Голос. Повесть

Лордиз словно пригвоздили к двери копьем, она просто в реальности ощутила, как смертельное стальное жало с хрустом рассекает плоть и врезается в дерево. Она оцепенела, не могла пошевелиться. Чувство уязвимости и незащищенности ознобом выгнуло спину и протекло на грудь, так что она почувствовала, как вымерзли и затвердели, сделавшись звонкими и отдельными, словно два ореха, соски.

Услышанное поразило ее всю совершенно, и не только неожиданностью. Было в сказанном, и в том, как оно было произнесено, нечто, чего она еще не понимала, и что потому пугало ее. «Этого не может быть! – думала она. – Не может. И это не может быть случайностью. Но откуда, откуда она-то знает? Она ведь не могла залезть в мою голову, в мою душу, чтобы узнать эти слова. Так что же, выходит, Фил? Сам? Только он мог ей сказать». А когда оцепенение отпустило, она, несмотря на все еще пронзавшую ее сарису, от двери вернулась обратно и остановилась рядом с Майей.

– Что такое вы тут сейчас сказали? – спросила она твердо, с вызовом. – Повторите.

Майя выдержала ее взгляд, однако, улыбаться перестала. Очевидно, что время шуток и улыбочек прошло.

– Зачем же повторять, вы все прекрасно расслышали и поняли, – ответила она так же твердо. – Назовем это паролем, специальными кодовыми словами. И я их сказала для того, чтобы вы перестали думать, что я шучу. Все совершенно и очень серьезно. Я повторяю свое предложение: хотите ли вы встретиться с Филиппом Бальцано? Да или нет?

– Вот так просто? Раз – и я уже на том свете? Я, конечно же, переживаю, и… И страдаю, да. Но я не самоубийца.

– О Господи, мой Господи! Твоя воля! – начала терять терпение Майя. – Я сколько раз уже объясняла, что вам лично ничего не грозит. Полная гарантия, даю слово! Но вы имейте в виду, что это единственная ваша возможность встретиться с Филиппом, тем более единственный шанс вернуть его обратно – с того света на этот. Решайте, и побыстрей!

Копье из спины Лордиз кто-то выдернул властной и сильной рукой. Боли не было, она обмякла, и почувствовала, как по позвоночнику стекла к пояснице горячая, не обильная струйка. Вялое, не сопротивляющееся тело пропиталось слабостью на грани обморока. Грудь никак не могла наполниться, легким не хватало воздуха. Пространство вокруг насытилось светлой рябью и все усиливающимся запахом флердоранжа. Но уже через мгновение она вновь смогла собрать воедино разбежавшиеся было в панике мысли и чувства, пролистнула в памяти последние несколько лет жизни, выделила лучшие моменты – не много, но ведь были, – за которые ее, жизнь, и следовало помнить. Она не думала об опасности или о чем-то таком, только о будущей жизни. И в той, будущей жизни она видела себя рядом с Филом, и не принимала другой возможности. Еще она честно всмотрелась в свою к Филу любовь, всколыхнув душу, как стакан с зельем, и, не теряя твердости, хоть и прекрасно понимая, что она – лишь видимость, спросила:

– А у меня есть выбор?

– Конечно, – живо откликнулась Майя. – Выбор есть, как и всегда. Надеюсь, что ты не станешь на нем настаивать.

В ее голосе, в интонации прозвучал намек на некие вынесенные за скобки обстоятельства, которые уж лучше в скобки не вносить. И маячили за теми обстоятельствами и серьезные угрозы, и возможные неудобства, и неприятности, и все это создавало, конечно, дополнительное давление на психику, но, как ни странно, отсутствие необходимости делать выбор приносило существенное облегчение. Ну, типа: кто кашу заварил, тот пусть и расхлебывает, какой спрос с меня?

– Что от меня требуется? – полюбопытствовала она с довольно кислой миной.

– Только твое искреннее желание и добровольное согласие. Ты можешь попасть туда – сегодня – только добровольно, – отвечала маленькая женщина с волосами цвета воронового пера. Она перешла на ты, и этот ход казался естественным и не вызывал протеста.

– Я согласна. Присягаюсь, – глаза Лордиз полыхнули темной силой решимости. Она не могла сравнивать, но глаза ее и Майи в этот миг были очень схожи, и цветом, и выражением. Только, в глазах хозяйки квартиры исподволь, как в топке, начинал отсвечивать раздуваемый тайным ветром темный жар глубин.

– Умница, – сказала она, и легко прикоснулась к руке Лордиз. – Главное – не волнуйся. Тебе нечего бояться. Просто доверься мне.

– Ладно уж, – криво улыбнулась Лордиз. – Я спокойна, как всякий, выпрыгнувший из самолета без парашюта. Чего теперь волноваться? Жду приземления.

– Молодец. Если ты продолжаешь шутить, я за тебя спокойна.

