Пришелец-суперзвезда

– Но я никогда прежде не играл, – запротестовал я.

– В Голливуде это ещё никого не останавливало, – заметил Луис. – Кроме того, у тебя уже есть костюм. Просто сходи на прослушивание и прочитай свой текст. Посмотрим, что получится.

– Я даже не знаю, где находится 42-я студия.

– Я тебя туда отведу, Бадди. Никаких проблем.

– Ты сделаешь это для меня?

– Ну конечно. Не могу дождаться, когда увижу твоё лицо по телевизору. «В главной роли Бадди Ч. Бургер, лучший друг неизменно талантливого Луиса Риверы». Неплохо звучит, да?

– Да затихни уже, – вздохнул ящер. – Это просто прослушивание. Шансы один на миллион.

Люди в комнате отдыха продолжали говорить и есть. Они и не подозревали, что только что мой мир перевернулся с ног на голову. Я находился не просто на Земле, а в студии Universal и собирался пойти на прослушивание для участия в телевизионном шоу. Я, гражданин Коротконос. Если бы я не сбежал со своей планеты, к этому времени мой сенсорный усилитель был бы уже деактивирован. И жизни во мне осталось бы не больше, чем в ходячем зомби. А теперь у меня появился шанс стать тем, кем я всегда мечтал – уникальным актёром, обладающим свободой творить и выражать себя так, как хочется.

Пока Луис поглощал свой обед, мой сенсорный усилитель начал капризничать. Очевидно, он уловил аромат сэндвича с колбасой. Прежде чем я успел его остановить, он вдохнул запах сэндвича и громко чихнул. Затем потянулся к бутерброду и выхватил его из рук Луиса.

– Брось, – сказал я.

Усилитель тихонько заскулил.

– Сейчас же.

Он неохотно ослабил хватку, а я забрал бутерброд и с застенчивой усмешкой вернул его Луису.

– Извини, – сказал я. – Иногда мой костюм даёт осечку.

– Не забудь снять эту штуку перед прослушиванием, – ответил Луис. – Ты же не хочешь, чтобы она дала осечку и напала на продюсеров?

Пока Луис заканчивал обедать, я ходил взад-вперёд, мысленно настраивая себя на прослушивание. На моей планете каждый ребёнок должен раз в год представать перед группой общественных лидеров, чтобы заявить о своей верности Эскадрилье и прочитать Государственные правила. Эта процедура из моей прошлой жизни больше всего походила на прослушивание. В такие дни я всегда нервничал так, что меня тошнило. И теперь я почувствовал то же самое.

После обеда Луис снова водрузил на себя голову Франкенштейна.

– Я подброшу тебя до дверей студии, – сказал он. – А дальше ты сам.

– Без тебя я не соображу, что мне делать. Может, останешься со мной?

– Не получится, обеденный перерыв закончился. Если меня уволят, я вернусь в ресторан своей бабушки и буду снова мыть посуду.

– Пожалуйста! Это мое первое прослушивание…

– Ну же, Луис, останься с ребёнком, – призвал его огр-людоед. – Я бы и сам пошёл, но мне нельзя опаздывать на прослушивание в рекламу с неприятным запахом изо рта.

– Так и быть, – вздохнул Луис, затем повернулся к тигрице и сказал: – Оливия, сможешь попросить вампира Хильду подменить меня и поработать на моей территории?

– Конечно, – ответила она, вставая и надевая голову тигра. – Ни пуха ни пера, приятель.

– Ни пуха, ни пера, – подхватили остальные.

– А что, разве пух и перо мешают получить заветную роль? – спросил я у Луиса, когда мы выходили из столовой.

– Это пожелание удачи, приятель. В актёрской среде.

– О, тогда я надеюсь, что у меня не будет ни одного пуха и ни одного пера.

Из комнаты отдыха мы пошли по дорожке через открытую съёмочную площадку. Мимо проезжали вагончики, туристы покупали еду и толпились в сувенирных лавках. Я улыбался каждому встречному и говорил:

– Эй, ни пуха, ни пера. А ещё ни шерстинок, ни ворсинок.

Однако такой же радостной реакции, как в комнате отдыха, мои слова не вызывали. Трое человек велели мне отвалить, а одна женщина в соломенной шляпе заявила: «Я пожалуюсь вашему начальству».

Вдруг она оказалась прямо перед нами – 42-я студия. Я ожидал увидеть место, где царит веселье, где все поют, танцуют и выступают, но 42-я студия производила, скорее, гнетущее впечатление. Я стоял перед толстой бетонной стеной с раздвижной металлической дверью, красной мигающей лампой над головой и довольно грубым охранником.

– Чего вам надо? – прорычал он.

– Мы пришли на открытое прослушивание, – объяснил Луис. – Мой друг будет пробоваться на роль.

Охранник перевёл взгляд на меня и осмотрел с головы до ног. Затем криво усмехнулся.

– Что ж, удачи тебе, – ответил он.

– Спасибо, – сказал я. – У меня не будет ни пуха, ни пера.

– Это вряд ли, – заметил охранник. – Они ищут крутого пришельца, а твой костюм выглядит так, будто ты вытащил его из мусорного контейнера на следующий день после Хеллоуина.

Он дёрнул тяжелую металлическую дверь. Та скрипнула, мы вошли внутрь, и нас поглотила темнота.

5

Мы с Луисом стояли в 42-й студии, ожидая, когда что-нибудь случится. Я ничего не видел. А потом вспомнил, что на мне по-прежнему солнцезащитные монокли. Я снял их и сунул в карман своего скафандра, но от этого светлее не стало. Мои глаза всё никак не могли привыкнуть к темноте, царящей в этой комнате.

– Есть здесь кто-нибудь? – позвал Луис.

– Мы на сцене, – ответил мужской голос. – Следуйте за жёлтой лентой на полу. И, пожалуйста, не мешайте, мы собираемся разыграть сцену.

Луис двинулся на цыпочках вдоль жёлтой линии и жестом пригласил меня следовать за ним. В темноте я его почти не различал и поэтому повернул вперёд ещё два глазных яблока для лучшего обзора. Мои присоски, видимо, прилипали к жёлтой ленте, и каждый раз, поднимая ногу, я слышал громкий треск – треск отрывающихся от земли присосок.

– Стоп! Снято! – донёсся со сцены раздражённый голос.

– Что это мы должны снять? – шёпотом спросил я у Луиса. – На мне нет лишней одежды.

– Я сказал, тишина на съёмочной площадке! – взревел голос. – Вы испортили дубль.

– О чём это он? – прошептал я Луису. – Я ничего не портил, я здесь даже ни к чему не прикасался!

– Замолкни, приятель, – прошептал Луис. – Из-за тебя нас сейчас отсюда вышвырнут.

Внезапно из темноты вынырнул хмурый мужчина с хвостиком. Он окинул меня взглядом и спросил: