Петербургская Коломна

До сих пор существуют самые разнообразные версии и мнения о происхождении названия Коломна. Суждений много, но единого, достаточно обоснованного мнения наименования этой старинной петербургской местности до сих пор нет. На страницах исторических книг и журналов периодически появляются все новые и новые гипотезы, догадки и домыслы (и не более того) о возможном возникновении Коломны, которые, как правило, начинаются со слов «вероятно», «возможно», «полагают» и т. д.

Р. Вербицкий в заметке «Почему – Коломна?», опубликованной в «Панораме» от 14 мая 1987 года, ссылаясь на словарь В. Даля, сближает слова «Коломна» и «коломень» (окрестность, околоток), полагая, что окраинное положение этой части города могло послужить причиной появления столь необычного для Санкт-Петербурга названия городского района.

В. Антонов в шестом выпуске «Панорамы» за 1985 год, внимательно изучив старинные выпуски газеты «Санкт-Петербургские ведомости» и купчие документы XVIII века, отстаивает версию историка Санкт-Петербурга П.Н. Петрова о происхождении названия Коломна от итальянского «колонна» – межевой столб, просека, улица, слобода (по мере бытового расширения функционального значения слова). И действительно, в объявлении, помещенном в «Ведомостях» (1762. № 23), читаем: «На Адмиралтейской стороне между Глухою и Чухонскою речками в 21 коломне под № 1 желающим купить деревянный двор…» (Чухонская речка – старое наименование реки Пряжки).

Помимо итальянского слова «колонна» широко употреблялось и другое, с тем же значением, но заимствованное уже из немецкого языка – «колюмна»; например, в купчих 1780-х годов то и дело встречаешь это слово: «…в большой колюмне, между Фонтанкою и Глухою речкою.» или: «…на Адмиралтейской части, за Мьею речкою, в новопостроенных слободах колюмнах…».

Вот этот-то сплав из чужеземных слов «колонна» и «колюмна» и был, вероятно, переосмыслен русскими людьми в привычное ныне слово Коломна.

Любопытно, что в XVIII веке в столичном городе Петербурге, оказывается, существовало несколько районов, называемых Коломна. Та же газета «Санкт-Петербургские ведомости» в двадцатом номере за 1784 год поместила объявление о продаже частного жилого строения следующего содержания: «В Московской части в Коломне, по Басманной улице, продается дом под № 135 на жилых каменных погребах.».

Как известно, Московская часть находилась между Невским проспектом, Фонтанкой, Царскосельским (ныне Московским) проспектом и Лиговским каналом. Басманной называлась некогда нынешняя Колокольная улица, а весь район вокруг Владимирской церкви занимала с 1740-х годов Дворцовая слобода, населенная придворными, стремянными, свечниками, кузнецами, поварами и т. д. (Для них-то и была построена вначале деревянная, а затем каменная церковь. Кстати, Басманной улица звалась потому, что ее населяли басманники – придворные пекари.)

В купчих документах тех далеких времен периодически встречаются знакомые слова «колонна» и «колюмна», обозначающие будущее местоположение Кузнечного, Поварского, Свечного и иных переулков. О Стремянной улице, например, писалось: «.в Московской части в первой коломне, что ныне называется Стремянная.».

Существовали «коломны» и в других частях города. При этом можно совершенно отчетливо проследить превращение «колонны» в «коломну». Так, например, в газетном объявлении от 12 сентября 1749 года читаем: «Коллегии иностранных дел секретарь Степан Писарев продает деревянной свой двор. состоящий во второй колонне от Невской першпективы… (имеется в виду нынешняя Итальянская улица)». Спустя четыре года этот же адрес звучит уже так: «На Адмиралтейской стороне во второй коломне от Невской першпективы. продается. секретаря Писарева дом». Со временем безымянная «колонна-коломна», снабженная лишь порядковым номером, обретала свое имя и становилась уже целой улицей: «В приходе церкви Вознесения Господня в третьей Коломне в подьяческой улице продается. дом». Из этого объявления, опубликованного в 1761 году, видно, что недавно возникшее название улицы еще не воспринималось современниками как имя собственное и потому пишется с маленькой буквы, а вот «колонна» уже стало таковым, превратившись в Коломну.

