Уголовная ответственность за геноцид (статья 357 УК РФ)

Аналогичная с американскими индейцами судьба постигла австралийских аборигенов. Важно отметить, что события как в Америке, так и в Австралии практически идентичны по способам уничтожения местного населения. Количество жертв колонизации Австралии среди коренных жителей с 1788 по 1911 год оценивается исследователями в 700 тыс. чел.[15 - См.: Вартесян К., Палян А. Указ. соч.]

К началу ХХ века практически все ранее неизвестные территории планеты уже были обнаружены. Однако практика осуществления действий, содержащих признаки геноцида, сохранилась, хотя и не была более связана с колониальными процессами. В Европе первая половина XX столетия на весь мир прогремела событиями, повлиявшими на осознание человечеством своей безопасности как самостоятельного общественного отношения, нуждающегося в правовой охране, и, как следствие, на закрепление уголовной ответственности за геноцид.

В первую очередь ими стали события в Османской империи 1915– 1918 годов, в рамках которых проводилось уничтожение армянского населения этой многонациональной страны. В качестве способов его осуществления применялись убийства и насильственное переселение лиц в условиях, способствующих физическому уничтожению представителей данной этнической группы. По оценкам исследователей, в отмеченный период младотурками было уничтожено от 1,5 до 2 млн представителей только армянского населения[16 - См.: Кибальник А.Г., Мартиросян А.С. О геноциде армянского населения в Первую мировую войну // Общество и право. 2011. № 5. С. 137.]. Еще более ужасающим выглядит этот период в истории Османской империи, если отметить происходившее одновременно с истреблением армян уничтожение ассирийцев и понтийских греков. За период Первой мировой войны было элиминировано, по разным оценкам, от 500 до 750 тыс. и от 600 тыс. до 1 млн представителей этих этнических групп соответственно[17 - См.: Вартесян К., Палян А. Указ. соч.].

Непосредственное влияние на первое нормативное закрепление уголовной ответственности за геноцид оказали события в национал-социалистической Германии в 1930–1940-х годах и на оккупированных ею территориях, в том числе на территории СССР, происходившие вплоть до конца Великой Отечественной войны. Известно, что признаки геноцида содержатся в политике холокоста, проводимой правительством этой страны в тот же период. Целенаправленное физическое истребление еврейского населения, в том числе в концентрационных лагерях и гетто, привело к колоссальным потерям для этого народа. Имея целью полную ликвидацию еврейского народа, в период с 1933 по 1945 год по всей Европе нацистами было уничтожено около 6 млн евреев[18 - См.: Аванесян В.В. Нюрнбергский трибунал и геноцид // Общество и право. 2011. № 3. С. 20.].

Менее известна политика национал-социалистов Германии по ликвидации цыган[19 - Некоторые авторы включают массовое уничтожение цыган в понятие холокоста. Подробнее об этом см.: Жабинский А.В. Уникальность холокоста в истории мировой культуры // Вестник Полоцкого государственного университета. Серия Е. 2016. № 7. С. 89–95.]. От 250 тыс. до полумиллиона представителей этой этнической группы было уничтожено с 1939 по 1945 год[20 - См.: Wistrich R. Hitler and the Holocaust. NewYork: Modernlibrary. 2003. P. 4.]. Две трети польских цыган погибли в ходе нацистской оккупации этой страны[21 - См.: Там же. P. 5.]. Способы их истребления были аналогичными применяемым в рамках холокоста.

Колоссальные масштабы имела реализация плана «Ост»[22 - Существует обоснованная позиция, что политика уничтожения населения на оккупированных территориях СССР, осуществляемая нацистами, хотя и содержала признаки геноцида, но не имела отношения к плану «Ост», реализация которого так и не была начата.] с 1939 по 1944 год, разработанного руководством Третьего Рейха и направленного на уничтожение славянских народов на оккупированных территориях Восточной Европы. План предполагал насильственную ассимиляцию, переселение или физическую ликвидацию представителей этих этнических групп. В ходе его реализации было убито около 3 млн советских военнопленных. Уничтожалось и отправлялось на принудительные работы также гражданское население. Жертвами плана «Ост» в Белоруссии стали 2,5 млн представителей мирного населения[23 - См.: Аванесян В.В. Нюрнбергский трибунал и геноцид. С. 20.], в Польше – 3 млн[24 - См.: Wistrich R. Hitlerandthe Holocaust. P. 3.]. Всего же, по данным исследователей, на оккупированной территории СССР было умышленно истреблено порядка 7,4 млн мирных граждан, а по причине тяжелых условий жизни, созданных гитлеровцами, население территорий, занятых врагом, сократилось на 4,1 млн человек[25 - См.: Жиромская В.Б. Демографические потери мирного российского населения в годы Великой Отечественной войны // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2015. № 13. С. 85–86.]. Важно отметить, что уничтожение восточноевропейских народов руководством национал-социалистической Германии виделось не только в физической ликвидации их представителей, но и в разрушении памятников материальной культуры, что находило отражение в деструктивных и грабительских планах и действиях представителей режима в отношении достояния оккупированных народов[26 - Подробнее об этом см.: Клебанов Л.Р. Уголовно-правовая охрана культурного суверенитета России // Уголовное право. 2008. № 5. С. 28–34.].

Победа над нацистской Германией, осуждение всем миром совершенных ее руководством преступлений должны были надолго воспрепятствовать возможности реализации геноцида в дальнейшем. Однако этого не произошло. Хотя масштабы подобных деяний в последующем относительно уменьшились, их интенсивность и география территорий, на которых они имели место, продолжили свой рост. Еще одной особенностью этих деяний является их внутригосударственность. То есть геноцид осуществлялся в пределах одной страны. Существенным обстоятельством является то, что наличие нормативно закрепленного понятия геноцида всякий раз уже позволяло давать правовую оценку содеянному как геноциду. В качестве иллюстрации можно привести примеры деяний, имевших место в различных регионах планеты после 1948 года.

