Дело о секте скопцов. Часть II. Наказание. Исторический детектив

– Обязательно прочту, Ольга Владимировна. Спасибо! С удовольствием обсудим, – очень серьёзно ответил Евграф.

– Извините, но вас обоих пора в смирительный дом, – засмеялся Пётр.

– А как вы, Евграф Михайлович, относитесь к театру? Пётр очень любит любые постановки. Мы не пропускаем ни одной пьесы, будь это драма, комедия или оперетка. Кстати, в нашем театре – прекрасный состав актёров. Однажды его посещала императрица Екатерина Вторая. Мы часто бываем в Крыму, в Симферопольском театре, у Петра там есть хорошие знакомые среди актёров и актрис. В Санкт-Петербурге я обошла все театры, а вот в Москве не была ни разу. Предлагаю посетить, если вы не против, наш тульский. Пока вы здесь!

– С большим удовольствием, если только позволит время, – ответил Евграф.

– А вы, Евграф Михайлович, тоже служили в гвардии, как мой брат? Пётр служил в Кирасирском Его Величества лейб-гвардии полку, к счастью, редко принимал участие в боевых действиях. Интересно то, что шефом полка всегда были императрицы. Вначале жена Павла I, императрица Мария Фёдоровна. Император Николай I назначил уже свою супругу, Марию Александровну. После её смерти наш император назначил свою супругу Марию Фёдоровну, которая и сейчас является шефом полка. Наверное, интересно служить в полку, где шеф – императрица? Жизнь гвардии очень весела, не правда ли? – засмеялась Ольга, ни минуты не давая покоя Тулину своими вопросами.

– Согласен, жизнь гвардии действительно весела! – улыбаясь, подтвердил Евграф, испытывая некоторое смущение от такого количества вопросов.

– Так всё-таки, где служили вы? – не отступала Ольга.

Евграфу не хотелось рассказывать о своём прошлом, но пришлось. Он не стал расписывать свою жизнь в тяжёлых красках и подробностях. Рассказал немного об обучении в Александровском пехотном училище. О нравах и порядках службы на Кавказе, необычности и неповторимости его природы. Поделился впечатлениями о Турции, немного рассказал о службе в Эриванском отряде и решил на этом закончить.

– Евграф Михайлович, да вы – очень интересный человек! Думаю, намеренно не рассказали и одной десятой о вашей жизни. Вы что, были в Баязете? Эриванский отряд имел там гарнизон, который подвергся осаде! Поделитесь впечатлениями, – попросила Ольга, с живым интересом и огромным уважением посмотрев на гостя.

– Ольга Владимировна! Это долгая и скучная история, поверите или нет, но совсем нечем хвастаться, давайте в другой раз. Уже поздно, позвольте откланяться, вечер подходит к концу.

– Согласна, время позднее. Вы, кажется, спрашивали меня, когда я смогу принять уроки применения револьвера? Я преподаю в женской гимназии на Покровской. Когда будет удобно, заезжайте за мной во второй половине дня. Пётр знает мой распорядок жизни. Обещайте мне, что при следующей встрече подробно расскажете о своём прошлом.

– Ольга Владимировна, в следующий раз всё сделаю так, как пожелаете! – с облегчением ответил Евграф.

– Учитесь, подпоручик гвардии! Вот так необходимо угождать дамам. Я очень рада нашей встрече, Евграф Михайлович! – сказала Ольга.

Домой Евграф ехал в хорошем, приподнятом настроении. Вечер удался, и хотелось продолжения.

Глава 2 Революционеры и агенты

Губернское жандармское управление города Тулы располагалось на Ново-Павшинской улице. Рабочий день начальника управления, генерал-майора Муратова Александра Ивановича, начинался рано.

Он исполнял эту должность с 1862 года. Пережил реформы, а также многих умных и неумных начальников, закулисные интриги всех рангов и мастей. Особенно неприятными на закате службы стали реформы 1880 года.

Третье отделение и жандармский корпус вошли в департамент полиции. Самостоятельность жандармского корпуса сильно уменьшилась, значит, уменьшился и страх перед жандармским управлением. Но для губернского города реформы мало что изменили. Тульское управление по-прежнему подчинялось московскому жандармскому окружному управлению, по-прежнему боролось с инакомыслием и другими угрозами государству, основными из которых были политические преступления.

В России полиция была создана в 1733 году. Каждый город делился на части от двухсот до семисот дворов, надзор в которых обеспечивали частные приставы. Части города в свою очередь делились на кварталы от пятидесяти до ста дворов под наблюдением квартальных надзирателей. Полицией города руководил полицмейстер, в уездном городе – исправник, избираемый дворянством на три года. В свою очередь уезды делились на станы под руководством становых приставов.

Но обычной полиции для контроля за всем этим сложным общественным хозяйством было недостаточно. Для наблюдения за обывателями и пресечения инакомыслия имелось третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Ему и подчинялся жандармский корпус, который осуществлял политический сыск и политическое следствие.

Эта структура была очень серьёзной и находилась вне общей системы государственных учреждений, все чины трепетали перед третьим отделением.

Министры должны были исполнять требования третьего отделения по вопросам пресечения вольнодумства и злоупотреблений. Губернаторы доносили о проблемах в управлении губерниями. Полицмейстеры – информировали о своих делах.

Начальник третьего отделения лично докладывал государю, минуя министра внутренних дел, обо всех серьёзных проблемах в империи и угрозах монархии. На местах, в губерниях, волю третьего отделения исполняли учреждения и воинские части жандармерии.