Майя прошла в коридор и, сняв с вешалки плащ, накинула его на себя. И преобразилась. О, без сомнения, это был необыкновенный, волшебный плащ. Из экзотической ткани, легкой, похожей на шелк, но лишенной и намека на легковесность. Его поверхность переливалась, и напоминала одновременно и темное и светлое серебро. Майя накинула капюшон плаща – и исчезла. Да, собственно, так и произошло, потому что вместо нее явился изумленной Лордиз некто со строгим и прекрасным лицом, равно близкий и женскому, и мужскому идеалу, и лишь отдаленно напоминающий прежнюю Майю.

– Ты кто? – запинаясь, с трудом пропихнула сквозь пересохшие губы вопрос наша певица.

– Я – Посланник.

– Ты – Ангел Смерти?

– Что ты! Ангела Смерти ты увидишь единственный раз, в свой черед, и он еще не наступил.

– Утешила, – все еще бодрилась Лордиз. – Но Майя Ангелос?

– Все просто: ангелос и значит посланник, а майя… это мираж, обман, прости за него, он был вынужденным. Зови меня Малах, я – Ангел, посланник по особым поручениям. И я был послан за тобой.

– Кем послан? Зачем? Ох, я попала!

– Не дрейфь, подруга. У тебя все гарантии, и на более высоком уровне, чем мой. Кроме того, ты мне нравишься, правда, поэтому обещаю, что лично прослежу, чтобы с тобой все было в порядке.

– Спасибо, конечно, но как на все посмотрят на более высоком уровне? И… Что это за уровень, как он высок? – тут Лордиз опустилась до самого тихого шепота, так что слова можно было разобрать, только следя за опадающими с сухих губ чешуйками.

– Всему свое время, дорогая, все узнаешь, потерпи.

– Ох, мама. Ладно, нам долго… перемещаться?

– Мы уже там. Дай руку.

У Лордиз едва хватило сил, чтобы приподнять холодеющую десницу. Посланник подхватил ее своей невесомой рукой, и словно подключил тело Лордиз к источнику тепла и энергии, заодно напитав саму ее уверенностью.

Пространство вокруг них выделилось небольшим объемом, границы которого, оставаясь светлыми, сделались матовыми, словно шлифованный металл. А когда стенки их локальной пространственной капсулы стали вновь прозрачными, вокруг них простирался совсем другой мир.

Судя по всему, это был уже Тот свет.

* * *

Да, судя по всему, это был уже Тот Свет.

Тот Свет – не Этот, разница есть, и ее вполне можно почувствовать. Но, конечно же, он ничем не хуже – ни, Боже мой! Все дело в привычке… А пока привычки нет, пока еще не пообвыкся – тяжко. Лордиз сполна испытала ту тяжесть на себе.

Пространство, ее окружавшее, было сумрачным и сумеречным.

Свет разливался повсюду, но в то же время не было единого источника, какого-нибудь фонаря или светила, как в нашем мире, поэтому света, казалось, не хватало. Лордиз это сразу напомнило поздние летние сумерки, пору, когда солнце уже спряталось за горизонт и не дает прямых лучей, но атмосфера еще искрится энергией дневного буйства и светится как бы сама собой. И, опять же, здесь была своя особенность, которая заключалась в том, что окружавший сумрак словно обладал вещественностью, реальной плотностью реального материала, и не пропускал взгляд дальше нескольких десятков метров. В сочетании с тем, что ступать приходилось по лишенной каких-либо внятных очертаний и примет клубящейся изменчивой субстанции, того и гляди могущей растаять под ногами, все это существенно затрудняло возможность ориентироваться на местности.

На том, что можно было назвать местностью.

Местностью в точке своего проникновения на Тот свет Лордиз поневоле должна была назвать непривычного вида площадь – большое плоское пространство, окруженное серо-темными громадами. Именно на этой площади оказались они с Малахом, когда вновь исчезли вокруг них матовые металлические стенки капсулы перемещения.

Посреди площади, к удивлению Лордиз, находился настоящий фонтан. Коленопреклоненная, покрытая плотным саваном, словно толстым слоем паутины, фигура посреди фонтана лила воду из кувшина в обширную чашу. Оттуда, переполняя чашу, вода стекала в простой, круглой формы бассейн.

– Смотри, не вздумай пить отсюда, – предупредил ее Малах. – Это Вода Забвения.

– Неужели та самая? – легкомысленно полюбопытствовала Лордиз.

– Та самая и есть. А что ты о ней знаешь? – странно подозрительно отреагировал Посланник.

– Да так, слышала что-то… Не помню! – отмахнулась она.

– Не пей, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, – вновь был категоричен Малах.

– Не буду, – пообещала девушка вслух. Да пить ей и не хотелось.

«Начались чудеса», – подумала она.

Воздух вокруг был таким же, как и в земном, в том мире. Он наполнял легкие, позволяя дышать, он обтекал связки, позволяя говорить, он передавал колебания, помогая услышать сказанное. Но он совершенно был лишен запахов и имел странный привкус, понять и определить который сразу не удавалось. Да и некогда было поразмышлять над этой загадкой.

– Ну, вот нас и встречают, – сообщил Малах.