Петербургская Коломна

Приказчик домовладельца, выполняя распоряжение барона Стандершельда о повышении доходности строения и участка, регулярно сдавал в аренду не только квартиры в жилом доме, но и его дворовый флигель. В конце XIX – начале XX века в последнем размещался склад резиновых изделий Роберта Квернера. Журнал «Нива» в 1891 году сообщал: «На Офицерской улице № 10 имеется большой выбор накидок от дождя из серой резиновой материи, 30 вершков длины, по 5 рублей; пальто, крылатки, дамские ротонды из материала Товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры».

ЗДЕСЬ ЖИЛ А.С. ГРИН?

Современный жилой дом № 11 на улице Декабристов возведен на участке бывшей усадьбы богатого петербургского купца Христиана Егоровича Зиберта, построившего здесь в конце XVIII века особняк для своей семьи. Впоследствии здание дважды перестраивалось новым владельцем, генерал-майором Николаем Михайловичем Евреиновым, и его наследниками.

Ул. Декабристов, 11. Считают, что здесь жил А. Грин.

Современное фото

В 1839-1840-х годах академик архитектуры Вильгельм Яковлевич Лангваген разработал оригинальный проект расширения старой застройки, а в 1863–1864 годах архитектор Алексей Федорович Заручевский произвел дополнительные работы по превращению здания в современный, по тем временам, доходный дом. Четырехэтажное жилое здание середины XIX столетия сохранило свой внешний вид до наших дней.

Мемориальная доска на доме № 11 по ул. Декабристов

Памятная доска на фасаде здания напоминает: «В этом доме в 1921-22 годах жил и работал известный советский писатель Александр Грин». Вероятно, здесь, на территории загадочной Коломны, работал над своими романтическими фантазиями сумрачный Александр Степанович Гриневский, автор повестей, вызывающих веру в высокие нравственные качества человека. На Офицерской улице, в промерзшем и голодном Петрограде, куда приходили тревожные сводки с фронтов Гражданской войны, рождалась книга «Алые паруса» – произведение, дарящее не одному поколению наших соотечественников чувство уверенности и надежды на удачу.

Факт действительного проживания известного писателя-романтика в доме № 11 по бывшей Офицерской улице подтверждается не только официальным памятным знаком, укрепленным на стене здания, но и целым рядом исторических публикаций на эту тему (А.М. Блинов, В.Г. Исаченко и др.). О том, что А.С. Грин в 1921-22 годах в самом деле здесь жил и работал, свидетельствуют также и материалы коллекции известного краеведа и историка Петербурга С.М. Вяземского, хранящиеся ныне в Центральном государственном архиве литературы и искусства.

Аргументы достаточно веские и авторитетные. Однако, несмотря на это, должен признаться, что меня не оставляли сомнения в справедливости подобных утверждений.

Пытаясь разыскать более обстоятельную информацию о периоде жизни голодного и больного писателя на улице Декабристов в годы режима военного коммунизма, я ознакомился с несчетным числом достаточно подробных биографических справок, воспоминаний очевидцев и знакомых Грина. Ни в одном из документов не приводились сведения о том, что он действительно жил в этот период времени на бывшей Офицерской улице. Официальные отечественные справочники о городских мемориальных досках деятелям культуры вообще не упоминают о том, что в Ленинграде когда-то была установлена памятная доска писателю А.С. Грину.

Александр Грин.

Портрет работы А. Васина

В своих сомнениях я оказался не одинок. Сотрудник музея А. Блока, искусствовед и знаток Коломны, Ю.Е. Галанина полностью разделила со мной подобные сомнения. Сделав несколько лет тому назад запрос в официальное городское ведомство, она, к своему удивлению, не получила вразумительного ответа о мотивах и основаниях, позволивших муниципальным властям принять решение об установлении на доме № 11 по улице Декабристов мемориальной доски писателю А.С. Грину.

В 1991 году петербургское издательство «Свеча» выпустило в свет историческоие исследование Е.З. Куферштейн, К.М. Борисова и О.Е. Рубинчик под названием «Улица Пестеля (Пантелеймоновская)», в котором между прочим сообщалось: «.недавно на доме № 11 (По улице Пестеля. – Авт.) появилась мемориальная доска, посвященная М.П. Мусоргскому, Н.А. Римскому-Корсакову и П.И. Чайковскому. С ней мог бы соседствовать еще один памятный знак, отмечающий, что здесь в 1921-22 годах жил и работал писатель-романтик А.С. Грин». Далее авторы исторической монографии довольно уверенно утверждают: «.по недоразумению этот период жизни Грина в Петрограде увековечен мемориальной доской на доме 11… по улице Декабристов, где он никогда не жил!»