Корпус жандармов имел права армии, состоял из десяти округов и по численности был около шести тысяч. Аппарат отделения состоял из пяти экспедиций, общего архива, типографии, двух секретных архивов. Первая экспедиция занималась наблюдением за революционерами и политически неблагонадёжными. Вторая – за сектами, тюрьмами, фальшивомонетчиками, третья – за проживающими в России иностранцами. Четвёртая занималась наблюдением за крестьянами, пятая – цензурой и прессой.

Но в 1880 году всё изменилось. Третье отделение было расформировано как самостоятельный орган: в высоких правительственных кругах посчитали, что оно не оправдало надежд. В ходе реформы оно было подчинено вместе с корпусом жандармов департаменту полиции. Руководство департаментом полиции было возложено на товарища министра внутренних дел. Он же стал директором департамента полиции и командиром корпуса жандармов. Шефом жандармов являлся министр. Однако реформа реформой, а жизнь жизнью. Права и полномочия никто не отменил, поэтому жандармское управление, немного потрёпанное новым подходом к подчинённости, устояло и было по-прежнему наверху карательной пирамиды имперской власти.

Вот к такому человеку, наделённому огромными возможностями и полномочиями, прибыли ранним утром генерал Бестужев-Рюмин и Евграф Тулин. В приёмной находился молодой жандарм в звании поручика жандармерии. Практичная красивая форменная одежда бросалась в глаза. На офицере был надет тёмно-синий мундир-куртка с запашным бортом на пять крючков, без пуговиц. Шею облегал высокий воротник – стойка с алой выпушкой. На воротнике и обшлагах имелись серебряные петлицы. Шаровары, тоже с алой выпушкой, заправлены в высокие сапоги. Из оружия у него были шашка и револьвер.

При появлении генерала в приёмной поручик быстро встал, однако при этом загородил своим крепким телом проход к двери начальника.

– Ваше высокопревосходительство, рад видеть вас в добром здравии! Разрешите полюбопытствовать, какова цель прибытия, как доложить?

– Здравствуйте, поручик. Тоже рад видеть вас. Смотрю, без смены при Александре Ивановиче.

– Слава богу, в доверии! Стараюсь не подвести.

Евграфу стало понятно, что без доклада пройти к генералу Муратову не удастся, несмотря на любезный разговор.

Офицерский состав в корпусе жандармов был элитным. Набор осуществлялся из среды армейских офицеров, окончивших военное училище по первому разряду, прослуживших не менее четырёх-шести лет в действующей армии, положительно характеризующихся, не замеченных в карточных долгах, имеющих боевой опыт и правильные политические взгляды. Кроме того, успешно сдавших экзамены, которые принимал лично начальник корпуса. При этих условиях кандидат направлялся на специальные курсы.

На них преподавались предметы по устройству и организации жандармерии, розыску, дознанию, государственному и уголовному праву. Подробно изучались общая и особенная части «Уложения по уголовным и политическим преступлениям».

Службой в жандармерии гордились и ценили, офицеры были преданы корпусу и начальству. Евграф в одно время тоже думал, не пойти ли ему в жандармерию, он подходил по всем требованиям, но потом оставил эту мысль. Не желал обратно возвращаться к жёсткой армейской дисциплине. Хотя иногда эта мысль к нему закрадывалась вновь.

– Я к Александру Ивановичу по весьма важному делу.

– Прошу прощения, никак не могу без доклада, прошу подождать, – ответил офицер.

– Александр Иванович всегда меня ждёт! – возмутился генерал Бестужев.

– Прошу прощения, но я доложу генералу, – настойчиво и неумолимо ответил поручик.

– Ну тогда доложи Александру Ивановичу, что прибыл генерал Бестужев с сопровождающим, – несколько раздражённо ответил начальник оружейного завода.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

Поручик, нисколько не смущаясь недовольством генерала, дождался, пока они присели на мягкие кресла, стоявшие в приёмной. Только после этого со стуком вошёл в кабинет начальника. Через несколько минут дверь открылась, вышел генерал Муратов в форменном мундире.

– Василий Николаевич, дорогой, проходите в кабинет. Ради бога, простите за неудобства, – с этими словами Муратов обнял гостя, и они прошли в кабинет.

Евграф, улыбнувшись поручику, прошёл за ними.

– А это кто с вами? Новый помощник? Куда графа Бобринского дели? – спросил генерал.

Евграф представился. Хозяин кабинета пригласил его присесть и вновь обратился к старому другу.

– Рассказывайте, дорогой мой, как поживает Мария Филипповна? Как дети? Что вас привело ко мне? Мы с вами давненько не виделись!

Пока старые друзья мило беседовали, сыщик скромно присел в сторонке от них, позабытый обоими, и начал осматриваться.

На стене кабинета над креслом хозяина висел, как и полагается, портрет императора Александра III. Значительно ниже портрета государя, слева и справа располагались два других портрета – министра внутренних дел генерал-адъютанта графа Игнатьева и директора департамента полиции, командира корпуса жандармов Вячеслава Константиновича Плеве, недавно назначенного на должность.

В остальном кабинет Муратова отличался от кабинета Бестужева только наличием большой карты Тульской губернии. Вскоре генералы начали говорить о служебных делах, Евграф прислушался.

Разговор вёл Муратов: «Так что, Василий Николаевич, особо после реформ в работе ничего не изменилось. Штат больше не стал, количество преступлений не уменьшается, а только возрастает.