По законам звездной стаи

Вон, сидит, баранку крутит…

Третий месяц в Москве, а уже – машина, квартира, работа, связи и протекция. И что самое обидное, без всяких усилий с его стороны!

Повезло же родиться в богатой семейке. Папашка – олигарх, души в сыночке не чает, мачеха едва ли не облизывает: вон, машину подарила, одела, обула с ног до головы, живет и в ус не дует. А тут носишься, как ужаленный, и ничего! Папа на заводе, слесарь шестого разряда, мама – врач-педиатр, какие уж тут связи и деньги… Жизнь от зарплаты до зарплаты. На завтрак гречка с курицей, на обед супчик из вермишели, на ужин – супчик и гречка. На день рождения мама печет тортик, дарит «полезные» штаны с начесом – и никаких коньков и нового велосипеда. Ты ходишь в школу, как все, живешь как все, и срываешь первые аплодисменты за исполнение песенки «Во саду ли, в огороде» на утреннике. Учителя с умилением перешептываются: «Этот мальчик далеко пойдет», школьная училка пения гордо выпячивает объемную грудь, словно она чему-то и правда учила детей…

И вот тебе уже семнадцать, выпускной позади!.

Москва, куда ты переезжаешь, чтобы поступить в лучшее музыкальное училище, начинает тебе хамить еще на вокзале.

Жестокий город, женщина-вамп, сосущая кровь из приезжих!

Жить в общежитии невозможно, хотя поначалу кажется, что весело. Соседи по комнате всегда голодны, безжалостно пожирают твои продукты, берут поносить вещи и никогда ничего не возвращают. Выспаться – удача, поесть – удача, получить заказ на обслуживание банкета – неслыханный фарт. А потом, когда пьяная тетка с сальными руками начинает липнуть к тебе на сцене и требует снять штаны, ты отказываешься, отступаешь, до тех пор, пока пьяный спутник тетки не бьет тебя кулаком в нос. Ослепляющая вспышка боли – и искры брызжут во все стороны, вместе с каплями крови…

Унижения, извинения. Извинения, унижения.

На всех прослушиваниях отбирают других, которые и петь-то толком не умеют. На последнем конкурсе «Звездопад» очень известный продюсер сказал не менее известному композитору вполголоса: «Ну, как такого брать? Посмотри на него: петь может, но на него формат не подберешь!» Композитор важно кивнул головой…

В результате – на конкурс взяли татуированного по самое не хочу сына известного бизнесмена. Дима эту сцену наблюдал, разговор слышал, не зная, то ли гордиться собственной уникальностью, то ли засунуть подальше харизму с талантом. А татуированный мажор потом занял аж третье место. Димка смотрел финальный концерт по крохотному телевизору в магазине. Теперь мажор – крутой рэпер. Правда, поет по-прежнему между нот, но высокие технологии помогают. Тут вытянем, тут прилепим кусочек от исполнения другого артиста (ведь всем известно: певцы старой школы прекрасно выпевают окончания слов, а молодежь их проглатывает), и мажор взлетает на верхушку хит-парада.

А Димка – никто.

– Чего такой кислый? – спросил Егор.

– Ничего не кислый.

– Кислый, как щи. У меня даже в машине атмосфера изменилась. Кто тебя, сироту, обидел?

Тут Димка все и вывалил.

И про адскую невезуху, и про вечное безденежье, даже мажора-рэппера не забыл упомянуть. Правда, когда речь дошла до неких лимитчиков, уже обзаведшихся квартиркой и машинкой, Димка стушевался. Егор лишь хмыкнул.

– Я понимаю, с моей стороны это звучит глупо, – вяло сказал Димка.

Все силы ушли на страстное объяснение.

Внутри была пустота…

– Но у меня правда нет никаких шансов на успех. Все эти прослушивания – фигня на постном масле! Если бы я плохо пел, может, и смирился бы. Но я же хорошо пою, ты знаешь. Берут не самых талантливых, а середнячков.

– Ну, правильно, – подтвердил Егор. – Чтобы их можно было легко заменить. Бэк-вокалист не должен затмевать звезду. Ты посмотри на все эти мальчуковые-девчуковые коллективы. Глянцевые, целлулоидные, а петь хоть кто-то умеет? Чаще всего так: кто дает продюсеру, та и солистка. Или солист… Ты на такое пойдешь?

Димка промолчал.

– Не кисни, – сказал Егор. – Перевернется и на твоей улице самосвал с пряниками.

– Да уж, перевернется, жди, – саркастически фыркнул Димка. – Я под несчастливой звездой родился.