В своих воспоминаниях жена писателя Н.Н. Грин также свидетельствует: «В 1921 году в мае, в первый год нашей женитьбы, мы сняли комнату на Пантелеймоновской улице, в доме № 11, что недалеко от церкви Пантелеймона и Соляного городка». Авторы книги на этом основании справедливо утверждают: «Здесь Александр Грин после долгих лет неприкаянной жизни пытался наладить нормальный семейный быт. Он снял у вдовы чиновника большую, но нелепо обставленную комнату, где стояли рояль, трельяж, будуарный атласный диванчик и висел огромный портрет хозяев квартиры в золоченой раме, но не на чем было спать. Переезд оказался несложен, так как весь багаж писателя состоял из связки рукописей, портрета и нескольких фотографий первой жены.».

Каким же образом могло возникнуть мнение, что к жизни писателя имел отношение дом № 11 на Офицерской улице? Если в этом случае произошла ошибка, то, безусловно, адрес для мемориальной доски А. Грина, вероятно, определяли без достаточного исследования исторических документов, положась на свидетельства недостаточно компетентных лиц.

Так кто же прав? Действительно ли Александр Грин никогда не проживал в доме № 11 по бывшей Офицерской улице? Ответить на этот вопрос, наверное, может только Управление культуры мэрии Санкт-Петербурга, ведь это его чиновники обычно готовят проекты официальных актов об установлении мемориальных досок на стенах зданий города.

Долго, вплоть до 1918 года, здание, не выделяясь из ровного ряда многоэтажной застройки Офицерской улицы, честно тянуло лямку рядового доходного дома с квартирами, сдаваемыми внаем. Часто жильцы, желая компенсировать хотя бы часть вносимой ими квартирной платы, в свою очередь нередко сдавали отдельные комнаты. А некоторые, наиболее предприимчивые, арендовали у хозяина дома целые этажи, обставляли их мебелью и даже приглашали жильцов на «полный пансион», с ежедневными обедами от хозяев и услугами. Подобные меблированные комнаты в доме № 11 постоянно держали две деловые женщины – Анна Тихоновна Иванова и Мария Степановна Шунина.

В петербургских газетах и журналах часто появлялись яркие рекламные объявления известной химической фирмы «Патим де Ботте», снабжавшей столичных дам «радикальными и эффективными» косметическими средствами. Иллюстрированный журнал литературы, политики и современной жизни «Нива» регулярно публиковал рекламные сведения «о живительном и всемирно известном креме» этой фирмы. Рекламу почему-то всегда украшала голая фигурка красивого малыша, на своих слабеньких ручонках поднимавшего огромную упаковку с чудодейственным фирменным снадобьем. Ну как не купить этот крем, если реклама авторитетно заявляла: «Это единственно признанный женщинами всего мира препарат, бесспорно, удаляет веснушки, угри, пятна, загар, морщины и другие дефекты лица». Склад для хранения готовой продукции и химического сырья фирма постоянно арендовала у владельца доходного дома № 11, а в квартире 22 располагалась достаточно представительная официальная контора этого предприятия.

Здесь же в начале ХХ века жил известный петербургский ювелир – золотых дел мастер – Юлиус Нюман. Его мастерская находилась в первом этаже здания.

В 1914 году, в полном соответствии с волей покойного домовладельца, наследники генерала открыли в здании приют имени Н.М. Евреинова для вдов и сирот офицеров Гвардейского корпуса.

В ДОМЕ КУПЦА ПОНОМАРЕВА

На месте жилого дома № 12 на Офицерской улице в начале XIX века располагалось небольшое каменное строение купца Ивана Софроновича Исаева.

