Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Мы подошли к окну. Из него была видна миссия Сан-Хавьер, в двух кварталах от дома. В арочных проемах колокольни мы заметили людей, подвешивающих три колокола.

– Говорят, что при отливке колоколов индейцы бросили в жидкий металл живую девушку, – как бы невзначай заметил Дентон.

– Слышал, – довольно резко парировал Тодд. – А шаманы зачаровали колокола с помощью магии. Хватит нести чушь!

– Разве особые колебания вроде звука колоколов не могут создавать необычных эффектов? – разгорячившись, спросил Дентон, и я различил в его голосе испуганные нотки. – Тодд, мы еще не изучили жизнь досконально. Мало ли что бывает… например, даже…

Дзы-ы-ынь!

Раздался гулкий зловещий звон. Удивительно глубокий, проникавший сквозь барабанные перепонки, он посылал причудливые вибрации прямо по нервам. У Дентона перехватило дух.

Дзы-ы-ынь!

Следующая нота была еще ниже, и я почувствовал необычную боль в голове. Назойливую, призывную!

Дзы-ы-ынь… Дзы-ы-ынь…

Громкая, фантастическая мелодия, словно сорвавшаяся с уст Бога или вылетевшая из трубы ангела Исрафила…

Мне показалось, или стемнело, или над Сан-Хавьером повисла тень? А Тихий океан из сверкающего синего вдруг стал свинцово-серым, а затем непроницаемо-черным.

Дзы-ы-ынь!

Я почувствовал, как задрожал пол перед толчком. Зазвенело стекло в раме. Комната пошатнулась, вызвав у меня приступ тошноты, горизонт начал безумно качаться вверх-вниз, как детская качель. Внизу раздался грохот, со стены на пол упала картина.

Мы с Тоддом и Дентоном раскачивались и спотыкались, будто пьяные. Я понял, что дом скоро не выдержит. Становилось все темнее. Комнату затянуло сумрачной пеленой. Кто-то пронзительно взвизгнул. Кругом билось стекло. От стены отвалился кусок штукатурки, подняв облако пыли.

И вдруг я ослеп!

Рядом со мной резко вскрикнул Дентон, и я почувствовал, как меня схватили за руку.

– Росс, это вы? – спросил Тодд, как всегда, спокойно и уверенно. – В доме темно?

– Темно, – ответил откуда-то из сумрака Дентон. – Значит, я не ослеп! Где вы? Где выход?

Резкий толчок заставил Тодда выпустить мою руку, и меня отбросило к стене.

– Здесь! – ответил я, пытаясь перекричать грохот и гул. – Идите на мой голос!

Вскоре кто-то тронул меня за плечо. Это был Дентон. Вскоре приполз и Тодд.

– Господи, что происходит?! – воскликнул я.

– Это все проклятые колокола! – проорал мне в ухо Дентон. – В «Книге Иода» правильно говорится. Он превращает день в ночь…

– Да вы спятили! – резко закричал Тодд, но его слова потонули в яростном, разрывавшем уши звоне колоколов, исступленно качавшихся во тьме.

– Почему они не прекращают звонить? – задумался Дентон и ответил сам себе: – Это землетрясение! Началось землетрясение, вот колокола и звонят!

Дзы-ы-ынь! Дзы-ы-ынь!

Что-то чиркнуло по моей щеке. Я поднял руку и нащупал теплую липкую кровь. Рядом снова обвалилась штукатурка. Подземные толчки не прекращались. Дентон что-то неразборчиво закричал.

– Что? – в унисон, не разобрав, спросили мы с Тоддом.

– Колокола… нужно их остановить! Это они вызвали тьму, а может, и землетрясение. Их звон – чувствуете? Они резонируют и колеблются таким образом, что блокируют солнечные лучи. Ведь свет – это электромагнитное колебание. Если заставить их замолчать…

– Гиблое дело! – крикнул в ответ Тодд. – Вы несете вздор…

– Тогда оставайтесь. Я найду дорогу. Росс, вы со мной?

Я ответил не сразу. В голове смешались все зловещие пророчества, обнаруженные нами в ходе изучения колоколов: древний бог Зу-ше-куон, которого муцуны будто бы призывали с помощью «определенных низких звуков». «Затмение – его вестник». «Все живое умирает при его приближении». «Он может быть призван на Землю до назначенного часа»…

– Дентон, я с вами, – ответил я.

– Тогда и я тоже, черт побери! – рявкнул Тодд. – Я помогу вам разобраться с этим. Если есть с чем…

Он не договорил и нащупал мою руку.

– Я пойду впереди, – сказал Дентон. – Осторожнее.

Я не знал, как Дентон находил дорогу в этой всеобъемлющей, непроницаемой тьме. Затем вспомнил о его непревзойденной памяти и умении ориентироваться. Даже почтовый голубь не нашел бы дорогу к месту назначения так хорошо, как Дентон.

Началась наша безумная одиссея – сквозь сумрачный ад и звенящие руины! Мимо нас летели предметы, рядом рушились невидимые стены и трубы. Перепуганные мужчины и женщины, впав в истерику, натыкались на нас в темноте и с криками разбегались, тщетно пытаясь спастись из смертельной стигийской ловушки.

Стоял холод – лютый холод! Воздух был ледяным, и я почти мгновенно отморозил уши и пальцы. При каждом вдохе ледяные лезвия, казалось, взрезали горло и легкие. Я слышал, как тяжело дышат и ругаются ковылявшие рядом Дентон и Тодд.

До сих пор не пойму, как Дентон нашел дорогу через этот водоворот хаоса.

– Сюда! – крикнул он. – Миссия здесь!

Нам удалось подняться по лестнице. Не знаю, как миссия не рухнула от яростных подземных толчков. Возможно, ее спасла их удивительная регулярность – толчки были не резкими и беспорядочными, как обычно случается при землетрясении, а ритмичными и медленными.

Рядом раздалось тихое пение, которое мы никак не ожидали услышать среди всего этого безумия.

– Gloria Patri et Filio et Spiritui Sancto…[7 - Слава Отцу и Сыну и Святому Духу (лат.).]

Францисканцы молились. Но какой толк был от молитв, пока колокола слали свой богохульный призыв? К счастью, мы довольно часто бывали в миссии, и Дентон знал, как подняться на колокольню.

Не стану подробно описывать этот мучительный подъем, скажу лишь, что каждую секунду мы рисковали упасть и полететь вниз, к верной гибели. Но вот мы вышли на площадку, где во тьме гремели колокола. Казалось, звон раздается прямо у нас в ушах. Дентон выпустил мою руку и выкрикнул что-то нечленораздельное. Голову пронзила мучительная боль, тело задрожало от холода. Я почувствовал непреодолимое желание погрузиться в темное забвение, чтобы навсегда покинуть этот адский хаос. Глаза жгло, они зудели и слезились…

На миг мне показалось, будто я сам невольно потянулся, чтобы протереть их. Но тут я понял, что мою шею сжали чужие руки и чьи-то хищные пальцы вцепились мне в глаза. Я истошно завопил от пронзительной боли.

Дзы-ы-ынь… Дзы-ы-ынь!

Я отчаянно брыкался во тьме, отбиваясь не только от неизвестного нападавшего, но и от чудовищной мысли: я должен позволить ему вырвать мне глаза!

«Зачем тебе глаза? – нашептывал в голове незнакомый голос. – Свет приносит лишь боль… в темноте лучше! Темнота – это хорошо…»