Путь к Отцу

Безошибочный признак, обнажающий различия в духовном облике людей таков: как они относятся к чужому греху? Кто лишь присутствует в религии, тот проклинает грех и грешников. Но истинное дитя Отца стыдится и чужих грехов, ощущая их как свои собственные, и при всех обстоятельствах испытывает сострадание к грешнику. Это вполне естественно.

Каждый грех есть та могущественная сила, которая отдаляет человека от Бога. Кто его совершил, не так уж и важно по сравнению с вопросом, как от него избавиться. Пока подле нас есть люди, отлученные грехом от Бога, Царство Божье на земле еще не вполне установилось, и мы совиновники разделения того, чему суждено быть вместе. И все это время в нас не должно угасать желание открыть бедному грешнику глаза на бесконечную милость Отца. Мы должны охотно брать на себя все последствия греха, страдая, пока он не прощен. Понять такое могут только дети Отца. Для других это просто непостижимо. Но если они добропорядочные люди, то рано или поздно начнут молиться: благодарю Тебя, Господи, за то, что я не таков, как другие люди. Или их постигнет всеобщее разочарование. Поэтому так длинна была исповедь Иисуса! Поэтому сопричастные ему распознаются только по милосердию. Поэтому у них и совершенно иная мораль, не свойственная всем прочим религиям. Они ведь не способны проклинать.

Позже Иоанн выразил свое впечатление от этого события словами: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». Он имел в виду того, кто принимал крещение, склонившись под тяжестью греха всего мира и устыдившись пред Отцом за весь мир, не делая никаких различий. Иоанн не мог припомнить ни одного греха, совиновником которого Иисус не ощущал бы себя. Поэтому и нет ни одного грешника, который бы не встретил в нем безграничного сочувствия.

Приняв на себя смиренно весь грех, он нашел путь к сердцу Отца. Когда прежде люди искали пути к Богу, они становились унылыми, отвернувшимися от мира святошами, высокомерными и недостижимыми для непосвященных. Иисус же нес на себе грех и достигал самого искреннего единения с грешниками. Стыдясь жалкого существования людей, забывших Бога и извративших свою жизнь, и взяв ответственность за это целиком на себя, он искал прощения Отца для всех своих собратьев. Такая позиция завоевывает сердце Отца, ибо она основана на истине. Чрезмерная бравада своей порядочностью внушает опасения, а стыд и раскаяние располагают к себе. Устыдившийся греха человечества способен прощать и любой грех. Ведь он же взял этот грех на себя.

Вот тогда Отец и Сын воссоединились. Сын стал для мира источником прощения и спасения. От него должны были потянуться в мир те невидимые нити, которые вновь соединили бы человечество с Отцом. Иисус хотел быть не бесплодным праведником, а средоточием жизни мира.

Тридцатилетние поиски правильного пути увенчались успехом, который стал явно неожиданным даже для самого Иисуса. Отныне он знал, что шел верной дорогой. После омовения в Иордане обоим стало ясно, что Иисус действительно любимый сын. Он истинно угоден Богу.

Ощущавшаяся Иоанном милость Божья достигла своей полноты в Иисусе. То, чего Иоанн страстно желал сам, чего ждал и о чем пророчествовал, теперь исполнилось. Бывали времена, когда единственно достижимым представлялось обретение в упорной борьбе чувства покоя, и это уже восхвалялось. Наверное, потому, что другого было не дано. Но к членам Иоанновой общины явно пришла Божья сила, внося ясность в их жизнь и облегчая душевные переживания. И явление ее было настолько убедительно, что сомнения в ней, казалось, определяются исключительно открытостью каждого отдельного человека. Все они обрели ее в той мере, в какой оказались способны воспринять и ощутить милость Божью. Следовательно, более всех Иисус.

Вот так разрешилась загадка Иоанна, преследовавшая его всю жизнь. Когда Иисус, приняв крещение, вышел из воды, предназначение Иоанна оказалось исполненным, его жизненный труд окончился. До сих пор Иоанн был тем, кто вершил дела Божьи в образе пророка и в чье сердце Иисус выплеснул все страдания и стоны, воспринятые его душой от чуждого Богу мира. Теперь же дух, положивший в Иоанне начало новой эпохе, нашел в Иисусе доступное человеческим чувствам воплощение и стал исторической реальностью.