В Латинской Америке осуществление геноцида продолжилось и вне рамок колониализма. Один из последних актов геноцида в этих регионах относится к 1982–1983 годам, когда осуществлялся геноцид индейцев в Гватемале (1,7 тыс. погибших). По данному факту за геноцид был осужден 87-летний экс-лидер этой страны Эфраин Риос Монтт[27 - Бывший гватемальский диктатор приговорен к 80 годам тюрьмы за геноцид // RG.ru: официальный сайт Российской газеты. 2013. – URL: http://www.rg.ru/2013/05/11/ genocid-anons.html (дата обращения: 10.11.2013).].

В качестве примера геноцида в Азиатском регионе можно привести события в Камбодже в 1975–1979 годах. В этой стране геноцид осуществлялся «красными кхмерами». По их приказу в указанный период было уничтожено около 3 млн жителей страны[28 - См.: Курс уголовного права: в 5 т. Т. 5. Особенная часть: учебник для вузов / М.Н. Голоднюк [и др.]; под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М.: Зерцало. 2002. 512 с.]. Истреблению подвергались национальные меньшинства, священнослужители, верующие, выходцы из других государств. Геноцид осуществлялся путем совершения убийств, насильственной ассимиляции, помещения представителей групп в концентрационные лагеря, где создавались условия для наступления их смерти. Виновные в геноциде Пол Пот и его соратники были приговорены к смертной казни по нормам Указа от 15 июня 1979 года Народно-революционного Совета Камбоджи за геноцид[29 - См.: Международное уголовное право: учеб. пособие / под общей ред. В.Н. Кудрявцева. М.: Наука. 1999. С. 34.].

Примером геноцида в Африканском регионе служат события на территории Руанды в 1994 году. Этническим большинством этой страны – племенем хуту – осуществлялось уничтожение меньшинства – тутси. По данным исследователей, только путем убийства было ликвидировано около 800 тыс. чел. Многие другие тутси стали жертвами применения насилия с причинением жертвам различного рода увечий[30 - См.: Amann D.M. Group Mentality, Expressivism, and Genocide // International Criminal Law Review. 2002. № 2. P. 103.].

В Европейском регионе, несмотря на произошедшие здесь ранее и описанные выше ужасающие деяния, практика совершения геноцида также не прекратилась. Например, нацеленные на уничтожение определенных этнорелигиозных групп деяния имели место в ходе гражданской войны в Югославии в 1991–1995 годах. Наиболее известным эпизодом являются события 1995 года в деревне Сребреница, где было уничтожено около 7 тыс. боснийских мусульман[31 - См.: Степаненко Е.В. События июля 1995 года в Сребренице в этнополитической истории Балкан // Вестник Ставропольского государственного университета. 2010. № 6. С. 45.]. Менее распространены сведения об этнических чистках в отношении сербов, в рамках которых, как отмечается исследователями, со стороны боснийцев и хорватов реализовывались такие меры, как физическое уничтожение, заключение в концентрационных лагерях, разрушение жилья сербов, насильственное выселение[32 - См.: Научно-практическое пособие по применению УК РФ / В.П. Верин [и др.]; под ред. В.М. Лебедева. М.: НОРМА. 2005. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».]. Такие действия имели место в результате совместной боснийско-хорватской операции «Буря» против Республики Сербская Краина, приведшей к уничтожению нескольких тысяч этнических сербов и к переселению около 200 тыс. жителей этого государства[33 - См.: Григорьев В.Н., Антонов А.Н. Решение трибунала по бывшей Югославии по делу Готовина/Маркач как (очередной) провал международного правосудия // Международное уголовное право и международная юстиция. 2013. № 3. С. 13.].

Изложенные исторические события являются причиной возникновения международно-правовой нормы об ответственности за это преступление. Имевшие место после 1948 года акты геноцида подчеркивают необходимость существования этой нормы и по сей день: ведь именно она позволяла всякий раз надлежащим образом квалифицировать совершенные деяния как геноцид. Однако ни один из приведенных выше актов не касается истории нашей страны. Может показаться, что уголовно-правовой запрет на совершение геноцида в российском праве является необоснованным. К сожалению, анализ отечественной истории не позволяет сделать такой вывод.

С одной стороны, мы, действительно, не обнаружим признаков геноцида в российской политике по освоению новых территорий. По многим характеристикам, в том числе и по временным рамкам, присоединение Сибири к Российскому государству совпадает с приводимым выше процессом колонизации европейскими державами Америки и Австралии. Как и в названных частях света, в Сибири одни этнические общности к настоящему моменту исчезли, например камасинцы, другие – сократили свою численность, в частности кеты. Ключевой разницей здесь выступает то, что в Сибири процессы исчезновения отдельных народностей протекали естественно, при отсутствии насильственных действий русских землепроходцев, направленных на уничтожение этнорелигиозных общностей. Более того, приведенные примеры выступают скорее исключениями из общей тенденции. В целом же количество представителей коренных народов Сибири увеличилось со 160 тыс. в середине XVII века до 1,2 млн к 2002 году, то есть на 600 %. Такие показатели не характерны ни для одного региона, колонизированного государствами Европы[34 - Подробнее об этом см.: Скобелев С.Г. Демография коренного населения колоний и завоеванных территорий Азии в XVI–XX веках: общие сравнения сибирских и зарубежных реалий // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: история, филология. 2010. № 7. С. 180–192.].

С другой стороны, отмечается наличие объективных признаков геноцида в актах, имевших место в советский период истории нашей страны. Важно отметить, что их существование признано на законодательном уровне. Так, в ст. 2 Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» к репрессированным народам относятся те нации, народности или этнические группы и иные исторически сложившиеся культурно-этнические общности людей, в отношении которых по признакам принадлежности к соответствующей общности проводилась политика «клеветы и геноцида»[35 - Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26.04.1991 № 1107-I (ред. от 01.07.1993) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 18. Ст. 572.]. Таким образом, в данном акте под репрессиями, осуществляемыми в отношении указанных групп, понимается и геноцид. В преамбуле к этому акту прямо указывается на совершение репрессий в советский период.

