Драконий перстень

Гурас выглядел потрясенным. Придя в себя от этого театра, торопливо объявил:

– Конечно-конечно, только так и не иначе… Я донесу до царя Тиграна твои слова.

– Скажи ему, что в пределы Армянского царства со мной войдет огромная армия! – Холодный взгляд Помпея устремился на растерянного гостя.

– Да, конечно! – Дипломат поклонился. Как бы что-то вспомнив, сказал: – Не хочу уйти, не вручив подарка. Наша древняя традиция – в гости без даров не ходить. – Гурас достал из складок плаща перстень и положил его на стол.

Золотой массивный перстень приковал внимание Помпея необыкновенной игрой света алого камня, напоминающего то тлеющие огоньки, то горячую кровь.

– Камень горит! – восхитился Помпей. – Блеск великолепный, цвет роскошный!

– Драконий перстень… Карбункул – царский камень. Если тебе подадут отравленное вино, он станет зеленым. А еще этот камень является носителем магической силы…

– Силы? – Помпей посмотрел на дипломата. – А власть?

– Обладатель этого старинного перстня, как гласит легенда, получает богатство, удачу и власть над людьми. Надень его, и ты почувствуешь неукротимую энергию, несгибаемое упорство, безудержную ярость и неистовую одержимость. – Опытный дипломат разжигал желание собеседника владеть талисманом. – Говорят, он защищает от ранений и делает память цепкой. Носи на указательном пальце левой руки.

Помпей взял перстень и стал рассматривать прозрачный алый камень: из мрачных глубин глаз римлянина вырвались молнии, на лице отразились алчность и жажда власти. Полководец был доволен. Он неторопливо надел перстень на указательный палец левой руки и… вздрогнул: по телу пробежало тепло, вселилась уверенность в своей исключительности. Это удивило Помпея. Он посмотрел на гостя, поблагодарив лишь глазами и улыбкой. Дар был принят с достоинством.

Глава 9

Александрия, столица птолемеевского Египта, была основана Александром Македонским и занимала ключевое положение в торговле между Европой и Азией, поскольку находилась на стыке двух морей – Средиземного и Красного. Но город жил не только торговлей. Он слыл центром притяжения всех ученых, средоточием мудрости Египта, где восточные учения обогащались греческой философией.

На белой стене небольшого одноэтажного дома, рядом с которым рос куст жасмина, сначала показался неясный силуэт человека, а затем из стены шагнул на каменную мостовую царевич Артавазд. Солнце палило нещадно, и он ощутил пышущий жаром воздух, а также густой медово-амбровый аромат белых цветов жасмина. На улице никого не было, кроме старика, неподвижно сидевшего на камне. Осмотревшись, Артавазд повернулся и протянул руку Калестриде, которая уверенно вышла из стены. Магическое перемещение свершилось. Оба были одеты в греческие одежды и плащи, под которыми скрывались оружие и важные предметы, оба молодые и красивые, совсем непохожие на египтян. Мужчина и женщина двинулись в путь по тесным улицам, между лепившимися друг к другу строениями, мимо детей, гонявших клюшками из пальмовых ветвей кожаный мешочек, набитый папирусом.

– Нам надо найти дом Диодора – человека, преданного отцу. Он устроит встречу с царем, – сказал Артавазд.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – произнесла Калестрида.

– Идем в сторону порта! Видишь впереди Александрийский маяк? Там порт.

Старик-египтянин, сидевший на камне, провожал их долгим удивленным взглядом.

