Продавец приключений

– Как это можно – влюбиться в Никого? – усмехнулся бывший астронавт, как будто бы ему сообщили нечто несусветное. – Я холостяк и не специалист в этой области и, пожалуй, вообще ничего не смыслю в таких делах, но по-моему, если разумные люди и теряют голову, то обычно из-за какого-нибудь конкретного лица, – добавил он затем.

– Можешь убедиться сам, – вздохнула сестра и приоткрыла дверь в соседнюю комнату.

Бывший астронавт увидел своего племянника. Вундеркинд сидел за письменным столом и смотрел в окно блуждающим взглядом через толстые очки, точно пытался что-то найти на улице. Оттого что он долго не был на свежем воздухе, племянник осунулся. На лице его отросла молодая кудрявая бородка.

– Сынок, кто же Она? Женщина? Рыба? Или, может быть, водоросль? – тоскливо спросила сестра. – Говорят, есть планеты, где живут разумные рыбы и водоросли. И даже камни…

– Что верно, то верно, – подтвердил бывший астронавт. – Помнится, на планете Лулу я присел отдохнуть на пенёк, а тот оказался интеллектуальным. Тогда мы поболтали славно.

– Ах, если бы я знал, кто Она! – вздохнул племянник.

– А может, Она и не стоит этого? – осторожно спросила сестра.

– Что ты говоришь, мама! Она – Самая Совершенная во времени и пространстве, – пробормотал влюблённый с упрёком. – Я полюбил Её с первой же мысли. Как только понял, что Она теоретически существует, так и потерял покой. Но кто Она и где Она?! – воскликнул он в полном отчаянии.

Это печальное зрелище оказалось им не под силу, брат и сестра вышли на цыпочках, несчастная мать закрыла дверь и вновь потёрла глаза краем фартучка.

«А я-то… А я-то мечтал, что племянник пойдёт по моему пути и тоже станет настоящим путешественником», – подумал бывший астронавт с горечью, расхаживая по комнате в своей поношенной курточке из коричневой кожи. Ещё совсем недавно эта старенькая курточка была известна всему миру по газетным снимкам и телевизионным передачам. Аскольд Витальевич сшил её из кожи сатурнианского бегемота, которую самолично добыл на Сатурне. Нет-нет, он не был таким франтом, чтобы ради моды стрелять в животное! Просто сатурнианский бегемот раз в десять лет сбрасывал кожу, и на этот раз он сделал это специально для Аскольда Витальевича.

– Сто тысяч метеоритов… – пробормотал бывший астронавт и, погладив в утешение сестрицу по голове, вышел из дома. Он брёл по улице и бормотал себе под нос: – Ах, как подвёл племянничек, биллион биллионов метеоритов! Кто же теперь вместо меня будет искать приключения? Сам-то я уж на пенсии теперь. Поди ты, списали на землю. Полетал – и довольно, говорят.

Это случилось в тот день, когда он вернулся из своего последнего путешествия. На космодроме, как всегда, собралась толпа тех, кому не терпелось сейчас же услышать рассказ о новых приключениях своего кумира. Аскольд Витальевич присел на ступеньки вокзала и поведал несколько совершенно новых удивительных историй. Наслушавшись вдоволь, народ разошёлся, и тогда к астронавту подсел представитель отдела кадров.

«А не пора ли вам утихомириться, дорогой Аскольд Витальевич? – мягко произнёс представитель. – Попутешествовали – и хватит! Дайте теперь попутешествовать другим, тем, кто помоложе».

Они, то есть отдел кадров, застали его врасплох. И всё же великий астронавт возразил, сказал, что он вовсе не стар ещё и готов хоть куда, хоть за тридевять Вселенных. А что касается перегрузок, так даже трудно представить, сколько он может их выдержать…

«Знаем, знаем… – прервал его представитель, а в голосе его сквозило сомнение. – Знаем, вы ещё бравый мужчина! Но столько желающих путешествовать, что просто не напасёшься космических кораблей. На вашем счету уже тысячи приключений, и будет просто несправедливо, если из-за вас кто-нибудь так и не отправится в путешествие. Ни разу в жизни!..»

Великий астронавт чтил справедливость более всего и поэтому покорился, хотя даже не смог представить, как теперь будет жить без приключений…

– Неужели я не буду больше путешествовать? – шептал астронавт, шагая по улице.

