всего лишь на пару дней. Да и, мало ли, еще понадобится? Нет уж, пусть все идет, как идет. К тому же, забавно.

Поэтому, когда, после снятия капельницы, он намеревался встать с кровати, и Лариса Ивановна ему воспрепятствовала словами: – Не вставайте, больной! Лежите! – он только пожал плечами.

– Ну, а в туалет-то мне можно самому сходить? – спросил.

– В туалет самому можно. И нужно, – пояснила медсестра. – Но после сразу в постель!

– Вы не волнуйтесь, я не собираюсь сбегать.

– Я думаю, что не собираетесь. Но доктор велел, значит, неукоснительно.

– Понятно.

В палате имелся свой санузел. Моя руки над раковиной, Сан Саныч разглядывал себя в зеркале, и чем дольше он всматривался в свое отражение, тем нереальней казалось ему происходящее. Еще утром он и представить, и предположить не мог, что вечером окажется здесь и будет любоваться на свое отражение в сером больничном халате в этом зеркале. Но тот, кто отвечает за его судьбу, на этот раз придумал что-то необычное. Реальность и нереальность пронизывали одна другую, и, надо думать, сюрпризы еще будут. Новогодняя ночь волшебная, говорят, надо быть ко всему готовым.

Когда он вернулся в палату, Лариса Ивановна уже успела вкатить в нее медицинский инструментальный столик на колесах, и практически завершила его сервировку. Приборы были пластиковые, одноразовые, а в качестве рюмок она выставила стеклянные медицинские мензурки. У каждой на боку мерная линейка.

– Очень удобно, – оценил капитан, взяв в руки и разглядывая одну.

– Мы всегда их используем, – сказала Лариса Ивановна. – Каждый может вычислить свою норму.

– Неужели кто-то считает?

– Нет, конечно. Но теоретически это возможно. Ну, что? Пора начинать провожать старый год.

– Пора так пора, – согласился Александр. – Я разливаю.

– Умница!

Сан Саныча не оставляло чувство, что он все глубже проваливается в нереальность. Все было не так и не в том месте. Время, правда, совпадало с объявленным, но как раз этого и не должно было быть. Единственной женщины, с которой он хотел бы встретить этот новый год, не было рядом, но была другая женщина, и она не вызывала у него отрицательных эмоций. Он относился к ней как к неотъемлемой части новогоднего процесса, как к Снегурочке, например, а разве кто-то ненавидит Снегурочку?

В полированной нержавейке столика отражался потолочный светильник, свет его казался голубоватым и не раздражал. Вообще, главное свойство разворачивавшегося вечера было именно то, что он его не раздражал. Данность и неизбежность, разве могут они вызывать иные чувства, кроме смирения и понимания? Наверное, могут. Но не теперь.

Едва Сан Саныч наполнил мензурки, в палате появился доктор Полищук.

– О! – сказал он, подхватывая одну из склянок. – Я, кажется, вовремя. Ну, с наступающим. Прозит!

Генеральский виски оказался выше всяких похвал.

– Оооо! – оценил напиток Анатолий Васильевич. – И можно не закусывать. Но надо. Кстати, а ты не хотел бы употреблять такое постоянно? Наверняка ведь…

– Да-да, – согласился Александр. – Вместо чая.

– Вот этого не надо!

– Сам не хочу! Да я вообще-то и не пью особо.

– Знаем, знаем, в прошлом году наблюдали лично. Так что, не надо нам рассказывать.

– Нет, правда. К пьянству я точно склонности не имею. Вот чего нет, того нет. А тогда был особый случай.

– Значит, ты праведник, хоть и хорошо замаскированный. А мы тут не упускаем возможности приложиться, правда, Лариса Ивановна?

– Только в медицинских целях!

– Естественно!

– И к медицинским препаратам прикладываемся, такое роскошество у нас редко бывает.