Исход в Беловодье

«Надо бы к новому имени привыкать даже в мыслях себя Елисеем обзывать», – подумал он.

Ждать пришлось не сильно долго, едва ли полчаса прошло, как засов на двери снова грохнул и дверь открылась. В проеме вновь появился отец Михаил.

– Идем…

Алексею-Елисею даже обувку дали, самые натуральные лапти, старые правда, почти разваливающиеся, но все не босиком по холодному камню скакать.

Помимо отца Михаила его конвоировали, другого определения не подобрать, еще два крепких с виду инока. Завели Елисея в старую деревянную часовню, где его уже ждали, можно сказать с распростертыми объятиями. Народу в часовне хватало, человек десять монахов разной степени посвящения с суровыми лицами, святой благодатью в них не просматривалось от слова совсем. Выделялся тот, что в центре, неопределенного возраста.

Алексей разыграл робость. Да собственно почти и не пришлось играть. Нервы на пределе, еще немного и сорвется.

– Не бойся сын мой, тебе здесь нечего бояться, – сказал центровой.

– Я и не боюсь… – ответил он, но так, что сразу стало ясно, что таки боится.

– Вот и хорошо. Я – настоятель монастыря архимандрит Александр. Отец Михаил сказал, что ты обеспамятел. Правда ли?

– Д-да…

– Может вспомнил чего за то время, что находишься в трезвости?

– Н-нет… ничего…

– Печально. А молитву какую помнишь?

– Кажется да…

– Тогда давай помолимся.

– Отче наш, Иже еси на небесях! Да святится имя Твое…

Но на чтении одной молитвы конечно дело не закончилось, хотя сдвинутые брови большинства священников слегка разошлись. Потом читали молитвы уже эти священники под предводительством настоятеля монастыря и Алексей-Елисей понял, что проводят какой-то обряд, не то изгнания бесов, не то еще чего-то в этом духе, но святой водой его облили с ног до головы. Хоть и неприятно было, холодно же, да и просто некомфортно, когда в лицо бьют капли ледяной воды, но рожу не кривил, а то окружающие могли ведь подумать чего-нибудь не того… дескать корчит нечистого, что могло привести к более жесткому варианту очищения с летальным исходом для тела.

«Странно что этим занимается сам архимандрит Александр, – несколько удивился он. – Или через это пытается дополнительно набрать очки среди прочей братии?»

В общем «очищали» его молитвами и святой водой где-то коло часа, промочили насквозь и в итоге признали «чистым» от происков Нечистого.

Обратно в келью его отвел все тот же отец Михаил, но теперь уже без конвоя.

– Отче, расскажи хоть, что случилось со мной… Почему я обеспамятел?

– Хм-м… раз обеспамятел, значит господу так нужно… может это Его милость к тебе. Иногда потеря памяти благо.

– Ты меня пугаешь, отче…

– Ладно, сын мой… расскажу все как есть, – вздохнул он и присел на койку. – Без знания, что произошло – тяжело, но и со знанием о том легче тебе не станет, как бы не еще тяжелее выйдет… Уверен, что оно тебе надо?

– Расскажи отче. А то я сума от неизвестности сойду.

– Слушай же…

В общем пареньку сильно не повезло. Как впрочем и очень многим прочим новгородцам.

Великий Новгород, от величия которого по большому счету давно уже ничего не осталось, но еще пыжился выглядеть под стать громкому званию, в конец заигрался (последней каплей стала мутная история с последним удельным князем Старицким, что вроде как полякам хотел отложиться с Новгородом и Псковом) и у Ивана четвертого этого имени, что и без того не очень дружил с головой, был мнителен и подозрителен, окончательно снесло резьбу и устроил в фактически мятежном городе великий же погром.

Жертвы беспредела устроенного опричниками, этими потерявшие всякие берега от своей безнаказанности псами московского царя, исчислялись тысячами.

Стало среди прочих жертвой опричнины и семейство Елисея. Кузнецы, люди не бедные, так что ничего удивительного в том, что их в чем-то обвинили по навету ли, или просто не повезло, ну и что называется раскулачили заодно.

Где в столь непростое время находился сам Елисей неизвестно, почему позже не попал в руки опричников тоже непонятно, не то заказ выполненный отвозил еще до начала всей этой вакханалии в отдаленное место, не наоборот что-то покупал (может за рудой ездил), но как бы там ни было, увидев, что произошло с родными, он, как и многие прочие пострадавшие, не придумал ничего лучше, чем искать спасение у монахов.