Итак, название Коломна существовало в различных частях города, где некогда прокладывались регулярные улицы, поэтому версии о перенесении этого слова на петербургскую почву выходцами из подмосковного села Коломенского или о его происхождении от слова «коломень» не подтверждаются.

Но возникает вопрос: почему оно уцелело только применительно к одной части города? Вероятно, причиной тому может быть то обстоятельство, что другая Коломна, в Московской части, уже имела более употребительное наименование – Дворцовая слобода. В остальных же случаях речь идет не о собирательном названии целого городского района, а лишь об отдельных улицах, которые, приобретя собственное имя, переставали называться «коломнами». (Исследования и поиски более определенного ответа о происхождении названия Коломна продолжаются.)

Коломенские земли, между Мойкой и Екатерининским каналом (ныне – канал Грибоедова), при Петре Великом составляли предместье столичного города, топкое и болотистое. Историк В.Л. Михневич писал, что «.в дурную погоду не было по ним ни проходу, ни проезду. Тут же, около нынешней Вознесенской церкви, было кладбище. Что же касается пространства между Фонтанкой и Екатерининским каналом, то оно было совершенным тогда пустырем и глушью. Впрочем, по берегу Фонтанки находилось в лесу несколько дач царских сановников…».

До 1740 года северную часть Адмиралтейского острова, с одной стороны омываемую Невой, а с другой – рекой Мьей (Мойкой), заселяли адмиралтейские чины всех рангов. Территория между Мойкой и Фонтанкой в основном была лесистой и болотистой. Страшный пожар в 1737 году уничтожил здесь почти все постройки. Власти города спешно переселили жителей южнее, к Глухому протоку и Фонтанке, в район теперешних Старо-Калинкина и Ново-Калинкина мостов. Сюда переместились и некоторые государственные ведомства, такие, как строения пенькового и каторжных дворов с их многочисленными службами. Слобода в районе этих мест и территория Матисовой деревни составили основу Коломны. Протекавшую у Матисовой деревни речку Чухонку в 1737 году переименовали в Пряжку, так как неподалеку от нее располагались прядильные амбары.

В первой половине XVIII века местность, ограниченная Невой, Мойкой, Английским проспектом, Екатерининским каналом и Фонтанкой, получила наименование Малой Коломны, в отличие от Большой Коломны, расположенной несколько южнее и восточнее. Заселение Малой Коломны шло интенсивно. Здесь обосновались мастеровые адмиралтейского ведомства, отставные нижние чины, мелкие торговцы. Улицы долго оставались немощеными и застраивались вначале деревянными домами в один-два этажа, реже встречались каменные строения. Центром Малой Коломны стала площадь, ограниченная нынешними Упраздненным и Дровяным переулками, Псковской и Витебской улицами. В то время она являлась у жителей излюбленным местом для выпаса коз, которые и определили ее столь необычное неофициальное прозвище – «Козье болото». Долго еще, вплоть до 1849 года, площадь сохраняла это наименование, пока наконец официально не превратилась в Воскресенскую, по названию церкви – двухэтажного храма, напоминавшего творения архитектора К.А. Тона – создателя эклектического «русско-византийского» стиля.

Церковь во имя Воскресения Христова на Воскресенской площади сооружалась по распоряжению императора Николая I в связи с избавлением Петербурга от холеры и в честь рождения его младшего сына, великого князя Михаила.

Первоначально на отведенном для церкви месте поставили небольшую часовню для сбора пожертвований, строить ее начали 16 декабря 1845 года, а освятили 8 марта 1846 года. В конце следующего года состоялась закладка церкви по проекту академика Н.Е. Ефимова. Строителем ее избрали служившего в Главном управлении путей сообщения архитектора А.И. Шевцова, его помощником – архитектора В.Ф. Небольсина. 10 января 1848 года последовало высочайшее соизволение и благословение Синода на устройство временной церкви. В том же году при часовне устроили и освятили временный деревянный храм во имя Рождества Христова, разобранный в феврале 1861 года. В 1848–1850 годах строительство каменной церкви продолжалось, но лишь в 1857 году началась окончательная отделка интерьера храма, установка иконостасов, отливка колоколов, изготовление утвари и т. д. 28 февраля 1859 года церковь освятили. 4 октября того же года освятили боковой придел Тихвинской Божией Матери, а 8 ноября 1861 года – второй боковой придел, во имя святого архистратига Михаила.