К событиям, содержащим объективные признаки геноцида, в этот период относится, в частности, политика расказачивания. Казачество выступает единственной общностью, прямо названной в упомянутом выше Законе среди репрессированных групп населения. Под расказачиванием понимается политика террора и репрессий со стороны советской власти в отношении казачества как социально-культурной общности в 1920–1930-е годы. Результатом этой политики стало практически полное исчезновение целого сословия с уникальной спецификой обычаев, жизненного уклада и особенностей культуры[36 - См.: Иванов А.В. «Расказачивание» – трагический, но закономерный финал. Возрождение казачества: каким ему быть? // Научный диалог. 2013. № 6. С. 57.].

Не случайно в качестве действия, образующего геноцид, Закон «О реабилитации репрессированных народов» называет насильственное переселение. Данный способ характерен для другой группы актов советской власти, содержащих объективные признаки геноцида, и отсылает нас к ним. Речь идет о периоде 1943–1944 годов, когда целые народы Советского Союза, обвиненные в сотрудничестве с фашистами, были депортированы с мест своего постоянного проживания. Данная политика коснулась, в частности, немцев Поволжья, а также более миллиона жителей Северного Кавказа и Крыма[37 - См.: Мошенская Н.В. Геноцид – историческая и правовая характеристика понятия // Адвокатская практика. 2005. № 3. С. 34.]: порядка 500 тысяч чеченцев и ингушей[38 - См.: Селиванова М.О. Депортация чеченцев в 1944 году: геноцид или мера наказания их сталинским режимом? // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2013.№5.С. 147.], около 82 тыс. калмыков, более 60 тыс. карачаевцев, 30 тыс. балкарцев, 100 тыс. крымских татар[39 - См.: Абдуллаев М.Н. Политика репрессий и депортаций в Дагестане: историко-правовая оценка и современные этнополитические проблемы // Вестник Дагестанского государственного университета. 2012. №2. С. 58.]. Многие авторы отмечают, что насильственное переселение сопровождалось крайне высокой смертностью как в процессе перемещения людей, так и в местах, определенных для пребывания, что было обусловлено суровыми климатическими и тяжелейшими жилищно-бытовыми и санитарно-медицинскими условиями на этих территориях[40 - См.: Олигова Л.Д. Депортация народов Северного Кавказа 1944 года: к истории вопроса // Труды географического общества Республики Дагестан. 2011. №39. С. 77.]. Важно отметить, что субъективная направленность на уничтожение групп населения в указанных примерах представляет предмет дискуссий в исторической науке и, следовательно, однозначно говорить о ее наличии нельзя. Поэтому можно вести речь лишь о присутствии отдельных признаков геноцида в данных примерах.

Существует также мнение о совершении актов, содержащих признаки геноцида, и в истории современной России. Так, ряд авторов высказывают позицию о геноциде русского населения на территории самопровозглашенной Чеченской Республики – Ичкерии – в 1992–1994 годах преступным режимом Д. Дудаева[41 - См.: Павлинов А.В. Поправки к антиэкстремистскому законодательству России // Российский следователь. 2008. № 12. С. 33–36; Курс уголовного права: в 5 т. Т. 5. Особенная часть: учебник для вузов / М.Н. Голоднюк [и др.]; под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комисарова.]. Отмечается, что в рамках тех событий в отношении этнических русских применялись убийства, причинение тяжкого вреда здоровью граждан, насильственное переселение из мест проживания[42 - См.: Соколов-Митрич Д. Забытый геноцид // Россия и мусульманский мир. 2005. № 4. С. 70–77.].

Таким образом, закрепление нормы об уголовной ответственности за геноцид в российском законодательстве также имело свои социально-исторические основания. Оно было обусловлено деяниями, содержащими признаки геноцида и совершенными на территории нашей страны до появления ст. 357 в действующем УК РФ.

Необходимость существования нормы о геноциде в отечественном уголовном законе подчеркивают деяния, непосредственно связанные с нашей страной. В августе 2008 года в ходе грузинской агрессии на территории Республики Южная Осетия[43 - Следственный комитет Российской Федерации завершает сбор и анализ доказательств, свидетельствующих о совершении руководством Грузии геноцида и массовых убийств граждан Российской Федерации в августе 2008 года // Официальный сайт Следственного комитета Российской Федерации. – URL: http://sledcom.ru/news/item/519300 (дата обращения: 12.09.2015).] было уничтожено, по одним данным, от 1,6 до 2 тыс.[44 - См.: Стремоухов А.В., Иванов И.А. Проблемы предупреждения геноцида и ответственности за него в контексте агрессии Грузии против Южной Осетии в 2008 году // Ленинградский юридический журнал. 2010. № 4. С. 133.], по другим – 5–6 тыс. осетин[45 - См.: «Коммерсант»: Обвинительный приговор // Официальный сайт Следственного комитета Российской Федерации. 2009. – URL: http://www.sledcom.ru/smi/6008/ (дата обращения: 13.11.2013).]. Пострадавшие по большей части являлись гражданами России, что позволило Следственному комитету РФ усмотреть направленность действий на уничтожение россиян и возбудить уголовное дело по ст. 357 УК РФ[46 - См.: Там же.]. Основания для возбуждения уголовного дела по этой статье также были обнаружены в событиях, имевших место на юго-востоке Украины в 2014–2015 годах. По данным Следственного комитета РФ, было убито не менее 4,8 тыс. чел., а уничтожение людей было направлено против русскоязычного населения[47 - Возбуждено уголовное дело по фактам новых эпизодов геноцида русскоязычных мирных граждан во время обстрелов городов и населенных пунктов Донбасса // Официальный сайт Следственного комитета Российской Федерации. 2014. – URL: http://www.sledcom.ru/actual/425300/ (дата обращения 12.11.2014); Возбуждены уголовные дела в отношении высокопоставленных украинских военнослужащих, а также депутата Олега Ляшко // Официальный сайт Следственного комитета Российской Федерации. 2014. – URL: http://sledcom.ru/news/item/965853/?type=news&more_link=1&_=93157 (дата обращения: 15.09.2015).].

