Козырная пешка

– Ничего. Просто обращаться к вам «товарищ капитан» я решительно отказываюсь. Или как сейчас принято? Господин капитан?

– Да ладно, чего там, – смутился Кирилл и на сей раз его щеки слегка зарделись, можно просто по имени, без церемоний.

– Тогда называйте меня просто Алиса, – предложила я. – Не люблю сочетания с отчеством.

– Почему?

– Да так. Мы с отцом в очень сложных отношениях. Я не люблю о нем говорить и лишнее упоминание об его личности мне неприятно.

Судя по лицу Кирилла, ему очень хотелось узнать, почему у меня сложные отношения с отцом, но он воздержался от этого вопроса.

– О чем вы меня спрашивали? Ах, да, о деньгах… Видите ли, Кирилл, так получилось, что завещание моего супруга было несколько странным в моем понимании. Он не оставил мне почти ничего. Фирма, дом, квартира в центре и даже машина отошли его родственникам. Я осталась практически с тем, с чем пришла в его дом. Так что требовать с меня деньги по меньшей мере глупо. Что я могу предложить? Свою театральную зарплату? Так она крайне невелика. Хватит лишь на еду, недорогие тряпки и оплату коммунальных услуг… Ах, да, за мной осталась еще «Хонда», на которой я училась ездить. Так он очень уж старенькая, ей красная цена три тысячи долларов.

– Алиса, а с какой целью вы приехали в эту квартиру? Вы ведь живете за городом?

«Интересно, откуда он это знает? – подумала я. – Конечно, он – милиция, ему положено. Может быть, Женька натрепала, хотя вряд ли… Или он имеет в виду дом Володи?»

– Живу, – кивнула я. – Как я уже сказала, завещание моего мужа было весьма своеобразным. Он оформил меня опекуншей над своей экс-тещей Агатой Берг. Агата – женщина пожилая, ей требуется уход. Вот я и переехала к ней. А эту квартиру я решила сдать. Это, если вы не в курсе, моя старая квартира, точнее, квартира моей мамы. Но мама умерла недавно…

В этом месте была уместна слезинка. Мне даже не пришлось сильно стараться, чтобы выдавить ее. Мама, хоть и прожила свою жизнь попрыгуньей-стрекозой, все же чужим человеком для меня не была, хоть и хорошего я от нее почти не видела. Я несколько раз шумно вдохнула, вытерла слезы рукой, хотя голова работала как смазанный будильник.

– Сочувствую, – сказал Кирилл.

– Спасибо. Мама… У нее, оказывается был рак, а она даже не подозревала, а потом как-то сгорела за три месяца. Мы ведь не так хорошо жили, как про нас думают. У нас даже покушать часто было нечего. И потом, Володя… Когда он умер, я не ожидала, что все это на меня в одночасье свалится… Жить-то надо… Вот я и решила квартиру сдать, за документами пришла, а тут он…

– Алиса, как вы думаете, это нападение было связано с деятельностью вашего мужа или все-таки это был случайный грабитель?

Взгляд Кирилла мне не понравился. Кроме любопытства, в нем горел настоящий огонь, нет, пламя азарта, как у почуявшей добычу гончей.

– Я уверена, что это не просто зашедший на огонек взломщик, – твердо сказала я. – Он несколько раз сказал мне: «Ищи деньги!» А чего их искать? В этой квартире они сроду не водились. Думаю, что это все-таки Володины дела какие-то аукнулись… Впрочем, мобильный он у меня все-таки стырил.

– Коробочка от телефона у вас осталась? – спросил Кирилл.

– Не знаю, вряд ли, а зачем? Он сим-карту выбросит и ищи-свищи.

– Не совсем так. Украденный телефон можно разыскать по его персональному номеру… Вы коробочку все-таки поищите.

– Даже если ее не выбросили, она в нашем… ну, в Володином доме, а он уже мне не принадлежит. Я там даже не прописана уже.

Зря я, конечно, это сказала, но вроде бы он не обратил на мой промах внимания. Что-то черкнул в блокноте и посмотрел на меня с интересом.

– Алиса, вы, конечно, простите, а почему он оставил вам опекунство над бывшей тещей? Если бы он собрался с вами разводиться, то его стремление оставить вас без гроша было бы понятно, но он почему-то оставляет вам в наследство бывшую тещу. Она жила с вами?

– Агата? Да боже упаси. У Агаты такой характер, что ее мало кто выносил, особенно его родственники. А мы с ней неплохо ладили. Агата Володю очень любила, а он чувствовал себя перед ней виноватым.

– Почему?

