Страницы лет перебирая

Инверсионные следы

Я зачарованно смотрю на небо голубое.
Меня свободою манят инверсии следы.
И разливается во мне прелюдия покоя,
И раскрывается пейзаж небесной красоты.

Покой на крыльях мне несут серебряные птицы.
Они без устали хранят простор моей земли.
Их провожают в дальний путь вечерние зарницы.
И слышу я, как их зовут курлыки – журавли.

Милый мой

Милый мой – какое сочетанье!
Сколько нежности несут твои слова.
В них грустит просроченность желаний,
И от них теперь кружится голова.

Как я ждал ответного порыва,
Не надеясь на целительный исход.
Но посланник – голубь сизокрылый
Дивной прописью украсил небосвод.

Я держу в руках твою открытку
С голубою, чудодейственной канвой.
Для меня ценней златого слитка
Пару строчек со словами «милый мой».

Позднее признанье

Прости меня, мой милый человек,
Но прежнюю любовь не похоронишь.
Я ей оставлю свой короткий век,
И в чувствах тех нет места посторонним.

В них солнечное место для двоих
С заранее оплаченной плацкартой.
Ты слышишь, даже колокол затих,
И ветер не тревожит божьей карой.

Ты видишь, как горит мой нежный взгляд
При виде долгожданного посланья.
Я каждой букве несказанно рад.
Прости за это позднее признанье.

Признание

Завалил осеннюю распутицу
Озорной, ретивый листопад.
Только б говорить и не запутаться,
Только бы не ляпнуть невпопад.

И мечтаний дверца открывается,
Теребит желание любви.
Вижу, твое сердце откликается
На признанья робкие мои.

Но лукаво солнце улыбается,
Разогнав собранье облаков.
В чистой раме небесов читается —
К испытаньям, милый, будь готов.

Стон души

Молчанья час страшней словесной пытки.

Ты обругай меня, но только не молчи.

Ну, дай мне шанс, позволь еще попытку,

Я не хочу терять от нежности ключи.

И видит Бог, что нет такой ошибки,

Которой можно зачеркнуть роман любви.

Послушай стон моей душевной скрипки

И, распахнув свои объятья, позови.

На кладбище

Кладбищенская тишь под белым снегом.
Безветрие уселось на кресты.
Как долго у родной могилы не был.
Как выросли печальные кусты.

Твой образ на заснеженном граните,
Церквушка и березка под бочком.
И небо – целомудренный хранитель
Ласкает землю солнечным лучом.

И даже говорливая ворона
Притихла на березовом суку.
Я здесь для этой птицы посторонний,
Мне с ней не разделить свою тоску.

И только вислоухая собака
Заглядывает преданно в глаза.