Приведенный перечень актов, содержащих признаки геноцида, в истории человечества, разумеется, не полон. Имели место и иные события: содержание признаков геноцида в одних не вызывает сомнений у специалистов, для других этот вопрос признается дискуссионным. Но составление полного перечня таких событий не является целью данного исследования. Уже приведенный список позволяет сделать ряд значимых выводов.

Невозможно говорить о какой-либо зависимости актов, содержащих признаки геноцида, не только от исторического периода, но и от территории. Как было показано выше, такие деяния имели место во всех населенных регионах мира. Уровень культурного развития страны также не влияет на возможность совершения геноцида, ведь различия, например, между Руандой 1994 года, Германией 1930–1940-х и Камбоджей 1970-х по этому признаку очевидны. Однако факт повторения актов массового истребления людей, определяемых на основе принадлежности к той или иной группе населения на протяжении большей части истории человечества, говорит о «свойственности» таких деяний человеческому обществу. Развитие и интенсификация посягательств на безопасность человеческих групп в ХХ веке показали колоссальную степень общественной опасности данных деяний. Эти обстоятельства указывают на то, что криминализация геноцида отвечает важнейшим социальным принципам уголовно-правового запрета: общественной опасности[48 - См.: Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация. С. 215.] и относительной распространенности деяния[49 - См.: Там же. С. 218.].

Общемировой характер актов массового уничтожения человеческих групп, а также отмеченные выше события, имевшие место в отечественной истории, не позволяют усомниться в том, что потенциальная опасность геноцида существует и для нашей страны: граждан РФ и русскоговорящего населения, проживающего за рубежом. Таким образом, криминализация геноцида как в международном, так и в российском национальном праве произошла не случайно, а имела объективные социально-исторические основания.

1.2. Генезис понятия «геноцид» доктринальных источниках

Если рассматривать представленные выше акты массового уничтожения людей как самостоятельные события, складывающиеся в единой последовательности, то можно обнаружить их общие и отличительные черты. Во всех приведенных примерах жертв выбирали на основании их этнорелигиозной принадлежности или принадлежности к социальной группе, выделяемой по иным признакам, например к некой социально-культурной общности. Для всех случаев характерна специальная цель – уничтожить такую группу в рамках определенной территории полностью или частично. Способы уничтожения составляют специфику каждого конкретного случая. Однако, как правило, оно осуществлялось путем причинения смерти или создания условий для ее наступления, реализуемых в различных формах. Таким образом, эти признаки являются устойчивыми для всех представленных деяний, несмотря на существенный территориально-временной разрыв между их совершением. Существование этих общих черт обусловило относительную устойчивость в содержательном наполнении понятий геноцида. Наличие же особенностей в каждом конкретном акте уничтожения групп способствовало появлению отличительных признаков в различных понятиях.

Не случайно мы говорим о понятиях геноцида во множественном числе: ведь таковых существует великое количество. Большинство из них содержится в доктринальных источниках и лишь немногие закреплены в правовых актах. Первое понятие геноцида, как известно, предложил Рафаэль Лемкин (Raphael Lemkin). Однако концепция этого преступления у Р. Лемкина начала формироваться раньше, чем был найден термин для его обозначения.

Уже в 1933 году в Мадриде на 5-й Конференции по унификации международного уголовного права ученым было предложено к преступлениям по международному праву отнести действия, «направленные на уничтожение или разрушение расовых, этнических, религиозных и социальных сообществ»[50 - Арутюнян М.А. Понятие геноцида. Историческая обусловленность международно-правового закрепления геноцида как преступления против безопасности человечества // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 3. С. 404.]. Такие действия по объективным признакам Р. Лемкин разделял на «акты варварства, выражающиеся в посягательстве на жизнь людей или же подрыве экономической основы существования данной группы лиц, и акты вандализма, которые заключаются в уничтожении культурных ценностей путем передачи детей одной группы людей другой группе, принудительного и систематического изъятия характерных элементов культуры данной группы лиц, запрещения употреблять родной язык даже в личных отношениях, а также систематического уничтожения книг на языке группы, разрушения музеев, школ, исторических памятников, культовых и других учреждений, культурных объектов группы или же запрещения пользоваться ими»[51 - Там же.]. Из данных предложений Р. Лемкина следует, что ученый видел необходимость в охране расовых, этнических, религиозных и любых иных социальных общностей от уничтожения, осуществляемого двумя видами действий: ликвидацией группы путем убийства ее членов и фактического исчезновения сообщества путем стирания его характерных культурных отличий. Отсюда мы можем увидеть связь по характеристикам групп потерпевших и способов их уничтожения между предложенной в 1933 году Р. Лемкиным концепцией новых международных преступлений и имевшими место в человеческой истории актами уничтожения групп, изложенными выше.