В 1875 году дом купил у наследников купца состоятельный подрядчик-строитель Иван Иванович Бодин, он не только частично перестроил старое здание, но и выделил в нем несколько меблированных комнат, препоручив это хозяйство обрусевшему немцу Иоганну Карловичу Брунсу. В конце XIX века дом перешел к потомственному почетному гражданину, купцу первой гильдии Михаилу Яковлевичу Пономареву, трудами и капиталами которого в 1900 году здание было надстроено на один этаж. Проектные работы и строительство осуществлял архитектор К.К. Маслов.

Ул. Декабристов, 12. Здесь жил полярник Г. Я. Седов. Фото 1930-х гг.

Дом купца Пономарева, выходящий на угол Офицерской улицы и Фонарного переулка, связан с именем знаменитого исследователя Северного полюса Георгия Яковлевича Седова, снимавшего в начале XX века здесь квартиру.

С 1902 года Седов участвовал в гидрографических экспедициях в Северном Ледовитом океане. Во время русско-японской войны он командовал миноносцем. Мечта достигнуть полюса была Седову дороже всего на свете. В 1912 году Георгий Яковлевич выступил с проектом санной экспедиции к Северному полюсу. Согласие он получил, но с какими трудностями она готовилась! Не на средства государства – на скудные частные пожертвования. Только человек потрясающего мужества мог не пасть духом и не отступиться от намеченной цели.

Экспедиция Седова отправлялась из Архангельска. Готовый к отплытию в неведомое двухмачтовый «Святой Фока» принимал родственников и друзей команды. Дул резкий северный ветер. Его сильные порывы пробирали участников экспедиции и провожающих «до костей». И это в августе! Свирепым, холодным дыханием Арктика давала знать о себе. Провожающие покинули корабль, и «Святой Фока» медленно отчалил от стенки Соломбальской пристани, увозя первую русскую экспедицию на Северный полюс.

Путешествие проходило в крайне тяжелых условиях. Затертый льдами корабль лег в дрейф. На зимовке не хватало самого необходимого. Люди бедствовали и несли потери. Седов тяжело заболел цингой, но выход первой русской экспедиции к полюсу не отменил. Его пытались отговорить. Безуспешно. «Пришло время. Сейчас мы начнем первую попытку русских достичь Северного полюса, – сказал Седов при прощании. – Я не сомневаюсь в том, что, изучив полюс и районы, прилегающие к нему, мы разгадаем величайшую загадку природы. Среди северных льдов, где рождаются циклоны, где властвуют неизученные морские течения, мы сумеем найти разгадку климата, а следовательно, найти путь к покорению засухи, заморозков и других стихийных бедствий. И я верю, что так оно и будет, может быть не теперь… Но разве мы не должны думать о будущем». Больной Георгий Яковлевич вместе с двумя матросами отправился в смертельно опасный путь. Три собачьих упряжки исчезли за торосами бухты Тихой.

Г.Я. Седов.

Фото 1912 г.

Седов шел вперед, слабея с каждым днем, с каждым часом, превозмогая мучительные боли в ногах. Три человека упрямо продвигались на север, к полюсу. Наступил момент, когда он уже не мог сам идти – матросы тащили нарты, на которые уложили ослабевшего начальника экспедиции. Седов с трудом сам сделал последнюю запись в путевом дневнике. Почерк умирающего, ослабленного, больного человека: «16 февраля (1 марта) 1914 года. Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на Родине.».

Сколько ни уговаривали матросы вконец ослабевшего Седова вернуться обратно, ничего не помогло. Он приказал двигаться на север. Через четыре дня (20 февраля) Георгий Яковлевич умер на руках своих спутников – матросов Г.В. Линника и А.М. Пустошного. Они похоронили его в ледовой могиле и с большими трудностями, потеряв шесть собак, сумели вернуться в бухту Тихую, где дрейфовал «Святой Фока».

В доме № 12 на Офицерской героя-полярника осталась ждать его молодая жена – Вера Валерьяновна Седова, чья жизнь была полна мечтами и делами любимого человека. Вначале для нее приходили от Георгия Яковлевича письма с Новой Земли. А затем мучительное напрасное ожидание. Неизмеримо долго тянулось время – без писем, полное неизвестности и тревоги за судьбу экспедиции и любимого супруга… Почти два года. И вдруг сообщение – «Фока» возвратился. Но без начальника экспедиции. Еще долго, очень долго Вера Валерьяновна не могла поверить и свыкнуться с мыслью о гибели мужа.

