Остров Немо

– Уверены? Пожалуйста, проверьте остальные, – настоял Судья.

Нильс быстро обнюхал оставшиеся и утвердительно кивнул – точно третья.

– Это хлороформ, – подвел итог Холгер.

Главы кланов переглядывались, перешептывались – Судье стало ясно, что спектакль, разыгранный им, они приняли, и никто не встанет на сторону Зилу.

– Рискну предположить, что доступ к этому веществу на острове есть далеко не у всех, – Чепмен всмотрелся в лица островной «знати».

– Когда это вы из подозреваемого превратились в следователя? – пророкотал Зилу.

– Я изучал криминалистику в университете – вы же знаете, и поскольку, думаю, сомнений в моей невиновности уже не должно оставаться, я могу помочь найти убийцу.

Зилу зло посмотрел на Судью.

– Предложение принимается судом. Зилу, организуйте расследование, это по вашей части – согласился Судья.

– А что с угоном шлюпки? – спросил Зилу больше, чтобы ужалить Судью, чем чтобы добиться результата.

– Орландо признается виновным и приговаривается к казни. Если объявится – приведем приговор в исполнение на площади.

* * *

После допроса Эмма вышла и села на выступ вроде бордюра у канализационной канавки. Ее начинала охватывать паника. Ей некуда было деться от Крюгера – она знала, что он найдет ее повсюду на острове. Никто ее не защитит, не прикроет, никто не накажет его, зверя, который теперь будет издеваться над ней еще кровожаднее. Нет, с ним договориться не получится. Эмма приближалась к мысли о самоубийстве, но то ли ей не хватало решимости, то ли она была во власти слишком сильных эмоций – поэтому не смогла сосредоточиться и придумать какой-нибудь посильный способ, хотя другой женщине на ее месте хватило бы и меньшего: потерять ребенка и мужа, остаться в полном одиночестве, а единственный человек рядом – насильник, от которого уйти можно только в бордель – и все это произошло со скоростью света. Эмма встала и побрела по улице, не слыша, как ее зовет Альваро, увидевший ее в прогал узкого прохода с соседнего переулка. Альваро не стал ее догонять – сам отвлекся на разговор с Данитой, к которому мы еще обратимся.

Эмма в полубреду оказалась на том самом месте, куда причалила лодка с пассажирами Линкольна. Где-то там, в пучине вод, лежит корабль, а на нем все так же, верно, покоится контейнер, вместилище ужаса, где навсегда похоронены последние счастливые воспоминания о Мими. Эмме захотелось ощутить себя беременной – чтобы вновь под сердцем возникла маленькая жизнь, чтобы почувствовать, как ножки внезапно толкают живот, иногда – нещадно и даже больно, но всегда – радостно. И как только сознание Эммы вполне увлеклось мыслями о НОВОЙ жизни, сверкнувшее перед глазами личико Мими все перечеркнуло: как же подло думать о НОВОМ, когда только что погибла ее малышка, а она предается мыслям о ее ЗАМЕНЕ, какая же она поганая мать. И не уберегла свою девочку, и любого следующего – не убережет, и этот остров ей – только как наказание за то, что она слишком рано оторвала Мими от груди, и та кричала, требовала, отказывалась от смеси, а потом заболела. И поделом ей, Эмме, все это! И Крюгер, в котором она ночью узнала зверя – это еще малая доля тех мучений, которые Эмма должна испытать, чтоб хоть немного искупить вину. Такие чудовищные мысли роились в ее голове, и Эмма, придя в себя, как ей показалось, понурив голову, поплелась домой, если так и можно называть контейнер-логово, контейнер-берлогу Крюгера. Хватаясь за ручку двери, Эмма успела поймать себя на мысли, что он уже тут, он ждет и сразу ее ударит.

Но Крюгер, сидевший за столом, таким же крепким, как и он сам, только поднял на нее тяжелый взгляд.

– Зачем ты меня опозорила?

– Я не хочу тебе зла. Я просто не хочу быть с тобой.

– Зачем? – повторил Крюгер, уже начиная злиться.

– Сам все понимаешь.

– Пойдешь в бордель?

– Нет.

– Так что же будем делать? Ты либо моя жена, либо бордель, таков порядок. Если не бордель – значит, жена. Так?

– Выходит, что так.

– А мне каково с женой, которая начала семейную жизнь с лицемерия?

– Крюгер! Ты же жил на большой земле, ты же все понимаешь, тут какой-то цирк, нелепый спектакль.

– Э-э-э, нет, Эмма. Тут жен берут, чтобы жить с ними, как с женами.

– Я пока не готова.

– А ты и не собиралась готовиться. Ты думала обмануть и сбежать. И, конечно, ты для этого выбрала меня – единственного человека, который пытался что-то для тебя сделать. Ведь я потому и попался, скажи? Показался тебе слишком хорошим? Мягким?

