Завещание мистера Мизона

Решившись принести эту жертву, Августа тяжело вздохнула и легла спать, усталая, с тяжестью на сердце.

Она заснула. Когда она спала, какой-то призрак, которого она не могла видеть, стоял у кровати Дженни, и сильный голос призывал к себе из тьмы.

Смерть вошла в эту скромную комнату.

Еще одна человеческая душа покончила счеты с жизнью и навсегда покинула землю!

На рассвете Августа проснулась. Ей показалось, что какое-то холодное дыхание повеяло ей в лицо. Она прислушалась. Кровать Дженни стояла у противоположной стены узкой комнаты, и она могла слышать ясно все ее движения, так как больная девочка спала беспокойно. Теперь она не слышала даже дыхания сестры. Тишина стояла мертвая, подавляющая. Августа соскользнула с постели и зажгла свечу. Она подошла со свечой к белой кроватке сестры.

Дженни лежала на боку, бледное лицо ее покоилось на бледной руке. Глаза были широко раскрыты. Когда Августа поднесла свечу к ее лицу, Дженни не шевельнулась, не закрыла глаз. Ее рука, о Боже, ее пальцы были холодны как лед!

Августа поняла все. В отчаянии подняв руки, полная ужаса, она громко закричала…

IV. Решение Августы

На следующий день после смерти маленькой Дженни Смиссерс мистер Юстас Мизон прогуливался по Бирмингему, засунув руки в карманы, с видом нерешительности на приятном, благородном лице. Юстас Мизон был не особенно убит переменой своих жизненных обстоятельств. Это был молодой и довольно беззаботный джентльмен с веселым характером. У него не было ни жены, ни детей, и он хорошо знал, что сумеет как-нибудь прожить со своей сотней фунтов и полученным образованием. Его нимало не смущали разрыв с почтенным дядюшкой и потеря огромного наследства.

Забрав свое имущество в замке Помпадур и поселившись в отеле, Юстас больше не хотел и вспоминать о дяде. Зато он много думал о красивых серых глазах Августы Смиссерс, о ее характере, о книге «Обет Джемимы». Эта книга была теперь одним из лучших популярных произведений и пользовалась заслуженным успехом, а Юстас резко отличался от других молодых людей своей начитанностью. В конце концов, постоянно вспоминая о глазах Августы, о ее книге, о слезах, Юстас Мизон начал ощущать что-то вроде любви к ней.

Прогуливаясь по улицам Бирмингема, он встретил клерка, которого видел в фирме Мизона и который был уволен в один день с ним, и узнал от него адрес мисс Смиссерс. Юстас продолжал свой путь и добрался до тихой улицы, где жила Августа. Увидев дом, указанный клерком, Юстас позвонил.

Служанка отворила дверь и с любопытством посмотрела на него. Мисс Смиссерс была дома, да!

Служанка проводила молодого человека до полуоткрытой двери и внезапно исчезла. Юстас заглянул в дверь и заметил Августу, одетую в черное платье, сидевшую на стуле со сложенными руками. Бледное лицо ее казалось каменным, глаза блуждали.

Юстас в нерешительности стоял у двери, как вдруг зонтик выскользнул у него из руки и с шумом упал на пол.

Августа встала и, увидев молодого человека, сделала несколько шагов ему навстречу, изумленно вглядываясь в его лицо.

– Прошу извинения! – пробормотал Юстас. – Я вошел сюда без предупреждения, потому что ваша служанка убежала… Я – Юстас Мизон!

Лицо Августы омрачилось.

– Если вы пришли ко мне от издательской фирмы «Мизон и К°»… – произнесла она и вдруг умолкла, как будто пораженная новой мыслью.

– О нет! – возразил Юстас. – Я не имею ничего общего с «Мизон и К°», кроме имени. Я пришел к вам, чтобы выразить свое сожаление о том, что дядя так дурно поступил с вами. Вспомните, я был тогда в конторе!

– Да, да, – ответила Августа, краснея, – вы были так добры ко мне!

– Видите ли, – продолжал Юстас, – я поссорился со своим дядюшкой, лишился места и его наследства, так как он обещал не оставить мне ни шиллинга! Вероятно, теперь, – добавил молодой человек задумчиво, – он уже уничтожил свое завещание.

– Вы хотите сказать, мистер Мизон, что вы поссорились с дядей из-за меня, из-за моей книги?