– Да ладно…

– Вот тебе и ладно. Я по блатным местам, где «звезды» тусуются, не хожу. Кто меня туда пустит?

Егор нахмурился и сосредоточенно уставился вперед.

– Ну, положим, в этом я тебе помогу. У меня фотограф заболел, поэтому я сегодня и швец, и жнец, и на дуде игрец. Вечером Алмазова будем отлавливать…

Егор сунул руку в карман и вытащил запаянную в пластик бумажку с хищно сверкнувшей надписью «Пресса».

– У меня аккредитация на двоих, – заявил он. – Так что, если хочешь…

Договорить Егор не успел.

Димка подпрыгнул на месте, едва не врезавшись головой в потолок в намерении броситься Егору на шею. Егор испуганно дернулся, машина вильнула вбок, с трудом увернувшись от здоровенного «Лексуса». Джип нервно загудел клаксоном, едва различимый за тонировкой водитель разразился беззвучной тирадой и даже показал неприличный жест средним пальцем.

– Егор, правда можно?

– Дима, ты меня угробишь, – сердито ответил Егор. – Можно, конечно. Чего ж нельзя-то. Только уговор: я там тебе не нянька! У меня работа. Алмазов – та еще сука, он нас не любит. А мне скандал нужен. Возможно, придется делать ноги.

– Бли-ин, – протянул Димка. – Я даже не знаю, как тебя отблагодарить…

– Сочтемся, когда звездой станешь, – усмехнулся Егор.

На подобных вечеринках Диме бывать еще не приходилось.

Егор, миновав секьюрити, сразу же отобрал у приятеля сумку с фотоаппаратом, диктофоном и прочими причиндалами, бросил на прощание «удачи!» и растворился в толпе.

Оставшись один, Дима заскучал.

Клуб подавлял помпезностью, обилием зеркал и позолоты. В многочисленных отражающих поверхностях сверкали бриллиантами, настоящими и поддельными, гламурные девицы со взбитыми в львиную гриву локонами а-ля Памела Андерсон. Из до предела декольтированных платьев выглядывали прелести – натуральные и силиконовые. Девицы были хороши! Некоторые прогуливались под руку с импозантными мужчинами, гордящимися своими выпирающими пузами, плешками на голове и многокаратными перстнями на пальцах рук. Ну и, конечно же, все кругом утопало в Картье, Версаче и Дольче Габбана, настоящих и поддельных, но одинаково ослепительно переливающихся…

Девочек, которым со спутниками не повезло, в зале тоже было предостаточно. Они обшаривали хищными лазерными взглядами густо накрашенных глаз одиноких мужчин, оценивая их с точки зрения перспективности. Дима хмыкнул, увидев, как на отошедшего от столика рулетки известного телеведущего Александра Галахова с разных сторон набросились сразу две нимфы неопределенного возраста. Под толстым слоем пудры, румян и тонального крема было тяжело разглядеть истинную сущность гарпий, вцепившихся острыми ногтями вызывающе красного цвета в рукава телезвезды.

Галахов пребывал под солидной «мухой», посему шел довольно нетвердой походкой. Девицы одновременно схватили его за руки и потащили в разные стороны. Набриолиненный ежик волос Галахова зашатался, как Пизанская башня и даже слегка опал на левый глаз, отчего телеведущий стал похож на юного Гитлера.

– Сашенька, – защебетала нимфа с длинными локонами, – вы знаете, я так мечтала с вами познакомиться! Моя мама просто без ума от вашей передачи…

– А уж как я хотела с вами встретиться, – запела ему в ухо вторая дамочка, у которой бюст был не столь обширен и локоны покороче. – Всегда хотела попасть к вам на передачу. Скажите, а как можно это сделать?

Тройка прошествовала мимо Димы.

Галахов поднял голову. Затуманенный алкоголем взгляд его темных глаз сверкал нездоровым блеском… Вокруг стоял шум, из углов откровенно несло дымком, в котором не было даже намека на никотин. То и дело в поле зрения Димы попадали люди с вытаращенными глазами и некоординируемыми движениями. За столиками мужчины откровенно лапали своих барышень.

Танцпол ревел.

Зеркальные шары отбрасывали на стены и лакированный, как туфли франта, пол мириады отблесков.

Где-то под потолком в золоченых клетках извивались гибкие тела стриптизерш, пикантные места которых прикрывало сверкающее стразами полупрозрачное белье. На эстраде метался тощий индивид, старательно выпевающий что-то непонятное. Дима вслушался в слова, стараясь уловить смысл…

Смысла не было.