Но вот наконец пришло печальное письмо, положившее конец сомнениям. Писал любимый матрос Седова – Иосиф Кизино, спутник Георгия Яковлевича в его предыдущих плаваниях:

«Многоуважаемая Вера Валерьяновна!

В день выхода к Северному полюсу дорогого моего начальника Георгий Яковлевич на случай смерти завещал мне и господину Кушакову, кто останется из нас в живых, доставить в целости Вам следующее <…> письмо закрытое, дневник, веденный им до последнего дня перед выходом к полюсу, отчет о колымской работе и все деловые бумаги. Все было зашито в белый холст за сургучовой печатью Георгия Яковлевича и адресовано Вам.». Вскоре ей доставили этот пакет, в нем были ценнейшие документы – посмертный дар Отечеству от Седова, погибшего во льдах Арктики, на 82-м градусе северной широты, вблизи от острова Рудольфа.

ШАХМАТНЫЙ КЛУБ

История участка дома № 14, расположенного на Офицерской улице, известна со второй половины XVIII века. Здесь тогда находилось небольшое двухэтажное каменное строение, принадлежавшее вдове купца Зибина. В 1878 году жилое здание перестроил архитектор Александр Иванович Вальберг по просьбе новой владелицы дома, графини

Марии Ивановны Остен-Сакен, являвшейся хозяйкой еще четырех доходных домов в Петербурге. Строительные работы не повредили первоначальный архитектурный облик старинного особняка, сохранивший до наших дней характерные черты постройки 1830-х годов.

Начиная с 1915 года вплоть до великих трагических потрясений 1917 года домом владела княгиня Ольга Владимировна Урусова, фрейлина императрицы Александры Федоровны и дочь действительного статского советника князя В.П. Урусова – последнего отпрыска старинной знатной дворянской фамилии.

В 1869 году дом получил широкую известность в городе – в нем разместился шахматный клуб. Об этом много писали, сюда приезжали корреспонденты столичных газет.

29 мая 1869 года утверждается «Устав Общества любителей шахматной игры в Санкт-Петербурге». 4 июля того же года в кафе ресторатора Вольфа состоялось первое собрание учредителей общества, в котором участвовали 12 шахматистов: И.С. Шумов, Н.Д. Ахшарумов, М.С. Бескровный, Ф.Э. Брандт, Н.А. Михайлов, О.И. Старынкевич, Ласло Шандер, В.И. Тимофеев, Э. Фридрих, М.В. Кемер, М.А. Пономарев и Ф.И. Мизе. Избрали комитет общества во главе с его председателем – И.С. Шумовым.

12 октября 1869 года газета «Голос» опубликовала статью, в ней сообщалось: «Любителей и любительниц шахматной игры ожидает приятная новость. С разрешения Правительства в Петербурге учреждается шахматный клуб. Квартира для клуба уже нанята в Офицерской улице, 14, клуб будет открыт в первых числах будущего месяца. За право быть членом нового клуба мужчины и дамы платят в первый год 18 рублей, следующие годы – по 12 рублей». И действительно, 30 ноября 1869 года в доме № 14 по Офицерской улице состоялось торжественное открытие первого шахматного клуба в нашем городе.

ОСОБНЯК С КАРИАТИДАМИ

Угловой участок (угол Офицерской улицы и Прачечного переулка), где сейчас находится современный дом № 17, ранее принадлежал купцу первой гильдии Хилькевичу. В середине XIX века он купил у наследников купца Карла Гейприха старый двухэтажный особняк, на месте которого в 1860 году академик архитектуры Яков Иванович Реймерс возвел красивый четырехэтажный дом, богато украсив его парадный фасад. В его компоновке архитектор отошел от традиций классики и использовал прием поэтажной обработки ордером. Первый этаж, отделанный рустовкой, выполнен из штукатурки, удачно имитирующей каменную кладку. Второй этаж жилого здания украшен таинственными фигурами кариатид. Парадный фасад особняка привлекал внимание своим необыкновенным, величественным видом и резко выделялся в окружающей его плоскостной застройке Офицерской улицы.

Ул. Декабристов, 17. Особняк с кариатидами. Фото 1939 г.

Судьба дома сложилась сравнительно благополучно.

Внешне по сию пору он мало изменился. Таким его видели наши предки, таким он сохранился в памяти замечательных русских музыкантов.