На самом деле не самый умный шаг с его стороны, особенно конкретно с данным монастырем. Алексей, когда шел учиться в Юрьев-Георгиевский монастырь конечно же изучил его историю и в общем вынес вывод, что монастырь сей в данные времена являлся сторонником Москвы. Сложно представить, что беглец этого не знал в условиях довольно жестких противостояний различный партий в первую очередь промосковской и пролитовской, а также пропольской. Но может особого выбора не было или на что-то рассчитывал. Может на то, что монахи, пережив ограбление монастыря опричниками затаили обиду не выдадут его своим грабителям. А опричники грабили и промосковские церкви с монастырями, что называется до кучи, в конце концов если уж новгородского архиепископа Пимена, что откровенно прислуживал Ивану Грозному царь не пощадил обвинив измене, то…

Елисею повезло или сыграл расчет. Монахи не выдали его опричникам и укрыли. Милосердием и прочим состраданием понятное дело тут и близко не пахло, как его в этом сейчас пытался убедить отец Михаил. Просто парень хоть и молод, но кузнечному делу обучен крепко, и такой специалист монастырю, тем более пережившего разорение, явно не помешает. Может на это и рассчитывал Елисей? Монастыри ведь сейчас это не просто «божьи дома», но и крупные феодалы, владеющие не только землей, но и различными промыслами, в том числе и кузнечными.

В общем приняли сироту Елисея в монастырь в качестве бесплатной рабочей силы – трудника, ну и конечно же начали всячески его эксплуатировать, как говорится, квадратное – катать, круглое – носить. Чего ему зря харчи переводить, кои тоже хорошо подчистили царские псы? Горем убит? Так работой его еще сильнее надо загрузить, вот и не будет времени убиваться. Кузнечное дело ему конечно же сразу не доверили, ибо находился явно не в кондиции в психологическом плане, накует еще… что потом десятеро не раскуют, потому загрузили работой попроще – лес валить.

Заготовленные на зиму дрова из-за приема части беглецов, что в свое время много жертвовали монастырю, стали расходоваться ускоренными темпами из-за содержания принятых беглецов и требовалось их пополнять. В очередной раз отправили лесорубов в одну примечательную рощицу. Как оно обычно и бывает, в тяжелые времена у части людей возникает кризис веры с поиском новых божественных заступников, раз прежний свою работу не выполнил… В общем обнаружили, что на старом капище стал кто-то дары приносить прежним богам, ну и решили не мудрствуя лукаво вырубить к хренам эту рощу.

Ну а дальше понятно. Начали рубить, и тут Елисей возьми и опади как лист. Кто-то голоса демонические услышал, что-то не то требующих, не то предлагающих, все понятное дело жутко перепугались и сбежали, к счастью, не забыв прихватить Елисея. Его поместили в келью, и отец Михаил трижды в день приходил читать над ним молитвы.

Рощу эту кстати попытались сжечь, но деревья, напитавшись влагой по осени, горели плохо.

– Вот и получается Елисей, что хоть и спасли твою душу, но злокозненные демоны лишили тебя памяти.

Алексей не стал напоминать и поправлять, что перед рассказом отец Михаил утверждал, что сие дело рук господа. Впрочем, для них противоречия нет. Ведь господь всемогущ, ведь так? А значит демон не смог бы без попустительства господа отобрать память у верного христианина…

Перед уходом монах протянул Елисею ржаной сухарь размером с кисть руки и пару пальцев толщиной, вынув его непонятно откуда словно фокусник какой-то.

– На вот… пожуй.

– Спаси тебя бог!

Есть и правда хотелось. Кисель, конечно, дело хорошее, но мало. Так что брезговать не стал.

Монах ушел, но дверь в его келью несмотря на то, что признали чистым от присутствия бесовских сущностей, все равно снова закрыли на засов. От греха подальше.

«Ну и ладно…» – подумал Алексей-Елисей, все равно сбегать прямо сейчас он не собирался, как в ближайшие несколько дней, если не недель, а то и месяцев.

Следовало как минимум обрасти какими-то теплыми вещами (как минимум узнать, где оными можно разжиться, чтобы прибарахлиться перед рывком), обувью и по-хорошему еще и оружием, ну и узнать, что там творится за стенами монастыря.

4

Завалившись на койку и укрывшись, то и дело давя в себе мелкую телесную дрожь не то вызванную холодом, не то нервами от всего происходящего, или всем вместе, он, грызя сухарь, стал думать, как быть дальше.

«Время сейчас конечно просто мрак, – тяжело вздохнул Алексей. – Собственно, а когда оно в нашей истории было иным? В какое ни тки – сплошной фобос и деймос».

– Но к черту лирику.