Термин «геноцид» для наименования этих преступлений был предложен Р. Лемкиным в 1944 году в книге «Основное правило оккупированной Европы: законы оккупации, анализ правительства, предложения возмещения» (англ. Axis Rulein Occupied Europe: Lawsof Occupation, Analysisof Government, Proposalsfor Redress), посвященной деятельности национал-социалистического режима Германии в оккупированных странах. Описание геноцида там, однако, несколько отличалось от концепции 1933 года. Анализ этого описания позволяет вывести понятие геноцида для указанной работы Р. Лемкина 1944 года. Итак, геноцид – это координированный план действий, направленный на уничтожение национальных и этнических групп путем уничтожения политических и общественных институтов, культуры, языка, национального самосознания, религии, экономических основ их существования, а также лишения личной безопасности, свободы, здоровья, достоинства и жизней людей, принадлежащих к этим группам[52 - Lemkin R. Axis Rule in Occupied Europe: Laws of Occupation – Analysis of Government – Proposals for Redress. New Jersey: The lawbook exchange ltd, 2005. P. 79.]. Кроме того, автор отмечал, что «геноцид направлен против национальной группы как целого, и предпринимаемые действия обращены против людей не как отдельных личностей, а именно как членов национальной группы»[53 - Там же.]. Из данного определения можно выделить признаки геноцида.

Во-первых, геноцид, по мнению Лемкина, есть совокупность планируемых действий. То есть воплощение их в жизнь не обязательно, а геноцидом должен являться уже сам план по их реализации. Во-вторых, это существование четкой направленности действий, что означает наличие планируемого результата, цели – уничтожения национальных и этнических групп. В-третьих, это непосредственно сами жертвы – национальные и этнические группы. Четвертым признаком является совокупность действий по достижению цели. Нужно заметить, что эти действия можно условно разделить на те же две группы, которые предлагал сам Р. Лемкин на конференции в 1933 году. И хотя число охраняемых групп сузилось до национальной и этнической, а совершаемые действия превратились в план по их реализации, очевидна генетическая связь между предложением, сделанным Лемкиным в 1933 году, и его понятием геноцида в труде 1944 года. Следовательно, в работе «Основное правило оккупированной Европы…» Р. Лемкиным осуществляется развитие созданной ранее им же концепции.

Понятие, очень точно подобранное для характеристики преступлений, совершенных руководством национал-социалистической Германии, не могло не найти отражения в деятельности Международного военного трибунала в Нюрнберге. Этот термин был использован в обвинительном заключении трибунала для описания указанных преступлений, совершенных в период с 1937 по 1945 год. В данном документе геноцид понимался как «истребление расовых и национальных групп, истребление гражданского населения части оккупированных территорий с целью уничтожения определенных народов и классов, определенных национальных, этнических и религиозных групп»[54 - Мошенская Н.В. Геноцид – историческая и правовая характеристика понятия. С. 32.].

Понятия геноцида в работе «Основное правило оккупированной Европы…» и в обвинительном заключении разделяет всего год, однако его признаки претерпели некоторые изменения. Во-первых, геноцид теперь понимается не как планируемые, а как реализованные действия. Замечу, что согласно понятию обвинительного заключения, форма его реализации едина и заключается в истреблении. Также существенно расширился круг жертв – до расовых, национальных, этнических, религиозных групп, народов, гражданского населения на оккупированных территориях и «классов», под которыми в данном случае исследователями предлагается подразумевать социальные группы[55 - См.: Там же.]. Причину указанных изменений предлагаем усматривать в том, что понятие содержалось в обвинительном заключении, а не в нормативно-правовом акте, имело целью описать фактически имевшие место деяния, но не сформулировать на будущее универсальное правило поведения.

Термин «геноцид» оказался в данной ситуации крайне удачным и многократно использовался его участниками в ходе процесса[56 - См.: Скуратова А.Ю. Международные преступления: современные проблемы квалификации: монография. М.: Инфра-М, 2012. С. 24.]. Отдельные признаки геноцида можно обнаружить также в Уставе и приговоре Нюрнбергского трибунала, однако само понятие в этих документах не используется. В силу принципа nullum crimen sine lege невозможно было в рамках Нюрнбергского процесса распространить юрисдикцию трибунала и осудить виновных за совершение геноцида – преступления, не запрещенного тогда каким-либо нормативно-правовым актом. Описанная ситуация всецело доказывает, что о существовании и содержании уголовно-правовой нормы необходимо позаботиться до возникновения необходимости ее применения.

Этот урок был в полной мере осознан международным сообществом. Процесс в Нюрнберге закончился 1 октября 1946 года, а уже 11 декабря того же года Генеральной Ассамблеей ООН была принята Резолюция[57 - Резолюция Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций «Преступление геноцида» от 11.12.1946 № 96(1) // UN.ORG: официальный сайт Организации Объединённых Наций. – URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/RESOLUTION/GEN/NR0/ 035/52/IMG/NR003552.pdf?OpenElement (дата обращения: 10.11.2013).], в которой впервые в истории правовых актов на международном уровне было использовано понятие геноцида. Этот документ носил декларативный характер, однако в нем можно четко усмотреть некоторые признаки, которыми наполняли понятие «геноцид» члены Генеральной Ассамблеи.

Во-первых, в Резолюции указывается на наличие объективных предпосылок ее принятия, в качестве которых выступают многочисленные преступления геноцида, когда полному или частичному уничтожению подверглись расовые, религиозные, политические и другие группы. Этим подтверждается сделанный нами ранее вывод об исторической обусловленности нормативного закрепления понятия геноцида. Во-вторых, отмечается, что он направлен против существования целых человеческих групп, а не отдельных людей. Данное замечание повторяет суть понятия в работе Р. Лемкина 1944 года, где указывалось, что геноцид обращен против группы как целого. В-третьих, опасность больших потерь для человечества от геноцида создателями Резолюции виделась в том числе в потере культурных ценностей, представляемых человеческими группами. Мы уже отмечали, что уничтожение культуры рассматривалось Р. Лемкиным на протяжении всего пути развития его концепции геноцида. Таким образом, анализ признаков понятия геноцида в указанной Резолюции показал, что, декларируя необходимость закрепления нормы об ответственности за геноцид, члены Генеральной Ассамблеи ООН всецело руководствовались концепцией Р. Лемкина.