Три искушения

У кого нет сомнений в своей безусловной принадлежности к Отцу, кому во всем мраке человеческого становления кажется очевидной правильность собственного пути, кем правит Дух Божий, тот должен быть готов к причудам судьбы. Не только к блаженству, но и к аду.

Обновленный дух не дал Иисусу вернуться в прежние условия жизни, чего бы он, пожалуй, больше всего и хотел, а направил его в пустыню, в одиночество. Там Иисус в полнейшей тишине оставался сорок дней. Столь долгое пребывание наедине с самим собой было одновременно и естественной ответной реакцией на впечатления, нахлынувшие на него после общения с Иоанном. Ведь и Духу Божьему никогда не чужда естественность. Вся природа суть его творение и форма его проявления. Действие и противодействие, прилив и отлив, подъем и спад – так в здешнем мире называют взаимообусловленные явления. Они повсюду, в том числе в духовной и религиозной жизни.

Когда Давид был помазан на царство и именем Иеговы совершил свой первый подвиг, он стал не царем, а изгнанником, бежавшим из собственной страны. Когда Илия низвел с небес огонь и заставил народ признать Иегову, он упал, обессиленный, под можжевеловый куст, призывая смерть, а после отправился в одиночестве к подножию горы Божьей Хорив. Когда Павел обрел веру и с величайшим усердием принялся проповедовать новую драгоценную истину, он стал не великим апостолом, а изгнанником и был вынужден отправиться в Аравию и Тарс и заняться изготовлением палаток. Когда ты удостоиваешься пережить нечто великое, божественное, готовься к глубоким унижениям.

И Иисуса богосыновство привело в пустыню, обрекло на пост и одиночество, голод и покинутость. За приливом всегда наступает отлив. Отлив – это такой же признак истинной жизни, как и прилив. Никому не дано достичь высот, не рухнув прежде в самую глубокую пропасть. До того и после.

Приходится с горечью констатировать, что подобная истина сегодня недоступна многим. Если бы мы своим человеческим умом всегда улавливали даже мельчайшие, самые неприметные проявления Бога и принимали их как предлагаемые нам уроки, не упуская из виду неизбежный впоследствии внутренний кризис, то сегодня бы не утратили до такой степени веру. Каждому, убедившемуся в исходящем от Бога спасении, следовало бы думать так: вот мне явно дается задание – осознать Бога, пережить трудное время, пробиться сквозь череду неких событий или ощутить свою покинутость Богом и тем самым усомниться в том, что я имею сейчас. Теперь я обязан и даже хочу преодолеть любые пропасти, лишь бы мне только не утратить связь с Отцом.

Иисус прожил шесть недель, храня ту же верность Отцу, что и все прежние 30 лет. Он толком не понимал, зачем он очутился в пустыне, но однажды произошло прозрение: стала ясна самая сокровенная причина нашего бытия и нашего явного отчуждения от Бога. Перед Иоанном он взял на себя ответственность за бедственное положение людей. Иисус хотел быть реально существующим истинным человеком. А такой человек обязательно должен нести бремя греха, покуда тот вообще существует. И тогда сам грех во всем своем искусительном обличии подступил к нему, продемонстрировав ему скрытую привлекательность и великую мощь. Но в этом противостоянии Иисус стал победителем и господином. Ничего удивительного.

Тем великим, о ком он постоянно думал, был только Отец. Обо всем существующем Иисус размышлял с позиции сопричастности этого Отцу. А потому его мысли и чувства подчинялись одной цели, отчего ему было совсем нетрудно управлять собственными действиями в каждом конкретном случае. Он представлял себе земную историю Бога. Возможно, у него возникал вопрос: а происходило ли когда-нибудь с Царством Божьим нечто подобное тому, что происходит сегодня? Все, что было праведного и божественного в те времена, должно ли повториться и сегодня? А неверное можно исправить и сегодня. Он жил историей священного прошлого, поскольку только оно могло стать источником будущего.

Чувственное искушение

Пребывая в таком состоянии, он однажды заметил, что живет в пустыне уже несколько недель – голод властно требовал своего удовлетворения.

