Революция.com: Основы протестной инженерии

• ненасильственное действие не должно ассоциироваться с чисто вербальным или психологическим убеждением;

• ненасильственное действие не строится на представлении о том, что люди исходно хорошие;

• люди, проводящие ненасильственные действия, не являются пацифистами или святыми;

• успех ненасильственного действия не требует разделяемых всеми стандартов и принципов;

• ненасильственное действие является как западным, так и восточным феноменом;

• в ненасильственном действии нет представления о том, что оппонент воздержится от использования насилия против ненасильственных активистов;

• в ненасильственном действии нет ничего такого, что бы предотвращало его использование как для хороших, так и плохих дел;

• ненасильственное действие не применяется только для внутренних конфликтов в демократических системах;

• ненасильственное действие не всегда требует больше времени для достижения победы, чем борьба с помощью насилия.

Данная теория очень четко выделяет несколько ключевых моментов, в рамках которых затем происходит обучение будущих протестантов и проведение самой борьбы [5]. Это опоры режима, это стратегия, это лидерство. Отдельным параграфом книги Р. Хелви является рассмотрение вопросов влияния на внешнюю аудиторию. Это понятно, поскольку процессы глобализации позволили сегодня очень активно использовать в качестве собственных союзников внешних игроков, среди которых выделяются три основных типа: правительства, неправительственные организации, медиа.

Р. Хелви выдвигает определенные требования к поведению лидера:

• создавать примеры для других;

• знать людей, которых собираешься вести;

• самому уметь выполнять ответственную работу;

• искать и принимать на себя ответственность;

• создать системы взаимодоверия внутри организации;

• знать оппонента;

• обучаться из опыта;

• знать возможности и таланты подчиненных и опираться на них.

Толпа как термин достаточно условно отражает феномен, который существует, поскольку перед нами активная часть общества. «Размер толпы совершенно не имеет значения, будет ли это «всего 700 худо-бедно мобилизованных», как в Бишкеке, или 700 тыс. «профессиональных демонстрантов» на киевском Майдане. По той простой причине, что живая воля народа разворачивается в действии прямо на наших глазах. В этот момент социологические проценты уже становятся неважны. Раз активная часть населения (авангард народа) оказалась на улице в виде «толпы», то именно ей делегируется право представлять «волю народа как таковую». Молчаливое «большинство» всегда сидит дома, и тем самым оно выражает свое согласие с происходящим. Как показал опыт киевского городского восстания, очевидное меньшинство, собравшееся на Майдане Незалежности, весьма эффективно противостояло социологическому «большинству» [6]. Подобная толпа сама может быть организованной силой, а может быть рычагом, которым пользуются политики, решающие таким образом свои проблемы.

Лев Лерман связал пассионарность населения по Льву Гумилеву с серией бархатных революций, прошедших последнее время [7–8]. Одним из указателей на непассионарность он считает феномен активного положения женщин в обществе и пассивного мужчин, что характерно для периода, в который вступили западные страны и еще не вступили страны бывшего СССР.

Толпа интересует нас, поскольку она обладает своим собственным поведением и мышлением, не только отличающимся от поведения и мышления отдельного человека, но и не вытекающим из него. Толпа становится «центром вселенной», способной судить самой, решать, кто прав и кто виноват. Она любит и ненавидит одинаково сильно. Она видит все и знает все. Без нее враг бы ускользнул незамеченным. Это определенное метаповедение, поскольку исчезает разнообразие деталей, как объекты реагирования, так и само реагирование становятся однотипными. В свое время Алесандр Богданов отмечал, что выравнивание в толпе может быть сделано только по низшим, а не по высшим реакциям, поскольку низшие реакции у всех одинаковые, а высшие различаются. Густав Лебон и Габриэль Тард заложили основы изучения толпы как отдельного объекта.

Когда же возникает подобное единение, ведущее к созданию толпы? Толпа начинается со 120–150 человек, это объем, на котором проявляется эффект толпы, когда из высокого уровня контактности следует высокое напряжение. Анатолий Журавлев подчеркивает, что часть людей выражает это поведение более интенсивно, заражая других: «Обратите внимание на подростков на концертах. Все они сначала ведут себя по-разному – двигаются, танцуют каждый по-своему. А через 30–40 минут они уже прыгают, кричат и машут руками одинаково» [9].

Акоп Назаретян также выделяет разное поведение в толпе [10]. Агрессивная толпа делится на ядро и периферию. В толпе погромщиков сравнительно небольшое число насилует и убивает, есть поддерживающие их криками и улюлюканьем, есть те, кто поддерживает не так активно, есть те, кто просто смотрит. Он говорит о толпе как об эмоциональной регрессии, когда работают самые низшие слои психики. А. Назаретян также акцентирует разные сценарии превращений, которые проходит толпа, например, конвенциональная – экспрессивная – стяжательская – паническая [11. – С. 43].

Психологическое воздействие на толпу извне рекомендуется осуществлять на периферию, для воздействия изнутри следует проникнуть в ядро, где внушаемость носит гипертрофированный характер [11. – С. 48]. Кстати, толпа как феномен, известный почти всем, пришла с перестройкой, когда по стране проходили бесконечные митинги.

Еще одним приемом воздействия становится использование ритма. Действующая толпа аритмична, громкий ритмический звук способствует превращению толпы из действующей в экспрессивную [11. – С. 57]. Есть также прием деанонимизации толпы, когда ее участников начинают усиленно фотографировать, тем самым задавая определенный уровень публичности их поведению.