Оживленный порт был не так далеко, и через некоторое время пара шла по пирсу со множеством причаливших к нему кораблей. В порту что-то бесконечно выгружалось и грузилось, длинные вереницы рабов в вечном движении тащили мешки и катили бочки. На маленьком острове Фарос стоял Александрийский маяк, самый высокий в мире. Царевич задрал голову и от удивления замер на месте. Никогда в жизни он не видел такого исполинского сооружения. Трехъярусное чудо, облицованное белым мрамором, подпирало небо. Купол маяка был увенчан бронзовой фигурой Посейдона, повелителя морей. Сейчас, днем, с третьего яруса поднимался столб дыма, по которому ориентировались корабли, а ночью языки пламени, отраженные от бронзовых пластин, были видны далеко в море и давали возможность миновать рифы при движении в александрийскую бухту.

– Кажется, это не только маяк, но и оборонительная крепость, – произнесла Калестрида.

– Так и есть. Я также слышал, что лучи этого маяка сжигают вражеские суда еще до подхода к берегу, – сказал Артавазд.

Калестрида уважительно посмотрела на необычное сооружение, но задерживаться было нельзя, и они двинулись дальше. Сразу за портом, в богатом предместье на берегу моря, где стояли трехэтажные виллы, утопающие в зелени, они нашли нужный дом, отгороженный от улицы забором. Мимо шли прохожие – взрослые и дети, все в легких туниках и сандалиях, а над улицей были натянуты полотняные навесы от солнца. Путники вошли во внутренний дворик и прошли мимо глухих стен с нарисованными на них иероглифами для отвращения от жилища злых духов и воров. Иероглифы – священное резное письмо – теперь забывались: в египетской письменности использовался греческий алфавит. Царевич, подойдя к деревянной двери, взял в руку бронзовый молоточек, висевший на веревке, и постучал. Дверь открылась, в проеме появился старый египтянин-привратник, который, бегло взглянув на пришедших, обратился по-гречески к мужчине:

– Кто ты? Что тебе нужно?

– Я тот, кто пришел из Дуата[14 - Дуат – в мифологии Древнего Египта загробный мир.], кто был скрыт вчера, но родился сегодня. Имя мое тебе неизвестно. Если его написать на земле, вырвется огонь. Хочу, чтобы голос мой был услышан.

Старик изменился в лице, поклонился и почтительно пропустил пришедших внутрь дома. Гости вошли в просторный двор, окруженный с трех сторон галереей с колоннадой, куда выходили двери жилых помещений. Семья большую часть дня проводила в этом самом дворе, а в хорошую погоду даже спала здесь. Хозяин дома поднялся с ложа и пошел навстречу царевичу, а его жена и дети в нерешительности стояли поодаль.

– Гостей посылают боги, а гостю из Армении в этом доме особенно рады.

– Ты Диодор?

– Да, мой друг. Кто ты?

– Я Артавазд, сын царя Тиграна. Мою спутницу зовут Калестридой.

Диодор уже увидел на указательном пальце левой руки царевича знак царской власти – золотой перстень с красным сердоликом. На камне был вырезан трехлистный клевер, символ египетской богини Исиды, которая в Армении почиталась под именем Анаит. Диодор поклонился и произнес:

– Для меня большая честь принимать сына армянского царя! Готов служить тебе, как когда-то твоему отцу, посетившему Александрию много лет назад.

– Мне нужно встретиться с царем Египта.

– Все, что пожелаешь, будущий владыка Армении! – Диодор расплылся в улыбке. – Твои желания преобразуют мир, а их воплощение – неизбежность, происходящая по воле великого человека!

– Диодор, мне нужно встретиться с Птолемеем срочно.

– Я одолжил столько денег нашему правителю, что он не сможет отказать мне в этой просьбе. Отдохни с дороги… Сейчас три часа дня – время ежедневного купания, спортивных занятий, разговоров и вкусной трапезы. О твоей спутнице позаботятся мои дочери: у женщин свои дела.

Хозяин проводил гостя к купальне во дворе дома. Они, разместившись на ложах, стали обсуждать ситуацию, события и людей, а слуги непрерывно подносили им вино, фрукты и сладости.