Ты же человек, а посему должен есть. Но что? У пустыни нет для тебя еды. Бежать к людям и выпрашивать у них хлеб? А куда? И далеко ли? А вдруг по дороге растеряешь последние силы? И неужели, в самом деле, просить милостыню? И тут искушение не заставило себя ждать. Разве у Иоанна ты не получил подтверждения своего богосыновства? А коли ты Сын Божий, то тебе не умереть с голоду: одно слово – и камни превратятся в хлеб! Или, может быть, Бог этого не говорил? То была всего лишь фантазия? Вопрос заключается лишь в том, следовало ли воспользоваться такой возможностью. Удовлетворить голод – дело вполне праведное. Но стоит ли ради этого беспокоить небеса, когда и на земле достаточно простых средств, которые только нужно правильно употребить. И для чего? Чтобы всего лишь кто-то один насытился, удовлетворил свои личные потребности? Силы небесные редко действовали в человеческом сообществе. И если они наконец-то снова проявились в Иоанне и Иисусе, то вряд ли было бы уместно первым делом направлять их на то, чтобы насытить обоих за счет небес. Божественные силы хотят, чтобы к ним прибегали в божественных целях. Они появились здесь ради людей, ради мира, а вовсе не для того, чтобы удовлетворять чье-то «я». Бог есть любовь, и своекорыстие тут неуместно.

То была самая что ни на есть обычная человеческая потребность в пище, а Иисус старался, чтобы ничего подобного не появлялось на его пути к Отцу, пытался избавиться от власти чувств. А чувства обычно подталкивают нас на обходной путь, которым начиная со времен Евы прошло великое множество людей, отчего он и стал таким широким. Особенно этим грешит наш век, и куда больше, чем когда-либо. Слава Богу, нашелся все же один человек, который таким путем не пошел.

Его пост в пустыне не был первым в священной истории. Протяженность поста – 40 дней – явно соотносилась с известными 40 годами в жизни народа Израиля. Тогда народ Израиля был любимым детищем Бога, которого Он воззвал из Египта и отправил в пустыню, а все припасы на дальнюю дорогу ограничивались лишь пресным хлебом, каждая семья несла, сколько могла. То был пост по приказу Божьему и во славу Божью, то делалось для продления жизни народа Израиля, во избежание голодной смерти. И мы видим: постящимся тогда египетские припасы не понадобились, израильтяне обрели пищу и жизнь благодаря слову Божьему. В то время всем стало ясно, что человек живет не хлебом единым, более того, человек, по крайней мере Сын Божий, способен выдержать любой пост, может жить и без хлеба, только тем, что даровал ему Бог. И если так было тогда, то почему это невозможно сегодня? Сегодня он был «Сыном Божьим», а посему мог спокойно передать заботу о своей жизни в пустыне в руки Бога и продолжать пост во имя Божье. Вот таким простейшим образом с помощью Бога решился вопрос о голоде и пище. И никаких своевольных чудес устраивать не потребовалось. То была вера.

С помощью поста ему надлежало решить такую задачу: невзирая на телесные немощи, укрепиться в понимании Бога как своего Отца, а себя самого, жалкого и ничтожного, – как Его Сына. Если ты при всей своей ничтожности осмеливаешься признавать свою причастность Богу, без всякого в ответ ободрения, – это поступок сам по себе уже великий. Богатому такое нетрудно, но в бедности только вера может проявить глубоко скрытые в человеке силы.

Когда Иисус так спокойно и уверенно ощутил свою сопричастность священной истории, дерзкое предложение обернулось искушением и потому отступило перед ним. Это была не просто ссылка на слово Божье, а отголоски переживания библейской истории, принятие на себя истинной сути израильского народа.

Конечно, такая вера тотчас возымела действие. Вера – это проявление сущности нашего самого сокровенного бытия, встреча человека и Бога один на один. Это истечение жизненных сил, поднимающихся из глубочайшего источника. То, что рождено верой, неизбежно приводит в движение материю, мир, ибо происходит единение с самой сокровенной силой Божьей. Где появляется вера, любая слабость и любая невозможность тут же исчезают.

Евангелист повествует: «Ангелы служили Ему». Спустя шесть недель он снова был осенен небесной благодатью. Ангелов можно представить себе как добрые мысли Бога, полные божественной реальности и силы, впрочем, и мы сами есть мысли Божьи. Если бы мы не считали себя существами преимущественно чувственными и не находились бы в оковах такого представления о себе, то, наверное, тоже смогли бы воспринимать подчас более высокую, а не одну лишь материальную реальность. Немало такого открылось взору Иисуса. Но он ожидал, что и у его учеников тоже откроются глаза и они увидят многое из того, чего не в состоянии воспринять обыденные человеческие чувства. Он говорил им: отныне вы увидите, как ангелы Божьи нисходят на Сына Человеческого. Это означает не что иное, как осознание божественной действительности – того, что есть на самом деле.

