Революция.com: Основы протестной инженерии

• введение нового набора;

• замораживание.

В результате стандартные объекты прошлого для следующих поколений могут интерпретироваться сквозь новую систему, как, например, анекдот, в котором Чапаев понимается Вовочкой как предводитель черных, поскольку он воевал против белых.

Экономический пакет. Система изменений не могла лежать в чисто идеологическом изменении, она должна была поддерживаться экономически. Поэтому вслед за политическим пакетом со своим набором изменений вводился товарный пакет со своими последствиями.

Основными компонентами функционирования такой системы становятся следующие процессы:

• вложение денег в телеиндустрию;

• возврат денег сквозь рекламу западного товара;

• вход западных товаров и глобального типа экономики с существенной трансформацией местной экономики.

Здесь значимо то, что телевидение удерживало и введение политического пакета. Вспомним период гласности и перестройки, который делался принципиально сквозь ТВ, поскольку старые партийные «игроки» были не готовы быть столь же зрелищными, как игроки перестроечного типа, которые и хотели, и умели говорить. Властители дум предыдущего периода (секретарь обкома, например) были заменены властителями дум постсоветского типа (журналисты, писатели, режиссеры, актеры), то есть представители массовой культуры победили представителей политической культуры на поле политики.

Интерпретационный пакет-2. Вводится и удерживается доминирующая интерпретация событий регионального, центрального и глобального уровней. При этом вполне возможны и маргинальные нарративы, которые удерживаются в рамках нецентральных информационных сетей.

Если советский центр является центром жесткого типа, то новые типы центров являются центрами мягкого типа. Шмуэль Эйзенштадт видит возможность ненасильственного перехода от дореволюционных к постреволюционным структурам, если центр имеет способность к следующему [6. – С. 292]:

• мобилизовать ресурсы для решения проблем;

• включить новых претендентов на участие;

• установить связи с более широкими слоями общества.

Введение принципиально новых объектов невозможно без предварительной имплементации новых нарративов. Теодор Моммзен подчеркивал, что племена, окружавшие римлян, планомерно разрушали дороги и акведуки, даже понимая их полезность для себя. Сходно вьетнамцы сжигали школы, которые для них строили американцы во время войны во Вьетнаме. Дж. Андерсон объясняет эту неудачу тем, что никто не спрашивал крестьян, что они думают об этом, они не были вовлечены в принятие решения или строительство [9]. Тот же вариант аргументов можно применить и для случая построек римлян. Отсюда следует правило, что новый объект возможен только с помощью нового нарратива: новый нарратив – новый объект.

Новый нарратив должен вводиться раньше и параллельно с новым объектом. Христофор Колумб отправился в плавание с неправильным нарративом, пытаясь открыть путь к Индии, но это одновременно был правильный нарратив, поскольку он «освящал» подобное движение.

СМИ ориентируются на особый класс нарративов – негативные ситуации. Интересная дискуссия возникла в 1 959 году на одном из семинаров, где газету Le Monde упрекнули в том, что она всегда расскажет о том, что сгорел какой-то завод, но не расскажет о том, что для рабочих поставили телевизоры. Редактор ответил на это следующее: «Это правда, газета охотней расскажет о пожаре, чем о плодах умелого руководства компанией. Благополучные фирмы, как и люди, не имеют истории» [10. – С. 95]. То есть позитивная сторона автоматически смешается в сторону рекламы, удаляясь от журналистики.

Полноценно функционирующие государства призваны удерживать свои нарративы, отторгая чужие. В прошлом это было относительно легко, поскольку коммуникации между разными государствами были осложнены. Сегодня более сильные государства практически наводняют своими нарративами более слабые государства, что в результате создает конкурентную среду, вообще препятствующую порождению своих собственных нарративов. Самой благоприятной средой для распространения нарративов является массовая культура, поскольку она создает возможности для сочетания как рациональных, так и нерациональных компонентов. Если сюжетика носит ограниченный характер, то ее наполнение бесконечно. Те же сюжеты в процессе конкурентной борьбы начинают заполняться новыми объектами: герой Чапаев, например, меняется на героя мышонка Микки-Мауса, который однотипно ведет борьбу со своими врагами. Новизна нарратива покоится только во включении новых игроков в старые роли.