Дворцы царя Египта занимали несколько кварталов города, были окружены пышными садами, имели зверинец с редкими животными, роскошные бани и театр. Здесь же располагались царские гробницы, в одной из которых покоилось тело Александра Македонского. Триста лет назад первый из Птолемеев, дабы усилить свой престиж в качестве законного царя Египта, захватил набальзамированное египетскими жрецами тело великого полководца, которое везли из Вавилона в Македонию для захоронения. Он привез золотой гроб в Александрию и поместил его в великолепную усыпальницу.

К усыпальнице, называемой также мавзолеем, и пришли Диодор, Артавазд и Калестрида. Это был храм с колоннами, стоящий внутри освященной ограды, где делались подношения усопшему. Охрана, предупрежденная заранее, пропустила их внутрь храма. В святилище возвышалась большая мраморная статуя Александра, за ней был алтарь, рядом с которым находился вход в подземную гробницу. Остановившись в глубине зала за шеренгой жрецов, все трое стали ждать.

Послышалось пение гимнов, звуки труб, бой барабанов. К храму-усыпальнице двигалась торжественная процессия во главе с фараоном, которого несли на тронных носилках. Египетский царь был в белой длинной тунике, в льняном головном уборе немес с голубыми и белыми полосками, из-под которого выглядывала косичка, в кожаных сандалиях, на его лбу красовался золотой урей (кобра с раздутым капюшоном, защищающая царя от зла). Фараон обладал также приставной бородкой, ожерельем в виде воротника, жезлом хекет и массой драгоценностей. За ним следовали высшие чиновники государства, а два слона тянули колесницу с небольшой золотой статуей Александра Македонского. Подойдя к храму, процессия остановилась, фараон совершил обряд воскурения и возлияния, бросил стрелы в каждую из сторон света (символически поразил всех своих врагов), слез с носилок и направился в храм.

День смерти Александра, которого почитали как бога, считался священным днем, и сегодня царь по традиции посещал усыпальницу, одаривая храм подарками.

– Процессия меня сильно утомила, – громко сказал Птолемей XII, проходя мимо жрецов ко входу в гробницу.

За ним внутрь храма вошли лишь три высших сановника царства – главный министр, военный министр и верховный судья. Калестрида, стоящая в полумраке святилища рядом с Артаваздом, заволновалась и стала лихорадочно ему шептать:

– Артавазд, тот, кто следует за царем третьим, в головном уборе с черными полосами, и есть Вельзевул. Это он заказал похищение жезла.

Артавазд внимательно посмотрел на высокого человека в черно-белом полосатом платке, белой одежде и инкрустированных драгоценными камнями украшениях на груди, руках и запястьях.

– Я запомнил этого человека; спасибо, Калестрида.

Внезапно фараон остановился на полпути к статуе, резко повернулся в сторону Артавазда и, обращаясь к нему, объявил:

– Мне никто не нужен, а ты пойдешь со мной!

Царь Египта, сопровождаемый царевичем Армении, прошел по ступеням в просторную и богатую подземную гробницу, стены которой были расписаны сценами похорон, иероглифами и греческими текстами. В усыпальнице были разложены предметы мебели, разнообразная утварь, кувшины с вином, скульптурные изображения полководца, оружие, доспехи и книги, а в центре возвышался хрустальный саркофаг, в котором лежала мумия Александра в пурпурной одежде и с диадемой на голове. В руки мумии был вложен бронзовый анх – знак бессмертия, вечности и защиты. Артавазд остановился, потрясенный великолепием обстановки и взволнованный тем, что он отдает почести великому завоевателю.

– Мне сейчас столько же лет, сколько было ему, когда он умер, – тридцать три, – Птолемей пренебрежительно смотрел на мумию. – Ты, Артавазд, гораздо моложе, наверное, тебе двадцать пять?

– Двадцать шесть.

– Я старше, значит, мудрее. С годами чувствуешь необузданную мудрость, которая не позволяет останавливаться на достигнутом.