– Вот именно. Ну, так что же из этого? – пожал плечами Юстас.

– Это рыцарский поступок с вашей стороны! – ответила молодая девушка, смотря на него с любопытством. Она была удивлена, встретив рыцаря, способного ломать копья из-за нее. – Мне совестно вспомнить, что я устроила такую сцену в конторе, – произнесла она после минутного молчания, – но мне страшно нужны были деньги… Теперь уже не то, теперь – все кончено!

В ее голосе звучали ноты такого безысходного горя! Это еще больше возбудило интерес молодого человека. Зачем ей так нужны были деньги и почему теперь нужда в них отпала?

– Мне очень жаль, – сказал он, – но скажите мне, зачем вам нужно было столько денег?

Августа взглянула на него.

– Если вам угодно, я покажу вам… – тихо произнесла она. Юстас поклонился, ожидая, что будет дальше. Августа подошла к боковой двери, повернула ручку и вошла в маленькую комнату. Молодой человек последовал за ней.

Это была спальня сестер. Солнечные лучи озаряли чистенькую бедную комнатку, скромную меблировку, железную кровать и что-то лежащее на ней, покрытое простыней. Августа подошла к кровати, тихо отвернула простыню и открыла окаймленное золотистыми волосами, прелестное личико маленькой Дженни, загадочно улыбавшейся на смертном одре.

Юстас отступил назад с громким восклицанием. Он не был подготовлен к такому зрелищу, и видение смерти глубоко поразило его. Августа, уже свыкшаяся с мыслью о смерти Дженни, не подумала, что внезапно подвести живого человека к телу умершего, не предупредив его, – не особенно любезный и тактичный поступок. Вид смерти приводит в ужас каждого живого человека, особенно молодого! Юность и сила – жизнерадостны, но смерть сгоняет улыбку веселья и молодости и напоминает, что все люди смертны!

– Прошу извинить меня, – прошептала Августа, поняв свою бестактность, – я забыла… вы ничего не знаете… вас поразило… Простите меня!

– Кто эта девочка? – спросил Юстас, с трудом переводя дыхание.

– Моя сестра! – отвечала Августа. – Мне нужны были деньги, чтобы спасти ее от смерти! Когда я сказала ей, что не смогла достать денег, она огорчилась и умерла. Ваш дядя убил мою сестренку! Пойдемте!

Пораженный до глубины души, Юстас последовал за хозяйкой в гостиную. Несколько опомнившись, он принялся извиняться, что побеспокоил ее в такую тяжелую минуту.

– Я рада видеть вас! – проговорила Августа искренне. – Я не видела за эти дни никого, кроме доктора и гробовщика. Ужасно тяжело сидеть постоянно в одиночестве, лицом к лицу со своей тоской и скорбью! Если бы я не была так глупа и не подписала бы контракт с мистером Мизоном, я могла бы продать свою новую книгу и увезти отсюда Дженни. Тогда она, быть может, и поправилась бы. Теперь со всем этим покончено и помочь ничему нельзя!

– Если бы я знал! – воскликнул Юстас. – Я одолжил бы вам денег! У меня есть сто пятьдесят фунтов!

– Вы очень добры! – тихо отозвалась Августа. – Об этом не стоит и говорить, поздно! Поздно!

Юстас встал, раскланялся и ушел. Только на улице он вспомнил, что не спросил Августу, что она намерена предпринять. Вид умершей Дженни так поразил его, что все вылетело у него из головы. Он утешал себя мыслью, что может через неделю, уже после похорон, зайти к ней.

Через два дня Августа проводила останки своей любимой сестры к месту вечного успокоения, вернулась домой пешком, села перед камином и задумалась. Что делать ей теперь? Оставаться здесь невозможно! Ей будет невыносимо тяжело смотреть на пустую софу, где постоянно лежала бедная Дженни. Куда ей деться и что предпринять? Она могла бы писать, но контракт с Мизоном – серьезное препятствие, так как обязывает ее отдавать ему всякую литературную работу. Написать об этом в газетах – значило бы еще более раздражить злобную натуру Мизона. Конечно, она может прожить, получая семь процентов с книги, но согласится скорее умереть с голоду, чем дать возможность Мизону эксплуатировать свой труд. Раз и навсегда решив, что не пойдет к Мизону, Августа начала думать, как бы ей устроиться иначе. Перспектива была невеселая!