Встречные уже не узнавали его, словно позабыли о его существовании. Во всяком случае, по тротуару совершенно запросто шагал самый прославленный путешественник, почётный член всех географических и астрономических обществ, и никто из прохожих даже не оглянулся ему вслед. А раньше-то, а раньше, когда он возвращался из очередного, ещё небывалого[1 - Такие чересчур сильные выражения, как «небывалый», «храбрейший», «гениальный» и т. п., разумеется, принадлежат оставшемуся неизвестным автору, и читатель, конечно, уже догадался, что пересказчик не имеет к ним никакого отношения.] похода, от бесчисленных почестей не было спасу. И скромный, и суровый по натуре, великий астронавт прятался от ликующей публики по задворкам. Поэтому сегодня ему стало чуточку обидно.

«Ну да, конечно забыли… Теперь уже другие звездолёты и другие имена, – сообщил он себе печально. – И подвёл племянничек мой – надежда, единственный продолжатель рода знаменитых звездоплавателей, который я было основал. Что за прок от человека, потерявшего голову?..»

Вернувшись домой, он с горя первым делом отключил в кабинете земное притяжение. Когда астронавт ещё был знаменит, учёные подарили ему специальную машину, которая убирала притяжение. И человек в кабинете становился невесом. Астронавт переобулся в домашние туфли и начал плавать по комнате, продолжая рассуждать сам с собой.

Когда он немного успокоился, лёг в дрейф посреди кабинета и вполглаза задремал, в дверь громко постучали.

– Войдите! – крикнул астронавт недовольно.

В кабинет вошёл белокурый геркулес в юношеском возрасте. Гость тут же потерял равновесие и ухватился за дверную ручку. И дверь задрожала, зазвенела, точно струна, от его тяжёлой хватки.

– Вот это да! Я так и думал, что у вас и дома должно быть всё по-особенному, – заявил весело гость.

– Что же тут особенного? Естественные условия для отдыха, и всего-то, – пробурчал астронавт, поворачиваясь на бок.

– А, понимаю, – неизвестно чему обрадовался гость.

– Так что вам угодно? – спросил астронавт, взирая на пришельца сверху.

– Аскольд Витальевич, у меня к вам одно предложеньице, – сообщил парень, радостно улыбаясь и ослепительно сверкая крепкими зубами.

– Представляю, что можно предложить астронавту, который уже никому и не нужен, – горько усмехнулся Аскольд Витальевич. – Ну ладно, валяйте сюда!

– Иду! – крикнул жизнерадостный гость.

Он оттолкнулся от дверей и полетел через кабинет, кувыркаясь по дороге для забавы.

– Нельзя ли без шалостей, – проворчал астронавт; он взялся за стержень люстры, а свободной рукой прихватил пролетавшего мимо гостя за шиворот.

– Мне это нравится, – заявил парень сияя.

– Я слушаю, – напомнил астронавт, смягчаясь.

Он должен был признаться в душе, что этот парень, в общем-то, производил приятное впечатление. «Лихой парень! Вот уж прирождённый путешественник, – подумал астронавт. – А племянник Петенька ах уж как не оправдал моих надежд, подумать только!»

– Меня зовут Саней. Я насчёт вашего племянника Петеньки, – объявил симпатичный Саня, посматривая на хозяина голубыми простодушными глазами.

– Что-нибудь ещё? – спросил астронавт и насупился.

– Он влюблён! – воскликнул Саня восторженно.

– Уже наслышан, к сожалению, – сказал астронавт сухо.

Но Саня пропустил его замечание мимо ушей и продолжал восхищаться.

– И самое главное… – сказал он ликуя, – самое главное то, что он даже толком не знает в кого.

– Какое это имеет значение, это уже частности, – промолвил астронавт и, не сдержав грусти, прижался щекой к прохладному стержню люстры.

– Вы говорите – какое значение? Да потрясающее! – воскликнул Саня, блестя глазами. – Теперь Её нужно искать! – закончил он, переходя на шёпот.

Когда паренёк произнёс последнее слово, Аскольд Витальевич невольно вздрогнул.

– Вы сказали «искать»? – хрипло спросил астронавт, вслушиваясь в музыку этого удивительного слова.

– Да! Вот именно: искать!

– Но какое я имею отношение к этой, простите, несерьёзной истории? Чем могу помочь?

– О, своим несравненным опытом! Её следует искать в космосе. Понимаете? В космосе! – торжественно объявил Саня. – А коли так, я сразу и подумал: «Вот кто знает Вселенную как свою ладонь – Аскольд Витальевич!» И помчался к вам.

– Простите, но что общего между… между таким недостойным увлечением и… космосом?! – удивился астронавт и даже почувствовал некоторую обиду за великий космос.

– Отношение самое непосредственное. – И Саня таинственно наклонился. – Она, в кого он влюблён, связана со временем и пространством. – И гость величественно указал за окно, туда, где синело глубокое небо.