Мы видим мир сквозь нарративные рамки, которые являются естественным способом обработки и фиксации информации. В свое время Хейуорд Олкер попытался применить нарративную форму в качестве универсального способа фиксации реальных исторических событий [11]. То есть это форма, которая соответствует представлениям человеческого мозга об упорядоченности событий, именно она противостоит возможному варианту хаотического представления, носяшего несистемный и случайный характер.

Предварительное введение тех или иных нарративов является предпосылкой любого типа социальных изменений. С другой стороны, активное введение своих собственных нарративов, что делает, например, Голливуд, является важной долговременной стратегией по защите своих интересов, поскольку наперед форматирует пространство в ценностном измерении. Если мы посмотрим на советский фильм или советскую песню, то увидим однотипный вариант продвижения. Единственной разницей является то, что Голливуд работает в рамках глобального проекта, расширяя свое пространство в сторону еще не присоединившихся к нему.

Продвижение своих собственных ценностей является современным вариантом религиозного миссионерства. Это вариант работы по выдвижению аттракторов, вокруг которых может сформироваться нужный вариант картины мира. По сути это действия в «поле мечты», поскольку любая героика работает именно в этом направлении. Это поле может быть ориентированным социально, а может иметь индивидуальную направленность. Но в любом случае оно «обрабатывается» как со стороны идеологии, когда требуется достичь определенной унификации массового сознания по ключевым направлениям, так и со стороны прикладных задач другого уровня, выполняемых рекламой и паблик рилейшнз. Тот, кто будет работать на «поле мечты», тот и получит на нем свой урожай.

Нарратив оранжевой революции, как и любой другой революции, носит более обший характер, лишь частично заземленный на конкретику данного места и времени. Французская революция несла на своих знаменах, например, самые общие требования. Альберт Манфред пишет о речах Робеспьера или статьях Марата: «В их представлении совершаемая ими революция была не буржуазной, а революцией во имя торжества человечества, торжества добродетели, великих принципов свободы, равенства и братства» [12. – С. 216].

Революционная ситуация формируется в определенных сегментах общества, только затем происходит распространение ее на все общество. Поэтому должна иметь место сменяемость нарратива с частного на всеобщий, с мечты одного круга лиц на максимально широкие народные массы. Нарратив структурирует действительность под тот набор целей, которые перед ним стоят. Если нарративы власти пытаются удержать рамку действительности, то нарративы оппозиции направлены на смену, построение новой легитимности.

Революция: новый проект внутри чужого

Перетягивание ресурса

ЛЮБОЙ ПРОЕКТ развивается как в системе своих целей, так и в рамках параллельно развиваемых чужих, преодолевая сопротивление среды. Революция интересна тем, что представляет собой проект, который строится внутри другого проекта – властного. Во многом это попытка построения из одного того же ресурса двух разных проектов, которые во многом противоположны друг другу. Мы говорим о сближении ресурсов, поскольку известно, что в революционное время армия, например, может переходить на сторону восставших, то есть ресурс в ходе строительства проекта начинает возрастать за счет противоположной стороны. То есть одним из важных процессов революции является перетягивание ресурса. Есть ресурс принципиально свой, принципиально чужой и ресурс, за который ведется борьба.

Проект – это движение сразу по трем плоскостям: физической, информационной, когнитивной. Причем возможна взаимозамена одних плоскостей другими, чтобы продолжать нужный вариант движения. Инструментарий каждой из плоскостей характеризуется своими особенностями:

• обладает разными функциями;

• может компенсировать другой инструментарий;

• проявляется по-разному на разных этапах в зависимости от динамики событий;

• может находиться в атакующей или защищающейся позициях.

