Тропик Козерога

– Разные. У вас, друг мой, кстати, неплохая библиотека, как я посмотрю.

– Ну да, ну да. А «Некрономикон» вы в оригинале читали?

– «Некрономикон», – Крейтон прищурился. – Ну конечно.

Теперь прищурился и Семелесов, одновременно улыбнувшись той дьявольской злорадной улыбкой, которая появляется, когда подловил кого-то и теперь имеешь полное право его морально уничтожить.

– Ну конечно же читал, – продолжал Крейтон, – мне даже удалось побывать в славном городе Мискатонике и посетить его небезызвестный университет, где я лично посмотрел на Тот Самый Экземпляр.

Выражение лица Семелесова быстро изменилось, он резко сел прямо, хлопнув себя по коленям, и, посмотрев на Кистенёва, похоже не понимавшего что здесь происходит, радостным голосом воскликнул: «Чёрт возьми, где ты его откопал!». Он вышел из комнаты быстрым шагом, оттолкнув Василия, и тут же вернулся с бутылкой «White horse», где оставалась примерно треть содержимого, и двумя рюмками.

– Would you like? – спросил Семелесов у Крейтона, покосившись на бутылку.

– Why not, but only a few. I have one business tonight, – ответил Крейтон, вставая и подходя к столу.

– Speaking English?

– Yes, English, Deutch, France and Spain.

– But not Arabic. So, how can you read «Necronomicon» in original, – Семелесов, уже наклонивший бутылку, чтобы налить своему новому другу, быстро поднял её горлышко обратно вверх, всё ещё держа саму бутылку навесу.

– Some things mustn’t know everyone, who values his undead soul, – ответил холодным голосом Крейтон, взглянув прямо в глаза собеседнику.

Семелесов тут же плеснул ему, при этом ошарашено смотря в глаза Крейтону. Именно не налил, а плеснул, так что несколько капель подлетели вверх и упали на стол рядом. После чего он снова воскликнул «Чёрт возьми, Кистенев, где ты его нашёл! Это же моя коронная фраза!». Здесь следует упомянуть один факт о Семелесове: из своих книг он время от времени выбирал цитаты, которые впоследствии постоянно использовал в подходящих ситуациях. Например, когда его друзья звали в качалку, мать требовала заставить учиться или хоть кто-то говорил хоть что-нибудь каким-либо образом связанное с саморазвитием, он с должной интонацией твёрдо отвечал: «Саморазвитие это онанизм, саморазрушение – единственное, ради чего стоит жить». Или, когда кто-то задавал вопрос, на который Семелесову не хотелось отвечать, он просто принимал соответствующую позу и заговорщическим голосом отвечал: «Есть вещи, которые не стоит знать никому, кто хоть немного дорожит своей бессмертной душой».

– А вы знаете какие-нибудь ещё языки кроме русского и английского? – спросил Крейтон.

– Ну, разве что немецкий, на уровне нацистских лозунгов, – усмехнулся Семелесов.

– Так у тебя дома было… – Кистенёв замер, указывая пальцем на бутылку.

– Разумеется, только в отличие от некоторых я же не такой дурак, чтобы кому-то об этом рассказывать, ты как никто другой меня поймёшь. А так незаменимая вещь при особенно отчётливо осознаваемом чувстве ненужности и при сильном катарсисе. Здесь мне всё равно скоро придётся покупать новую и отпивать до нужного объёма.

Кистенёв подошёл ближе к столу, возле которого, держа рюмки на весу, стояли Семелесов и оперативник ордена первого знамени, при этом попеременно смотря то на Алексея, то на бутылку, стесняясь сказать, но при этом, не понимая, что происходит.

– Тебе не положено, – сразу отрезал Семелесов. – Ты «Некрономикон» в оригинале не читал.

– Ну, понятно, что в переводе, но…

– Что? – Семелесов, хитро улыбнулся и переглянулся с Крейтоном. – Да! Да! Да!

Алексей тут же поставил рюмку и, сжав руки в кулаки, тут же стал трясти ими над головой, как болельщик перед телевизором, когда его команда забила гол. Он подскочил к Крейтону и обнял его, похлопав по спине.

– Наконец-то, наконец-то я его подловил, чёрт возьми, я не знаю кто ты, но как же я тебе благодарен! – продолжал он, отпустив Мессеира.

После этого они выпили. Крейтон едва сощурился, что полностью соответствовало его профессии, зато у Семелесова было такое лицо, словно его ударили ножом в живот.

– Думаю теперь можно перейти на «ты» не так ли?

– Разумеется, – ответил уже пришедший в себя юноша, присаживаясь на диван.

– Тогда… что вам сегодня снилось? – спросил Крейтон, встав около письменного стола, прислонившись к его краю.

– Да как всегда, бред всякий, будто… – начал Семелесов, но вдруг осёкся. – Стой, а тебе это зачем?

– У них так всегда принято при встрече, – вставил слово Кистенёв.

– У вас… принято… спрашивать, что снилось ночью, – Семелесов указывал на Крейтона при этом, смотря так, словно не верил своим глазам. – Возьмите меня с собой.

– Не думаю, что тебе у нас понравится. Да и к тому же я сам испытываю некоторые трудности относительно возвращения домой, именно, поэтому я пришёл сюда, чтобы обратиться за помощью.

– За помощью?

– Вася, я давал тебе папку при встрече.

Кистенёв сначала нахмурился, но потом тут же взял в руки свой рюкзак и достал оттуда прозрачный файл с бумагами. А дальше файл выскользнул из его рук, и, проплыв через всю комнату, упал на диван рядом с Семелесовым.

– Как! – вскрикнул Семелесов, подпрыгнув как ошпаренный, отстраняясь от бумаг, потом посмотрел исподлобья на Крейтона, благоговейно произнеся. – Телекинез.

– В нашей организации учат подобным вещам, но не дай бог кому-нибудь из вас обучаться подобному, поверьте мне оно того не стоит.

– Да что за организация такая?

– А я ещё не сказал, – Крейтон удивлённо посмотрел на Кистенёва, а потом опять на Семелесова. – Орден первого знамени: личная гвардия императора, госбезопасность и контрразведка в одном флаконе.

– Охранка? А почему первого знамени? – удивлённо спросил Алексей.

– Первым знаменем у нас называют знамя императора, раньше при построении войска подле него всегда находились отборные солдаты, защищавшие государя, потом всё это разрасталось, разрасталось, и превратилось в организацию с собственной многотысячной армией и секретными базами по всей стране, подотчётной только императору.

– То есть возле императорского знамени, – Алексей пристально посмотрел на пришельца, слегка прищурившись. – Лейбштандарт!?

– Вроде того.

– Что в этих бумагах?

– Посмотри сам.

Семелесов осторожно достал бумаги из файла и принялся тщательно их рассматривать, и на лице его тут же отобразилось крайнее изумление, переходящее в настороженность и опаску.

– Что за…

– Это заключение судмедэксперта, протокол вскрытия и тому подобное, в общем, ты понимаешь, в чём дело. Две колотые раны в области шеи крайнее обескровливание тела.

Семелесов поднял глаза и пристально посмотрел сначала на Крейтона затем на Кистенёва, стоявшего неподвижно, явно не намереваясь вступать в диалог, после чего взгляд юноши вновь зафиксировался на пришельце. Семелесов нахмурился, сел прямо и ещё раз не то осмотрелся по сторонам, взглянув на своего старого друга, не то, покачал головой, не веря в происходящее.

– Это безумие, – произнёс он, словно преступник, против которого предъявили неопровержимую улику.

– Разумеется, безумие, зачем иначе бы я пришёл сюда.