На основе Резолюции через два года была принята Конвенция ООН «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него». В ст. II этого акта впервые давалось нормативное определение геноцида, под которым понимались действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую путем убийства членов такой группы; причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; предумышленного создания для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Многократно замечено, что относительно понятия геноцида Конвенция 1948 года отступила от реального исторического опыта и от концепции Р. Лемкина, основанного на нем[58 - См.: Скуратова А.Ю. Международные преступления: современные проблемы квалификации: монография. М.: Инфра-М, 2012. С. 14; Bauer Y. Genocide Prevention in Historical Perspective // Politorbis. 2009. № 47. P. 25.], хотя в основном и повторила ее положения. Концепция геноцида, которая развивалась «отцом» этого понятия с 1933 года и воплотилась в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1946 года, была существенно изменена в Конвенции 1948 года. Наиболее ярко это проявляется в отсутствии в ее тексте указания на уничтожение культуры групп так называемого культурного геноцида среди действий, образующих это преступление. Р. Лемкин, принимая участие в разработке Конвенции 1948 года и руководствуясь своей концепцией, основанной на объективных исторических фактах, настаивал на включении культурного геноцида в текст Конвенции 1948 года. Однако это предложение не было поддержано ни другими разработчиками, например профессором А. Д. де Вабром (Henri Donnedieude Vabres) и профессором В. Пеллой (Vespasian Pella), ни членами Генеральной Ассамблеи[59 - См.: Долгополова Ж. Рафаэль Лемкин – отец «Конвенции о предупреждении преступления геноцида» // Заметки по европейской истории: сетевой журнал еврейской традиции, истории, культуры. 2009. – URL: http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/ Nomer11/ Dolgopolova1.php (дата обращения: 10.11.2013).]. Такой результат не изменил позиции Р. Лемкина, который и после принятия Конвенции 1948 года продолжал отстаивать свои представления о геноциде, включая в его понятие уничтожение культуры, не нашедшее отражения в международной норме[60 - См.: Lemkin R. Genocide// American Scholar. 1946. Vol. 15, № 2. P. 227–230.].

Однако среди исследователей были и солидарные с позицией Р. Лемкина по данному вопросу. Так, профессор И. Чарни (Israel Charny) выделял культурное уничтожение лиц как разновидность геноцида[61 - См.: Арутюнян М.А. Понятие преступления геноцида. Историческая обусловленность международно-правового закрепления геноцида как преступления против безопасности человечества // Адвокатская практика. 2009. № 4. С. 40.]. Один из видных отечественных разработчиков уголовного права первой половины ХХ века А. Н. Трайнин среди форм геноцида называл также национально-культурный, «направленный на уничтожение национальной культуры преследуемых народов, их достижений и богатств»[62 - Трайнин А. Н. Избранные труды / сост., вступит. статья Н. Ф. Кузнецовой. СПб.: Юрид. центр-пресс, 2004. С. 848.]. Есть у концепции культурного геноцида и современные сторонники в отечественной уголовно-правовой науке[63 - См.: Марченков В.И. О юридических и исторических аспектах геноцида и их понимании в современном мире // Российский военно-правовой сборник. 2006. № 8. – URL: http://www.voenprav.ru/doc-4296-1.htm (дата обращения: 10.11.2013).].

Как мы увидели, тема геноцида активно обсуждалась в науке в процессе разработки и непосредственно после принятия Конвенции 1948 года. Но и сейчас она не выходит из поля зрения ученых. Напротив, наблюдается рост интенсивности ее обсуждения. Проблемы, связанные с ответственностью за геноцид, рассматриваются в рамках различных научных мероприятий. Так, в ходе конференций отмечается важность охраны прав национальных, расовых, религиозных и иных сообществ, а также человечества в целом, особенно в эпоху глобализации и в связи с этим необходимость рассмотрения геноцида как наиболее тяжкого преступления не только в международных конвенциях, но и в национальных законах[64 - См.: Бинсун Х. Решения Второго Международного форума «Преступность и уголовное право в эпоху глобализации», 2010 г. // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2011. № 1. С. 100–104.]. Вытекающий из изложенного вопрос о необходимости выведения нормы об ответственности за геноцид на первое место в структуре уголовного закона в связи с высочайшей степенью общественной опасности данного деяния поднимался в рамках Международного форума «Преступность и уголовное право в эпоху глобализации», проходившего 1–3 декабря 2012 года в г. Пекине, объединившего более 100 ученых и экспертов из 21 государства мира[65 - См.: Коробеев А.И., Есаков Г.А., Сонин В.В. Обзор четвертой сессии Международного форума «Преступность и уголовное право в эпоху глобализации» // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2013. № 1. С. 17–25.].

Но, как и ранее, наиболее обсуждаемым вопросом в тематике геноцида остается понятие этого преступления: его признаки и их содержание. Связано это с тем, что понятие геноцида является достаточно молодым в сравнении с подавляющим большинством других преступлений. Между появлением самого термина у Р. Лемкина и его нормативным закреплением в Конвенции 1948 года прошло, очевидно, недостаточное количество времени для подготовки всесторонней теоретической основы такого нормотворчества. Поэтому на сегодняшний день в доктрине отсутствует единое общепризнанное понятие геноцида, а дискуссия относительно его признаков продолжается, что отмечается как отечественными[66 - См.: Казанчев Ю.Д. Международно-правовые проблемы геноцида в современном мире // Российский военно-правовой сборник. 2006. № 8. – URL: http://www.voenprav.ru/doc-4303-1.htm (дата обращения: 10.11.2013).], так и зарубежными авторами[67 - См.: Shabas W.A. Whatis Genocide? Whatarethe Gapsinthe Convention? Howto Prevent Genocide? // Politorbis. 2009. 47. P.33.].