Литературный успех не принес Августе практической выгоды, потому что в Англии на него смотрят иначе, чем в других странах. Британец питает в душе некоторое презрение – если не к литературе, то к авторам. В его понятии литература нераздельна с бедностью и чердаком. Поклоняясь деньгам, англичане презирают литературу. Дерево узнается по плодам! – говорят они. Нельзя сказать, чтобы Англия не ценила таланта. Все человечество преклоняется перед талантом, хотя боится его и завидует ему, и больше думает о мертвом гении, чем о живом. Оно оплакивает мертвеца так, что камни могут растрогаться. Несмотря на огромный успех своей книги, Августе некуда было обратиться за помощью. У нее не было литературных знакомств. Двое писателей из Лондона да несколько незнакомых людей прислали ей благоприятные отзывы на ее книгу. Этим все и ограничилось. Если бы она жила в Лондоне, тогда все было бы иначе, но, к несчастью, она не могла жить там.

Чем больше Августа думала, тем мрачнее казалось ей будущее. Но вдруг ее осенило: отчего бы ей совсем не уехать из Англии? Здесь ей нечего делать. В Новой Зеландии у нее есть двоюродный брат-священник, которого она никогда не видела. Он читал ее книгу и по этому поводу прислал ей очень милое письмо. Одну выгоду принесла ей ее книга – она приобрела ей друзей. Этот кузен, наверное, примет ее к себе, хотя бы на короткое время, и она найдет возможность писать и зарабатывать себе кусок хлеба в другой стране, где мистер Мизон не будет властен над ней! Почему бы ей не поехать туда? У нее осталось еще двадцать фунтов, а когда она продаст скудную меблировку и книги, денег вполне хватит для того, чтобы купить билет второго класса и еще оставить себе немного на дорогу. В крайнем случае, если даже все задуманное не осуществится, ей не будет хуже, чем здесь!

В этот же вечер она села писать письмо своему двоюродному брату-священнику.

V. На корабле «Канчаро»

Во вторник вечером огромный пароход стоял в гавани Темзы, готовый к отплытию. Это был описанный во всех газетах «Канчаро», который поражал силой своих машин, красотой конструкции и чрезвычайной быстротой хода – восемнадцать узлов. «Малыш Канчаро», как насмешливо называли его моряки, представлял собой последнее слово техники и искусства. Все в нем – от электрического освещения до паровых труб – было сделано по новой системе. Этот пароход по роскоши убранства походил на великолепный дворец, а по удобству – на лучший американский отель. Удивительно красивый с виду, он, казалось, собирал теперь всю свою силу и энергию для предстоящего пути. Тысячи и тысячи миль отделяли его от той гавани, где его могучее сердце на время перестанет биться и будет отдыхать! Наконец он двинулся, все скорее и скорее. Винты заработали… Вода забурлила у бортов… Вперед! Выпустив огромный столб дыма, «Канчаро» быстро побежал вперед… Береговая линия Англии слабо виднелась вдали, пока окончательно не исчезла…

Высокая, стройная девушка, стоявшая на носу корабля, задумчиво смотрела на воду. Когда берег Англии исчез из виду, Августа повернулась и пошла в каюту. Она была очень печальна. Разумеется, ей нечего было особенно жалеть в Англии. Маленькая могила с белым крестом – это все, что осталось там. Друзей у ней не было, плакать было некому. Невольно вспоминалось ей милое, красивое лицо Юстаса Мизона, его доброта. С тоской Августа думала, что никогда не увидит этого приятного, симпатичного человека. Почему он не пришел еще повидаться с ней? Она хотела бы проститься с ним и сказать ему о своем отъезде. Написать ему? Августа не знала его адреса. И зачем писать? Всему конец. Англия осталась позади.

В то время, когда «Канчаро» мчался уже на всех парах, Юстас Мизон стоял у двери дома, в котором до отъезда жила Августа.

– Уехала! – повторил он ответ отворившей ему служанки. – Мисс Смиссерс уехала в Новую Зеландию? Ее адрес?

– Она не оставила адреса, сэр, – мрачно проговорила служанка, – и уехала два дня тому назад на первом пароходе из Лондона!

– Как называется этот пароход? – спросил Юстас в отчаянии.

– Кан… Кон… Кончер!.. – ответила служанка и захлопнула дверь перед его носом.