– Просто тебя я хотя бы знаю.

– Ты, наверное, ждешь, что я сейчас изобью тебя или изнасилую, или еще что? Ждешь возмездия? Боишься. Как иначе. Но я тебя не трону. Ешь, – Крюгер указал на вареную рыбу на тарелке, – я дам тебе время. До вечера. Реши, бордель или я. Потому что это – остров Немо. Здесь рыба просто так никому не достается.

Крюгер встал и направился к двери.

– Я на сортировку. Буду вечером.

Дверь захлопнулась. Эмма, испытывая стыд, ощутила, как запах рыбы щекочет ноздри. Пальцами она принялась выковыривать мясо между острых косточек, но уже после первой пробы перестала стесняться и принялась жадно заглатывать куски, то ли высасывая, то ли стягивая зубами мясо. Она и не заметила, как всего за три минуты умяла довольно большую рыбину, водоросли и островной хлеб, лежавший там же, на тарелке. Эмма присела на кровать – ей предстояло хорошенько обдумать, что же сказать Крюгеру вечером, ведь «жить с женой» означало одно: быть его сексуальной рабыней. Впрочем, бордель означал то же самое. Тупиковая, по сути, история. На этом промежуточном итоге Эмма отключилась.

* * *

Следственная группа в необычном для острова составе: Фостер, Холгер и Чепмен, без промедления приступила к расследованию, как того и хотел Судья. Все вместе они отправились на место преступления, в контейнер Грэма. По пути туда Чепмен оглядывался, выискивая глазами Ди.

– Нам понадобятся Нильс и Диана, чтобы опросить их на месте, – обратился он к Фостеру, и тот распорядился, чтобы солдаты привели обоих. Чепмен вслушался в команду, отдаваемую Фостером, но не услышал в ней ключевого для себя – места, где находится Ди.

Придя в контейнер, Чепмен настоял на том, чтобы первым делом опросить Ди. Это – нормальная практика: сначала нужно получить максимум информации от главного свидетеля, тем более что Ди – не только свидетель, но и потенциальная мишень преступника. Внутри контейнера мало что поменялось: кровь Грэма была повсюду, будто ее расплескивали ведрами с целью залить как можно большую площадь. Стул и кресло в передней комнате так и лежали перевернутыми. Занавеска на окне в спальне висела наполовину сорванной. Пустые бутылки из-под спиртного валялись прямо на полу, одна из них – разбита. Холгер стоял у порога, в ожидании Ди и Нильса.

– Расскажите мне, как погибла ваша дочь, – обратился к нему Чепмен.

Врач отвел взгляд, то ли освежая в голове болезненные воспоминания, то ли выбирая, с какой стороны к ним лучше подступиться.

– Она даже не закричала, не звала на помощь. Он каким-то образом, еще вечером, когда вокруг было полно людей, выкрал ее. Никто не знает, как это случилось – ни единого свидетеля. Одно могу сказать – она умирала долго и мучительно, – Холгер вздохнул, вытесняя личное, оставляя профессиональное, – множественные гематомы, странгуляционные борозды на конечностях, на шее. Разрывы тканей, и не только в промежности, но и… живот. Выбиты несколько зубов, сорваны ногти… Он истязал ее, пытал. Она должна была кричать от боли, не понимаю, почему никто ничего не слышал. Возможно, убийца заткнул ей рот кляпом, или она находилась под действием каких-то препаратов. Этот садист явно отличает смертельные ранения от тех, которые просто приносят боль. Я не следователь, но я бы сказал, что он делал это не в первый раз.

Холгер зашел в контейнер, тем самым давая понять, что его рассказ окончен. Чепмен с содроганием представил описанное, ведь стоило ему тогда хоть немного замешкаться, и сейчас всем тем истязаниям, через которые прошла дочь Холгера, подвергалась бы его Диана… С другой стороны, он должен быть благодарен погибшей девушке – ведь только благодаря ее смерти, Чепмен сейчас на свободе. Все плевать хотели на то, что Чепмен невиновен – не было бы того старого убийства, и пытки, которые Зилу устроил бы Чепмену, мало чем уступали злодеяниям таинственного маньяка. Но теперь в юноше жило только одно желание – найти ублюдка. Только так он мог быть уверен, что Ди – в безопасности.

Появилась Ди, и Чепмен окончательно вошел в роль ведущего следственного эксперимента.

– Диана, покажи, пожалуйста, где был Грэм, когда вошел убийца.

– Здесь, на кровати… – указала Ди.

– Где находилась ты?

– Я… была на нем, – даже как-то виновато глядя на Чепмена, ответила девушка.

– Покажи, пожалуйста.

Ди, стараясь не смотреть на кровавые пятна, взобралась на кровать и села, будто бы под ней – чье-то тело.

– В этом положении ты отключилась? – продолжил Чепмен.

– Наверное. После этого я ничего не помню.