Как злые мысли, подобно мрачной реальности, овладевают человеком, так, наверное, и небесные сущности могут пребывать возле человека и наполнять его тело и дух миром, радостью и новыми силами. Именно в пустыне, как в древние времена, явилась слава Божья.

Нужда и голод навсегда ушли из жизни Иисуса, исчезнув в тех судьбоносных лишениях, которые он испытал во имя Бога. Искушения такого рода бывали и потом, но они никогда уже особого значения не имели. Ему нужно было добывать пропитание для своих многочисленных учеников. Потом они признаются ему, что никогда ни в чем не нуждались. И при этом они не ходили на заработки, не нанимались на работу, не просили милостыню. В Царстве Божьем вовсе не нужно просить милостыню и камням не нужно превращаться в хлеб. Как известно, дважды вместе с Иисусом в пустыне находились тысячи людей, и провизии они с собой в пустыню не брали. Он взял хлебы, «воздал благодарение, преломил» их, раздал ученикам, а ученики – народу, и, о чудо, все насытились, даже еще осталось. Рядом с ним голод отступал побежденным.

Его ученики уподобились ему. Им было разрешено страстно желать одного только Царства Божьего, а все необходимое они получат и так. Бог позаботится о них, как Он заботится о птицах и цветах, лишь бы им не приходилось думать о завтрашнем дне. Им только нужно произнести: «Отче наш, сущий на небесах, хлеб наш насущный подавай нам на каждый день».

До чего же удивительно реальна связь с Отцом, насколько она проста и могущественна, позволяет даже повелевать миром. Большинство того и не подозревает. Но на земле есть пути, идя которыми достигаешь такого величия, что и вообразить себе невозможно.

Конечно, такие пути надо искать, без труда они никому сразу не открываются. Однако у всех без исключения есть право на их поиски и уверенность в том, что в конце концов они будут найдены. Пока что никто от этих хлопот просто так не освобожден. Но его ученикам подобные возможности уже были открыты – как прообраз для всего мира. Это относится в первую очередь к его соработникам, действительно жаждущим Царства Божьего. И они с радостью отправились в дорогу «без мешка и сумы». И никто не слышал, чтобы им когда-либо приходилось просить милостыню. Павел, к примеру, был весьма щепетилен в вопросах денег, хлеба и всего необходимого для жизни. Он знал, что живет Отцом и лишь от очень немногих позволял себе принять помощь.

Право просить милостыню признавалось лишь за монахами, и это явление стало всеобщим бедствием, которое кочевало из века в век вместе с христианской верой.

Но к своей победе Иисус приобщил учеников: он учил преломлять своим именем хлеб во все времена. Той победе было суждено стать непреходящим и никогда не утрачиваемым достоянием его общины, укреплять силы и приносить отраду даже самым отдаленным поколениям. Пока они вновь не обретут хлеб и вино в Царстве Отца, преломление хлебов предвещало: «Я с вами во все дни до скончания века». Это богослужебное действие с хлебом и вином знаменовало победу Иисуса, став прообразом воскрешения и обновления людей.

Искушение религией

Второе искушение пришло к Иисусу, прикрывшись библейским изречением: «Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих…» О, эти легкокрылые библейские изречения, сколько бед они уже натворили в мире! Ими выстлана дорога в ад, нередко с их помощью выкорчевывались нежные чувства к Богу. Когда кто-либо легковесно бросается библейскими изречениями, нелишне тут же себя спрашивать, а не сатана ли это сейчас говорит?… Ты вправе читать Библию и прилежно о ней размышлять, но остерегайся библейских изречений и тех, кто с ними так легко обращается.

Слова могучего 90-го псалма вполне могли подтолкнуть Иисуса к тому, чтобы стать основоположником новой религии. Если ты Сын Божий, значит людям обязательно следует ожидать некоего события, имеющего для Бога решающее значение. Понимание Иисусом всеобщей отчужденности от Бога неминуемо означало, что ему предстоит совершить коренные изменения. Но какие? Первое, что напрашивается, – начать совершать великие дела. Нисходить со стен храма, творить чудеса, вызывать религиозные волнения, низводить огонь с небес, а потом проповедовать, проповедовать.

Вот так основывают религии. Будто миру мало религий и нужна еще одна, новая!

