Тостуемый пьет до дна

И не ошибся. Андрей все еще сидел в зале Карузо за белым роялем.

– У тебя совесть есть? – возмутился Валера. – Человек первый раз в Италии, а ты его усадил в гостинице на целый день!

– Гия Канчели всегда говорит, что Данелия садист и тиран, – наябедничал Андрей.

– Значит, он разбирается в людях. Ладно, пойду, скажу Сизову, что великий Андрей Петров жив, здоров и уже вовсю вкалывает.

Валера ушел.

– Послушай, что получилось, – Андрей сыграл и пропел, читая слова по бумажке. (Поет Андрей Петров – прости меня, Андрюша – не очень.)

– Ну, что?

– Замечательно! После Энрико Карузо в этом зале вряд ли кто-нибудь пел лучше!

– Я спрашиваю, как мелодия?

– Неплохо. Но я бы еще поискал. (Фраза, которую я произношу всегда.)

– Ну не успею я! Не напишу я за пять минут шлягер!

– Дай-ка слова. – Я посмотрел текст, и, благо, итальянский читается, как пишется, вспомнил:

– Ты куда-нибудь вставил вальс, который мы выкинули из фильма «Тридцать три»?

К фильму «Тридцать три» Андрей написал вальс, мелодичный, нежный. Но, сколько я его ни пытался вставить в фильм, он никак не сочетался с тем, что происходило на экране.

– Кажется, нет.

– Сыграй. Я думаю, он может подойти.

Андрей сыграл и спел. Слова легли как родные.

– Все! Иди смотри Вечный город, маэстро Андрюша! Заслужил!

Я позвонил Вивьен. Трубку взяла старушка Роза, она сказала, что Вивьен нет, и спросила, что передать? Я сказал, что песню для Лолы маэстро написал и что ноты я оставлю у портье, пусть кто-нибудь их заберет.

Галстук для маэстро

Утром, когда я завтракал, ко мне подошел официант и сказал, что какие-то две дамы спрашивают синьора Петрова. В баре ждали Вивьен и Наташка.

– А где маэстро Андрюша? – спросила Вивьен.

– Маэстро Андрюша осматривает Рим.

– Скажи ему, что музыка – бене! – сказала Наташка и протянула мне красивую плоскую коробку:

– Отдай маэстро.

– Что это?

– Галстук! – сказала Наташка. – Старушка Роза сказала: «От человека зависит, быть войне или нет на этой планете, а на нем галстук за двадцать центов!» Это – «Армани»! Только ты отдай – мы проверим!

Галстук я отдал.

– Напрасно ты его взял, – сказал Андрей. – Зачем мне такой пижонский галстук?

Но через пятнадцать лет, в программе «Время» я увидел, что когда в Кремле Брежнев вручал композитору Петрову орден, на юбиляре красовался галстук от «Армани», который подарили благодарные римские проститутки за выкинутый вальс из фильма «Тридцать три»!

Любовь

Я был молод и был влюблен. Она тоже. Звала она меня «Гий», потому что считала, что «Гия» – это женское имя. Мы каждый день встречались, ходили в кино или гуляли по улицам. Была зима, но на танцы или куда-нибудь еще мы пойти не могли: отец у Вали был строгий и запирал ее платья (их было два). И снять пальто Валя не могла, под пальто были только лифчик и трусики. Но целоваться в подъезде это нам не мешало, чем мы и занимались.

Пришел я со свидания домой – у нас гости, сидят, ужинают. Поздоровался.

– Пойди в зеркало посмотрись, – сказал мне отец.

Пошел в ванную, увидел себя в зеркале. «Кошмар на цыпочках!» Весь в помаде! (Платья под пальто у Вали не было, но губы она красила.) Умылся. Идти в столовую неудобно, но с утра не ел, а там пирожки! Взял на кухне табуретку, гости потеснились, и я сел. Сижу, ни на кого не смотрю. Мама налила мне бульон, дала пирожок и шепнула:

– Успокойся, никто ничего не заметил.

Ем.

– Шкет, – тихо позвал отец и показал на свою щеку около уха:

– Осталось.

Я понял, достал платок, потер щеку и вижу: в бульоне плавает бумажный пакетик, на нем написано черным по белому «презерватив». Пока никто не заметил, быстро подцепил его ложкой и отправил в рот.

– Гия, – обратилась ко мне подруга мамы Катя Левина, – вы «Кубанские казаки» смотрели?

Я кивнул. Хотел встать и уйти, но она спросила:

– И как вам?

Фильм мне понравился, но рот открыть я не мог и поэтому пожал плечами.

– Вот видите, никому этот фильм не нравится, – обратилась она к художнику Владимиру Каплуновскому, – и Гие не понравился.

– Почему не понравился? – строго спросил меня Каплуновский, друг Пырьева.

Я снова пожал плечами.

– Нет, ты конкретно скажи: почему?

– Скажите ему, Гия. Скажите. А то он утверждает, что это шедевр, – сказала Катя.

«Что делать? Ответить не могу, и уйти нельзя».