Каждым исследователем уголовного права, предлагающим свое понимание геноцида, на первое место выводится тот или иной признак этого преступления. Одним из последних в отечественной литературе стало научное понятие, данное В.В. Аванесяном. Под геноцидом автор понимает «умышленные действия, повлекшие полное или частичное уничтожение группы людей, определяемой на основе общественно-значимого критерия и заведомо воспринимаемой виновным как таковой, либо создающие угрозу такого уничтожения»[68 - Аванесян В.В. Геноцид: криминологическое исследование: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Аванесян Вилен Витальевич. М., 2010. С. 141.]. Отличительной характеристикой данного определения является критерий общественной значимости при определении групп, в отношении которых может совершаться геноцид. На наличие этого критерия, согласно автору, могут указывать численность, устойчивость, продолжительность существования или какая-либо важная роль[69 - См.: Аванесян В.В. Указ. соч.]. Указанная совокупность альтернативных оценочных признаков, на наш взгляд, не характеризует общественную значимость и в результате не может использоваться для определения таких групп. Другой особенностью рассматриваемого понятия является определение геноцида через результат, а не направленность действий на его реализацию. Подобное понимание идет вразрез как с нормой Конвенции 1948 года, так и с подавляющим большинством понятий, сформулированных в доктрине.

Приведенное в качестве примера понятие демонстрирует, что современные авторы далеко ушли как от изначальных концептуальных разработок Р. Лемкина, так и от текста Резолюции ООН 1946 и Конвенции 1948 года, что зачастую приводит к отсутствию единого концептуального стержня в понятии. В итоге, в частности, перечень групп, в отношении которых совершается геноцид, может стать неоправданно широким, а само преступление из целенаправленной деятельности превратится в ее результат.

Большое распространение понятие геноцида получило во внеправовой сфере, где оно наполняется практически произвольными признаками и характеризует деяния, которые с юридической точки зрения этим преступлением не являются[70 - См.: Глазьев С.Ю. Геноцид. М.: Терра, 1998. 320 с.]. Примерами богата зарубежная научная литература, где под геноцидом понимают, в частности, «процесс систематического уничтожения группы людей со стороны правительства»[71 - Ungor U.U. Team America: Genocide Prevention? // Genocide Studies and Prevention. 2011. Vol. 6. 32.] или «международное массовое уничтожение группы людей как таковой, вне зависимости от того, реальна эта группа или вымышленная»[72 - Bauer Y. Genocide Prevention in Historical Perspective // Politorbis. 2009. № 47. P.28.]. Не только геноцид, но и многие другие правовые понятия вне юриспруденции зачастую используются некорректно. И хотя подобная практика естественна, всегда стоит отличать геноцид как легальное понятие и как термин, используемый в других областях, что уже многократно отмечалось в литературе[73 - См.: Shabas W.A. What is Genocide? What are the Gaps in the Convention? How to Prevent Genocide? P.33; Scheffer D. Genocide and Atrocity Crimes // Genocide Studies and Prevention. 2006. Vol. 1. P. 229–250.]. Недопустимым, с нашей точки зрения, является наделение этого термина признаками, выработанными на бытовом уровне, и дальнейшее использование его в правовом контексте.

О широком распространении понятия «геноцид» также свидетельствует появление смежных терминов. Среди таковых можно назвать «политцид», «гендерцид», «демоцид», но наиболее активно используемым является понятие этноцида. Последний применяется как за рубежом, так и в отечественной литературе, как в правовых, так и неюридических источниках. Отмечается, что этот термин не имеет сколько-нибудь общепризнанного содержания, а толкование его весьма неоднородно[74 - См.: Bleeker M. Today’s conversation about Genocide Prevention // Politorbis. 2009. № 47. P. 12.]. В одних случаях (с некоторыми вариациями) под ним подразумевается уничтожение культуры народа, вне зависимости от физического уничтожения его членов[75 - См.: Арутюнян М.А. Понятие преступления геноцида. Историческая обусловленность международно-правового закрепления геноцида как преступления против безопасности человечества С. 40; Иванов А.В. «Расказачивание» – трагический, но закономерный финал. Возрождение казачества: каким ему быть? // Научный диалог. 2013. № 6. С. 57.]. В других – этноцид выступает разновидностью геноцида, то есть действиями, направленными на уничтожение этноса[76 - Мошенская Н.В. Геноцид – историческая и правовая характеристика понятия. С. 35.].

Рассматриваемый термин получил широкое распространение и стал появляться в нормативно-правовых актах, которые, однако, не раскрывают его содержания. В качестве примера можно привести Федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов», который в п. 9 ч. 1 ст. 5 говорит о мерах по недопущению действий, направленных, в частности, на геноцид и этноцид малочисленных народов[77 - Федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» от 30.04.1999 № 82-ФЗ (ред. от 05.04.2009) // СЗ РФ. 1999. № 18. Ст. 2208.]. Использование здесь термина «этноцид» нельзя признать оправданным. Оно затрудняет восприятие нормы, не позволяет передать ее смысл, так как «этноцид» – это термин, не имеющий устойчивого научного содержания и юридического определения. В случае его понимания как разновидности геноцида становится неоправданным указание на геноцид и этноцид путем их последовательного перечисления. Поэтому подобное применение терминологии стоит отнести к недостаткам данного нормативно-правового акта. Аналогичного использования понятия «этноцид» нужно избегать и в дальнейшей законотворческой деятельности.

Из изложенного выше видно, что понятие геноцида изначально было основано на объективных исторических фактах уничтожения различных групп. Первоначальным базисом для понимания геноцида являлась концепция этого преступления, разработанная Р. Лемкиным. Логическим итогом доктринальных разработок названного исследователя должно было стать нормативное закрепление предложенного им понятия геноцида. Однако авторы Конвенции 1948 года отступили от положений концепции Р. Лемкина. Последующая интенсификация изысканий по вопросу определения геноцида, разумеется, предлагая решения по отдельным вопросам, привела, в том числе, и к появлению самых разнообразных по содержанию понятий геноцида и смежных с ним терминов. Будучи зачастую оторванными не только от изначальной сущности геноцида, вкладываемой в это понятие его автором, но даже от закрепленных в Конвенции 1948 года признаков, новые определения не способствовали единообразному, целостному пониманию рассматриваемого преступления. Возможно, этим обусловлено и хаотичное применение термина во внеправовой среде.