Трудно не пойти такими путями! Сколько их уже исхожено именем Иисуса! Вся религиозная история человечества – свидетельство грустной действительности. Пожалуй, можно сказать, что любая попытка обрести духовную власть, как бы она себя при этом ни именовала, всегда терпела крах, столкнувшись с подобным искушением, и оказывалась бесплодной, хотя порой лишь спустя столетия.

Иисус пошел по принципиально иному пути. Им руководило его правильное понимание истории Царства Божьего. Всякий раз, когда в иные времена замыслу Бога надлежало исполниться, различные люди вдруг начинали явственно слышать божественные поручения и, действуя надлежащим образом, совершали то, что от них требовалось. Но когда кто-либо вознамеривался по собственной воле посодействовать замыслам Господа, все заканчивалось неудачей. И Моисей однажды хотел подтолкнуть Бога к действиям, но на 40 лет раньше! И какими неприятными последствиями обернулось это для него! Он чуть было не потерпел полное поражение, во всяком случае оказались надолго дискредитированы и он сам, и его дело. Как часто людям хочется поторопить Бога, лишь бы добиться религиозных успехов!

В Средние века было принято ссылаться на волю Божью: «Так Богу угодно». Тогда Иерусалиму, очищенному огнем и мечом от язычников, было суждено стать средоточием религиозной христианской жизни: так Богу угодно. Миллионы в это поверили и шли на всяческие жертвы: лилась кровь, истощались силы, тратились деньги. И все во имя великой цели. «Так Богу угодно» – вот лозунг, обладавший волшебным действием. И чем обернулись крестовые походы? Бесконечными страданиями и кровопролитием.

Так Богу угодно! Кто-то из уверовавших в это и проповедовавших подобное в ту эпоху погиб ужасной смертью, но все они в любом случае кончили плохо. Сколько страстных, неистовых молитв возносилось тогда к небесам! Сколько затаенного отчаяния и полного непонимания всего происходящего, должно быть, тяготило человеческие души! Есть немало великих дел, которые действительно угодны Богу. Но Он сам выбирает время для их свершения – Он, а не мы. История крестовых походов неопровержимо учит, что Богу они не были угодны. И если Ему что-либо угодно, Он действует не тогда, когда мы это возглашаем, а когда наступает Его время. Зачастую религиозные лозунги маскируют сугубо человеческие замыслы, а уверовавшие находятся под властью людей, а не Бога.

От любого подобного религиозного напора Иисус отказался. Он терпеливо ждал часа, угодного Отцу. А если бы час этот так и не наступил? Многие люди убеждены, что они непременно что-то упустят, если как можно скорее не начнут активно действовать. Иисус был готов ждать целую человеческую жизнь. Ничего страшного в этом нет. Но сколько вреда причиняет тот, кто самовольно втягивает в войну Бога.

Он не делал ни одного шага без ясно осознаваемого веления свыше, и поэтому все под его руками росло и развивалось чудесным образом. Сын ничего не делает, пока не увидит, как поступает Отец. До чего же просто решались бы трудные вопросы, если бы мы не торопились их решать, воочию не убедившись в намерениях Отца. Все протекало бы без религиозного накала, без всякого руководящего вмешательства партий, влияния со стороны прессы, учреждения союзов и обществ, придания светским событиям христианской окраски, украшательства и использования всех тех бесчисленных смехотворных средств, с помощью которых наш умишко хочет принудить божественную силу к определенным действиям, и при этом явно переусердствует.

Ты не должен искушать Бога, твоего Господа! Павел однажды в ужасе воскликнул: «Притом мы оказались бы и лжесвидетелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге», будто Он сделал то, чего не делал! Как много с тех пор приписали Богу такого, что в действительности было всего лишь происками людей.

Пока все занимались религиозными толкованиями, Иисус был погружен в поиски Бога. И Бог пришел во всем своем небывалом величии. Долгое ожидание каких-либо действий Бога, ставшее таким томительным для христиан уже два тысячелетия назад, в конце концов напрямую связано со своевольными назойливыми попытками этих людей ускорить ход событий. Предсказанное, безусловно, наступит и не пройдет незамеченным! Иисус никакой новой религии не создал, но добавил новые страницы в простую драгоценную историю великих деяний Бога. Все произошло само собой. И поскольку в том дерзком предложении он распознал искушение, то оно как бы растворилось в воздухе, чтобы позже на его место пришло новое великое переживание.