О латиноамериканских революциях некоторые аналитики говорят как о магических, но все революции магичны из-за того, что как раз являются проектом внутри проекта, поэтому уровень неожиданности в их действиях всегда очень высок. Долгое время он проходит как скрытый от других проект. Более того, даже тот или иной ресурс в рамках революции становится «моим» только потому, что «я» таким его обозначил. Чем был переход Александра Лебедя на сторону Бориса Ельцина в 1991 году в России, как не решением одного человека, что его подразделение выступает в иной роли? Кстати, путч является наиболее характерным примером вставленности одного проекта в другой, поскольку путч является захватом власти одним из элементов бюрократического управления: военные, будучи лишь частью, объявляют себя всем целым.

Проект внутри проекта более чувствителен ко всем видам ограничений, поскольку они действуют на одной территории. Проектное сознание одной команды может обыгрывать проектное сознание другой команды, но нехватка ресурса не дает возможности воспользоваться этим преимуществом. Можно выделить следующий набор особенностей строительства одного проекта внутри другого:

• использование чужих ресурсов;

• нейтрализация контр-энергий;

• активация своих энергий;

• строительство союзов с друзьями, с врагами, с нейтралами;

• подключение к чужим трендам.

Чужой проект выступает в роли определенных «стен», учет которых необходим для строительства своего собственного проекта, поскольку они могут выступать в роли преград по достижению своих собственных целей. Одновременно можно воспользоваться «мостами», построенными другими для достижения своих собственных целей.

Учет «другого» заставляет менять свою собственную стратегию, поскольку действие происходит не в чистом поле, а в достаточно агрессивной среде, где есть субъект с активным поведением, направленным на создание помех, причем максимального свойства.

Возможны следующие варианты работы с этим субъектом:

• разделение: это известный метод, лежащий от «разделяй и властвуй» до тактики сознательного несоздания врагов из коммунистов в период развала СССР, чтобы не создавать дополнительный ресурс сопротивления, когда в пост-СССР были приняты все без всяких вариантов люстрации;

• втягивание: противник / оппонент вводится в ту область, где он, как просчитывается заранее, явно слабее, по этой причине там легче вести модельный поединок;

• затуманивание (введение в заблуждение): противника удерживают от активных действий или, наоборот, демонстрируют ему псевдовариант своих собственных действий, чтобы не дать заниматься тем, чем требуется на данный момент;

• перенос в иную систему координат: действие может уводиться, например, из политической в экономическую плоскость, из политической – в моральную;

• использование старых механизмов: в тех случаях, когда старые механизмы работают в нужном направлении, их используют – например, роль верховного суда в период оранжевой революции.

Самым важным инструментарием строительства одного проекта внутри другого является вариант «питания чужой энергией», поскольку своей собственной энергии не хватает. Глобальный «западный» проект строился за счет энергии «красного» проекта и наоборот, поскольку само существование антипода создавало дополнительные стимулы для развития. Возможно, что эти внешние стимулы превосходили стимулы внутреннего порядка.

В случае оранжевой революции у каждой из сторон энергия «против» превосходила энергию «за». Бархатные революции, как и революции вообще – это выброс энергии «против», которая иногда искусственно активируется. При этом внутренней энергии часто не хватает, ее приходится брать извне, преобразуя в свою пользу энергетические траты противника. Например, разгон демонстрации, сделанный властью, за счет преобразования энергии становится позитивом для оппозиции. В оранжевой революции разгона как такового не было, зато было ожидание этого разгона, которое однотипно усиливало энергетически оппозицию, поскольку работало на объединение усилий.

Каждая ошибка власти начинает работать как энергетическая подпитка оппозиции, поскольку может многократно использоваться в агитации. Например, оговорка жены Виктора Януковича об американских валенках сразу породила серию фольклорных высказываний и даже физических объектов (типа валенок с надписью Made in USA или ценой 100 долл.). То есть ошибка дает не суммирование, а умножение энергетики. Вариантом самоподзарядки являются речевки, песни, выступления, которые удерживают толпу в нужном состоянии активации. Такой высокий уровень возбуждения следовало удерживать постоянно, чтобы на Майдане находилось большое число людей.

Все революционные проекты когнитивны по своей сути, поскольку целью является захват пространства решений массового сознания. Массовое сознание всегда антивластно, вспомним кухонные разговоры советского времени как ареал обитания оппозиционности. Необходимо достижения порога, после которого начинается реализация протестности в физическом пространстве (см. рис. 3).