Толпа (а к Майдану психологи просили не применять этот термин) создается не только с помощью физического присутствия. Эдвард Росс достаточно давно, еще в 1908 году, подчеркивал, что возможно ментальное, а не только физическое прикосновение [12]. И тут возникает понятие публики, к которой может принадлежать человек, одновременно входя в разные ее конфигурации. Если толпой может управлять случайный лидер, то на публику лидеры выходят сквозь редактора той или иной газеты, то есть существует определенный вариант отбора. Отсюда следует вывод, что сегодня мы имеем не эру толпы, а эру публики.

В главе своей книги, посвященной собственно толпе, Эдвард Росс выделяет три характеристики толпы, возникающие, когда ее достигает импульс в виде зрелища, события или лидера:

• расширение, состоящее в охвате все большего количества людей;

• интенсификация, возникающая, когда человек в толпе чувствует одинаковость своих чувств с другими;

• предиспозиция, под которой понимается, что будущее реагирование становится все более единым.

В результате через некоторое время из толпы формируется mob, то есть более однородная единица, реагирующая одинаково.

Флориан Знанецки рассматривает социальные действия как такие, которые направлены на влияние на других, на модификацию людей и групп в определенном русле [1 3. – С. 57]. Кстати, мы находим близкое понимание перформанса у Р. Шехнера как деятельности в присутствии других [14. – С. 30].

Социальное действие у Знанецкого становится относительно закрытой социально-психологической системой [13. – С. 61]. Социальная тенденция отличается от эмоций или сентиментов по следующим характеристикам [1 3. – С. 72]:

• тенденция является активным феноменом, эмоции – пассивным;

• тенденция определяется в соответствии с ее объектом и целью, которую следует достичь, эмоции, сентименты – по отношению к психологическим или физиологическим основаниям;

• тенденция не раскладывается на более простые компоненты, эмоции или сентименты являются психологически сложными и могут анализироваться дальше.

Социальная ситуация определяется, исходя из прошлого опыта. Правда, иногда она остается неопределенной в ситуации новых, быстро меняющихся социальных событий. Социальная ситуация состоит из трех составляющих: социального объекта, являющегося стабильным компонентом социальной ситуации, ожидаемого результата действия и инструментального процесса по достижению этого результата.

Интересно, что Сергей Переслегин, анализируя террористические акты, то есть также социальное действие определенного рода, разграничивает террористические подразделения (Т-группы) и аналитические подразделения (A-группы), взаимодействие которых приводит к планируемому результату [15]. В этом же плане выступает и Глеб Павловский, считающий, что планировщикам безразлична специфика конкретных стран, поскольку все это элементы более глобальной игры.

Кимболл Янг определяет толпу как «находящуюся в соприкосновении пространственно распределенную группу, в рамках которой циркулирует реагирование на общем языке и жестах по отношению друг к другу, а также имеющееся соприкосновение плечом к плечу или поляризация по отношению к какому-нибудь объекту внимания. Толпа имеет достаточное число членов, чтобы предотвратить личностный контакт лицом к лицу, особенно в случае некоторых стимулов, которые предоставляют обший фокус внимания» [16. -С. 534–535]. Поведенчески толпу характеризуют ненависть, нетерпимость, фанатизм, завышение собственной значимости. Он также подчеркивает тот факт, что в толпе начинают реализоваться идеи и действия, которые обычно оказываются подавленными. Доминирующими мотивами становятся эмоциональные, в то время как социальные и интеллектуальные уходят на периферию.

Альберто Мелуччи выдвинул в 1985 году понятие новых общественных движений (NSM – new social movements), заложив в основу их понятие коллективной идентичности, за выражение которой ведется борьба. Коллективный актор всегда является конструируемой реальностью.

Альберто Мелуччи подчеркивает, что общество создается человеческими действиями, что в современном обществе материальное производство трансформировалось в производство знаков и человеческих отношений [17]. Общество не просто транслирует доминирующие культурные правила в жизнь, а делает это сквозь конфликты в ситуации функционирования противоположных культурных значений. Конфликты возникают в тех сферах, где происходит наибольший уровень давления, чтобы заставить подчиниться.

Современная жизнь строится в рамках неповторяемости времени, что связано с потерей линейности времени и возможности катастроф (ядерной, экологической). Идентичность молодого поколения формируется только в современности, нужны новые способности для интуитивных, а не рационалистических контактов с реальностью.

Антагонизм молодежных движений является коммуникативным по своему характеру. За последние несколько десятков лет именно молодежь была центральным актором коллективной мобилизации.

Молодежное коллективное действие предлагает другой части общества другие символические коды, меняющие логику доминирующих кодов. Альберто Мелуччи предлагает три модели коммуникативного действия:

• пророчество: возможное уже является реальным, пророки представляют себя моделью сообщения, которое они провозглашают, тем самым молодежь распространяет свою культуру и тип жизни;

• парадокс: авторитеты доминирующих кодов предстают через преувеличение или низвержение;

• репрезентация: коды отделяются от содержания, которое их скрывает, образуются такие формы репрезентации, как театр, видео, медиа.

Общественное движение выступает в качестве своеобразного канала коммуникации для остального общества. Задачей такого канала становится проявление того, что не решается сказать система. Это молчание, это насилие, это сила доминирующих кодов. Общественное движение разговаривает с помощью действий.

Молодежные движения принимают форму сетей, объединяющих то, что в обычной жизни разбросано и фрагментировано. Такие сети возникают спорадически в ответ на конкретные проблемы. В такой ситуации коллективные акторы задаются по-иному: