Заметки о неспортивном поведении. И не только о спорте

Когда вечером на следующий день я приехал домой из института, вся Морозовка уже знала, что я новоиспеченный мастер спорта СССР. Это не заслуга Виктора, это мой отец обошел весь поселок с кипой газет «Ленинградская правда» и «Смена». Обо мне написали, что я выполнил норму мастера спорта и стал серебряным призером. А через неделю в «Спортивной неделе Ленинграда» появился отчет о чемпионате города в отдельных упражнениях и протокол.

Документы, т.е. удостоверение и значок мне придут только к Новому Году. И я верну с благодарностью Виктору значок.

И вспоминаю, как Виктор помог мне купить подарок на мамин юбилей. Мы встретились по дороге в город, я спросил его, где лучше выбрать подарок, и он помог мне решить эту проблему. В этот период он работал продавцом в «Елисеевском» (Гастроном №1). Туда его устроил Владимир Байков, директор универсама, а в 90х уже директор «Самсона». Владимир тоже занимался тяжелой атлетикой и был призером Ленинграда в легком весе.

В магазине Виктор представил меня директору. В кабинете нам налили минеральной воды, мы немного поболтали. И через пару минут принесли футляр, в нем были женские золотые часы.

– 95 рублей.

Виктор одобрил, кивнув головой. Я дал сто рублей.

– Сдачи не надо, – за меня ответил Виктор. Да я и сам понял, такого подарка мне не найти. Дефицит в то время процветал. Я поблагодарил за уделенное мне внимание, а мне пожелали спортивных успехов.

Так, благодаря Карамнову я побывал в закромах советской власти. Через пару лет Виктор уволился оттуда. И навряд ли чистка «директоров» пошла по причине его увольнения.

Статья из газеты «Ленинградская правда»

По дороге на чемпионат «сижу в кукурузе, трещит что-то в пузе…»

Февраль. Лечу на всесоюзный чемпионат ДСО «Зенит» среди юниоров. В молодежной сборной команде я единственный мастер спорта. А мастером спорта стал всего полгода назад – я лидер сборной.

Прилетели ночью в Свердловск. И сразу на «Икарус» в Нижний Тагил, в тьмутаракань.

Проехали около часа, тогда я почувствовал, что мой желудок стал «бурлить». Вероятнее всего в самолете что-то было несвежее. Спросил старшего тренера, когда приедем на место? И видимо на лбу у меня все было написано.

– Что такое?

Я пожаловался на живот. Тренер побежал к водителю.

– Через полчаса! Терпи, – попросил тренер.

Я стал отвлекаться, но сил терпеть не было. То в пот бросало, то озноб начинался.

За окном сугробы выше автобуса, но я готов был выйти и доехать сам на попутках. Сказал об этом опять старшему тренеру. Тот в панике побежал снова к водителю. Начинало светать.

– Скоро, скоро! – успокаивал тренер. Я ерзал на кресле, как уж. И боялся, что все может «свершиться» в любой момент.

Показались постройки. Тренер достал газету и стал ее мять. Мять для меня, ведь туалетной бумаги не было тогда.

Автобус медленно плыл по населенному пункту. Я стоял в дверях, прислонившись к поручню и сжимал его своими руками, как гриф. Так сжимать ягодицы было проще. Автобус остановился у небольшого здания. Водитель, открывая дверь, скомандовал мне: «За гаражи!!!»

Я мигом выскочил из автобуса, на ходу расстегивая брюки, Куртка уже была расстегнута, в три прыжка оказался за гаражами.

Я сидел на корточках и чувствовал, как ко мне возвращается жизнь. Сознание стало проясняться. Я стал рассматривать белый снег. И вдруг до меня дошли детские крики, и я поднял голову.

Я сидел прямо перед детской площадкой. На горке копошились дети, а рядом стояли три женских силуэта в шубах и смотрели на меня…

Когда я уселся в кресло, тренер обратился ко мне:

– У тебя температура? Ты красный весь!

Я не стал говорить ему причину моей красноты. Минут через пятнадцать я успокоился и задремал и мне снились ошеломленные лица женщин и детей.

В гостинице в номере я просидел около туалета полдня. И утром мой вес на взвешивании расстроил не только меня, но и тренерский состав. У меня не хватало полтора килограмма до хорошей формы.

Я занял второе место. Не смог толкнуть для победы 160 кг, ноги были ватные. Но тренеры были довольны. Я без настроения ждал награждения. Но когда на пьедестале вместе с грамотой мне вручили конверт с 80 рублями, тусклое настроение сразу развеялось. Правда, победителю дали 100 рублей.

После своего выступления в Нижнем Тагиле пригласил на соревнования тяжей девушку из подшефной организации. Нам, ленинградцам, всегда попадались приятные шефы. То студентки педагогических или медицинских заведений, то работницы Домов Культуры. На этот раз были комсомолки из городского Комитета.

Сидим мы с Аней, комсомолкой, на первых рядах перед помостом. Я ей объясняю ход и правила соревнований. Она кивает головой, не перебивая меня, и с восхищением смотрит на здоровых атлетов, выходящих к штанге и выполняющих первое упражнение – рывок. Переживает, если у спортсменов неудачные попытки. Иногда вздрагивает, когда штанга гремит, соприкасаясь с деревянным помостом, выпущенная из рук тяжелоатлета.

И вот подходит апофеоз первого упражнения – рывка. Выходит на помост Алексей из нашей команды, он претендует на призовое место в своей весовой категории. Первая попытка и неудача. Его вызывают снова к этому же весу. Алексей идет на помост, немного бледный, наверное, от неудачного первого подхода. Судорожно крутит ремень на животе. Тренеры что-то советуют Алексею в последние секунды, хлопают по спине и кричат вдогонку, чтобы затянул ремень потуже. Аня сжимает кулачки. И чтобы разрядить немного напряжение я спрашиваю:

– Вырвет? Посмотри на него, вырвет? – Ее лицо немного скривилось, она пожала плечами.

– Не знаю. Он что вчера много выпил?

– Что выпил? – не понял я.

– Ну, много выпил?

– Ты про что? Про вино? Он не пьет!

– А почему его тогда должно вырвать?!…

На обратной дороге в Ленинград мне досталось место в хвосте… Когда стюардессы стали разносить еду, мальчишки стали подтрунивать надо мной. Но я гордо показывал на светящую табличку «туалет свободен».

На следующий год в Ставрополе я отыгрался и получил опять 80 рублей. За второе давали 50!

– Мои друзья – хоть не в болонии, но тумаки им не страшны

Ходили мы в болонии!

Обладать болоньевым плащом было очень престижно. Он был культовой вещью того времени. Человек в таком плаще был показателем связей и достатка.

И вот моя мама купила кусок материала «с рук» у своей знакомой в Ленинграде. И решила меня порадовать, сшить мне такую презентабельную вещь.

В эти дни в наш магазин завезли черные полуботинки. С широким носком и высоким каблуком. «То, что доктор прописал» – высокий каблук для меня коротышки и тупые «рабочие» носки!

Нам со Славой – это мой друг и сосед, проще было купить обувь с нашим 39—40 размером. А вот моему школьному другу Анатолию, размер ноги 43, подыскать 45 размер для будущих туфель было сложно. Я купил две пары за 12.60 руб. – 42 и 43 размера. Почему две пары? Да, про запас. Такой «выгодный» и дешевый фасон не часто появлялся у нас в поселке.

Три ножа, два напильника, столярный клей – и наши рабочие полуботинки превращались в остроносые модельные по последнему писку моды. На это уходило от силы полтора часа – аккуратно оторвать подошву, плавно загнуть носок, обратно приклеить и аккуратно обрезать подошву, подравняв ее напильниками. В носки туфель мы вставляли плотную ткань, чтобы держалась форма. А столярный клей намертво держал подошву. Носок получался бронебойным.

За два вечера мама сшила мне очень приличный плащ с малость приподнятым воротником, проложив какую-то липкую ткань – флизелин вроде мешковины. Попросила показать ей как я выгляжу в такой обновке. Пришлось надеть пиджак и на него уже плащ. Изделия из болоньи форму не держали. Мне казалось, что я выглядел очень фасонно!

Маленькая справка. Болоньевый плащ без подкладки, из тонкой капроновой ткани болонья. В годы моей юности пользовался колоссальным спросом. И особенно после того, как на киноэкранах нашей страны прошел фильм «Рокко и его братья», где герой Алена Делона появлялся в подобном плаще.

В пятницу я в институт не поехал. Спланировал две тренировки и после второй пойти на танцы в Дом Культуры.