1.3. Международно-правовые понятия геноцида и их значение для российского права

Если понятийное разнообразие в доктрине ставит вопрос о способности науки на сегодняшний день достоверно указать направления совершенствования нормативного понятия геноцида, то наличие нескольких правовых актов, содержащих различные понятия геноцида, обнаруживает проблему их одновременного действия и применения. В рамках данной работы представляет интерес вопрос о значении международно-правовых понятий геноцида для правовой системы России.

Как уже было отмечено, впервые понятие геноцида получило нормативное закрепление в Конвенции 1948 года. В последующем термин «геноцид» появился и в других правовых актах. Так, юрисдикция Международных трибуналов по Руанде (далее – МТР) и по бывшей Югославии (далее – МТБЮ) распространялась, в частности, и на геноцид. Определения этого преступления в ст. 2 Устава МТР[78 - Устав Международного трибунала по Руанде от 08.11.1994 (Принят резолюцией 955 (1994) Совета Безопасности ООН) // UN.ORG: официальный сайт Организации Объединённых Наций. – URL: http://www.un.org/ru/law/ictr/charter.shtml (дата обращения: 20.08.2013).] и ст. 4 Устава МТБЮ[79 - Устав Международного трибунала по бывшей Югославии от 25.05.1993 (Принят резолюцией 927 (1993) Совета Безопасности ООН) // UN.ORG: официальный сайт Организации Объединённых Наций. – URL: http://www.un.org/ru/law/ictr/charter.shtml (дата обращения: 20.08.2013).] дословно повторяли понятие, закрепленное в Конвенции 1948 года. Понимание геноцида раскрывается в решениях этих международных судебных органов. Стоит отметить, что практика данных трибуналов не однородна: отношение к одним и тем же вопросам отличается в разных решениях, а толкование самого понятия геноцида зачастую носит ограничительный или распространительный характер, отличающийся от сущности этого преступления, заложенной в Конвенции 1948 года. В науке существует позиция, согласно которой «российский правоприменитель при квалификации геноцида обязан следовать решениям международных трибуналов adhoc»[80 - Мартиросян А.С. Геноцид в решениях современных международных трибуналов: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Мартиросян Александра Сергеевна. Краснодар, 2014. С. 18.]. Однако у подобной точки зрения отсутствует нормативное обоснование. Решения МТР и МТБЮ не имеют обязательного характера для нашей страны. Однако они представляют научный интерес. Ввиду отсутствия российской практики применения ст. 357 УК РФ в рамках данного исследования при анализе состава преступления мы вынуждены использовать толкование международно-правовой нормы трибуналами adhoc, так как содержательно эти нормы во многом схожи. В актах МТР и МТБЮ мы обнаруживаем варианты решения проблем (пусть и не всегда удачные), которые потенциально могут возникнуть в практике рассмотрения дел о геноциде в российских судах. Как следствие, нам открываются пути для совершенствования норм об ответственности за геноцид, позволяющие избежать этих предполагаемых проблем.

С середины XX века ведется работа по созданию международного Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Первый проект такого акта был подготовлен в 1954 году[81 - См.: Проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества (Принят в 1954 г. на 6-й сессии Комиссии международного права ООН) // Международное публичное право: сб. документов. Т. 2. М.: БЕК, 1996. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».]. В п. 10 ст. 2 документа перечислялись действия, образующие геноцид, согласно Конвенции 1948 года. Аналогичное содержание имел и проект кодекса 1982 года[82 - См.: Проект кодекса преступлений против мира и безопасности человечества (подготовлен Комиссией международного права ООН в 1982 году) // UN.ORG: официальный сайт Организации Объединённых Наций. – URL: http://www.un.org/ru/documents/ declconv/ conventions/code_of_offences.shtml (дата обращения: 10.11.2013).]. Существовали и другие проекты. Все они неизменно включали в свое содержание преступление геноцида. Однако поскольку ни один из этих проектов так и не был принят, данные документы не имеют нормативного характера и, следовательно, для российского национального права практического значения не имеют.

В соответствии со ст. V Конвенции 1948 года нормы, предусматривающие уголовную ответственность за геноцид, начали появляться в национальных законодательных актах различных стран. Необходимость выполнения обязательства по приведению своего законодательства в соответствие с положениями Конвенции 1948 года, закрепленного в ст. V этого акта, относится к формальным основаниям криминализации геноцида в отечественном УК. Так понятие этого преступления нашло закрепление в российском законодательстве. В Уголовном кодексе Российской Федерации ст. 357, предусматривающая ответственность за геноцид, существует с 1996 года. Поскольку понятие геноцида в ст. 357 УК РФ также прямо происходит от определения этого преступления, данного в Конвенции 1948 года (в силу исполнения положений ст. V этого международного акта), их содержания во многом повторяют друг друга.

Анализ норм, закрепляющих ответственность за геноцид в иностранном праве, показывает, что они не всегда буквально воспроизводят понятие геноцида в Конвенции 1948 года. Сокращение числа деяний, охватываемых понятием геноцида, в национальной норме (по сравнению с конвенционной), может рассматриваться как неисполнение государством своих обязательств по предупреждению геноцида, закрепленных в ст. ст. 1, 5 Конвенции 1948 года. Поэтому при анализе признаков состава преступления, закрепленного ст. 357 УК РФ, во второй главе данной работы мы будем соотносить российскую норму о геноциде с конвенционным определением этого преступления, дабы не допустить сужения объема национальной нормы по сравнению с международной.