– Первая Володина жена разбилась на машине. Володя казнил за это себя. Он в тот день выпил и велел ей сесть за руль. Анна водила плохо, да еще дождь был. Ну и врезалась в фуру. Володя тогда почти не пострадал, он спал на заднем сидении, а Анна умерла сразу. Агата тогда в один день поседела, очень убивалась по дочери, она у нее одна была. Но Володю она очень любила, сыночком называла. Вторую его жену она так и не приняла, а вот со мной как-то очень быстро сошлась. Она мою бабушку немного знала. Вот Володя и оставил опекунство мне. Я и не возражала.

– А содержание бывшей теще он оставил? – простодушно спросил Кирилл, но вопрос этот явно не давал ему покоя, вон как он заерзал.

– Весьма скромное. На содержание Агаты выплачивается небольшая сумма из какого-то фонда. Содержание, насколько я знаю, пожизненное. То бишь, если Агата умрет, оно прекратится.

Кирилл посмотрел на меня со странным выражением, поерзал, а потом все-таки задал вопрос, который не давал ему покоя.

– Алиса, а почему вы мне это сказали?

Я фыркнула.

– Можно подумать, ход ваших мыслей мне не понятен. Вы наверняка подумали, что я осталась с Агатой из-за денег. Признайтесь, подумали же?

Кирилл пожал плечами.

– Ой, не кокетничайте, – усмехнулась я и скривилась от боли. Травмированный рот дал о себе знать. – Только ваши подозрения абсолютно беспочвенны. Я действительно хорошо отношусь к Агате, и мне не светит никакое наследство, если она вдруг скончается. Муж не оставил Агате ничего, кроме содержания из фонда. Так что все абсолютно невинно. В свете последних событий опасаться следует скорее мне.

– Скажите, почему об Агате Берг не заботятся другие родственники Мержинского? Ведь вы все-таки не так долго были за ним замужем…

– Я уже сказала, Агату Володины родственники никогда не любили. Она женщина не самого легкого нрава, и его родню на дух не переносила. Ну, они, собственно тоже не жаловали ее. А со смертью Володи и вовсе отлучили от дома. Впрочем, она, как мне кажется и не стремится туда возвращаться.

– Хорошо, вернемся к нападению на вас. Вы смогли бы опознать мужчину, который вломился в вашу квартиру? – спросил Кирилл так обреченно, что уже наверняка был уверен в моем отрицательном ответе. Я пожала плечами.

– Не знаю. Хотя у него довольно приметная морда. И еще большая родинка на шее.

– Родинка? – вскинулся Кирилл. – Слева? Справа? Какой формы?

– Слева, кажется…. Да, точно слева. Как сейчас помню, он меня держит за горло, а у самого эта родинка вот тут…. Почти под ухом… такая, как лепешка из грязи, отвратительная, с волосками.

Кирилл еще немного меня помучил, чтобы я более подробно описала приметы нападавшего, что я честно постаралась сделать, пока не почувствовала смертельную усталость. В этот самый момент в палату ворвалась Женька. Тихо ходить она вообще не умеет. Поэтому, когда она влетела в комнату, словно ведьма на помеле, перепуганный Кирилл поронял все, что держал в руках. Ехидная Женька не преминула это отметить.

– Мужчина, у вас упало, – томным голосом произнесла она, – поднимите… и пользуйтесь.

К Женькиному лексикону вообще-то посторонние люди привыкают не сразу. Она у нас особа эпатажная, ей бы в театре играть. Вот и капитан с простой фамилией Миронов так и раскрыл рот, хотя за годы службы мог бы привыкнуть ко всяким особям разных полов. К тому же Женька любит эффектно одеться, да и прическа у нее всегда на высшем уровне, так что произвести впечатление она умеет.

– Доктор сказал, что ты можешь уехать хоть сейчас, если милиция не против, – сообщила Женька и повернулась к Миронову, – товарищ милиция, вы не против, чтобы госпожа Мержинская отъехала на родину?

– Не против, – слегка запинающимся голосом произнес Кирилл, и добавил чуть более решительно, – если вы нам понадобитесь, вы вас вызовем.

– Вот и чудненько, – обрадовалась Женька. – А теперь покиньте помещение, дама должна переодеться.

Процесс выписки занял с полчаса, в течение которого я в основном сидела на скамеечке, а Женька гневным шепотом объяснялась с медперсоналом. Домой мы отбыли на моей машине, которую Женька заботливо пригнала к крыльцу больницы. То, что доверенности на машину у нее не было, подругу абсолютно не волновало.

– Как самочувствие? – спросила она.

– Нормально, – вяло ответила я. – Вроде помирать не собираюсь.

– Боишься?

– Кого? – не поняла я.