Церковь во имя Воскресения Христова на Воскресенской площади.

Фото Н.Г. Матвеева. 1900-е гг.

Трехпрестольная церковь Воскресения Христова имела два этажа, три придела: главный, во имя Воскресения Христова, и названные боковые устроили в верхнем этаже. В нижнем располагались вертеп Рождества Христова по образцу Вифлеемского и еще два боковых придела. Интерьеры нижней церкви выполнили в 1870-е годы по проекту архитектора С.В. Садовникова.

Спустя восемь лет после освящения церкви в главном куполе открылась течь, вследствие чего началось экстренное исправление всего здания. Работы проводились в 1867–1869 годах под наблюдением архитектора К.Я. Маевского.

Все иконостасы и царские врата церкви мастерски вырезаны из соснового дерева. Иконы во всех иконостасах писаны маслом на холсте. Церковная утварь отличалась особым изяществом.

Близ храма обосновалась богадельня для бедных женщин. В феврале 1870 года при церкви образовалось Общество для вспоможения приходским бедным, в его ведение поступила и богадельня. При обществе открыли приюты для девочек и мальчиков. Обществу оказывала покровительство великая княгиня Ксения Александровна.

Храм Воскресения Христова безжалостно разрушили в 1932 году, а место, на котором он был сооружен, переименовали в 1952 году в площадь И.П. Кулибина, увековечив этим актом память русского изобретателя. Великий механик-самоучка приехал в столицу Российского государства в 1769 году по повелению самой Екатерины II – уж очень поразили царицу мастерство и талант Ивана Петровича.

Издавна Коломна, один из самых низменных уголков города, страдала от сильных наводнений. После дождей на ее улицах обычно подолгу стояли огромные лужи, и сюда, на мшистое «Козье болото», приезжали охотиться на уток и бекасов петербургские жители.

В царствование императрицы Елизаветы Петровны отец светлейшего князя М.И. Кутузова, Илларион Матвеевич Кутузов, представил государыне свой проект «О проведении канала для предотвращения жителей столицы от гибельных последствий наводнения». Проектом опытного военного инженера предусматривались работы по созданию сквозной водной артерии от Мойки до устья Фонтанки, комплекс инженерно-технических работ по капитальной расчистке, расширению, значительному углублению реки Кривуши на всем ее протяжении и превращению водоема в эффективное гидротехническое сооружение. Проектом тогда же предусматривались работы по выпрямлению русла реки и уничтожению ее больших излучин, а также по отделке тесаным гранитом берегов и набережных. Однако решение о проведении работ по сооружению нового канала приняли лишь после вступления на престол Екатерины II.

7 апреля 1764 года генерал-фельдцейхмейстер А.Н. Вильбоа преподнес новой императрице доклад «Об очищении Глухой речки на пользу и украшение столицы». Ознакомившись с документами, 17 мая того же года Екатерина II утвердила их, высказав при этом свои замечания и пожелания. В частности, она повелела: «Соединить канал при устье с Мойкою, вычистить, углубить, расширить и сделать удобным для проезда барок». При этом императрица указала на необходимость «дать каналу везде глубину от уровня не менее одной сажени, а ширину между набережными – восемь сажень, а где место дает – то шире, сохраняя только чтобы по обеим сторонам проезд свободным был».

Екатерина II категорически отвергла предложение строителей о спрямлении русла речки Кривуши и уничтожении ее больших излучин. На представленном докладе рукой императрицы было начертано: «Речку, названную Глухою, чистить по натуральному ее течению». Таким образом, по повелению Екатерины II естественные изгибы русла реки Кривуши остались неизменными, старинный водоем сохранил свою первоначальную форму и большие излучины.

Императрица Екатерина II.

Художник Д.Г. Левицкий. 1783 г.

Императрица утвердила также смету расходов на строительство нового городского канала. При этом предполагалось, что на очистку берегов Глухой речки, а также на строительство «всех мостов, крылец, съездов и перил» понадобится 368 906 рублей 49 копеек. Утверждая смету, императрица указала, что «для избежания лишних расходов предусмотреть, чтобы все подряды и закупки производились с должною бережливостью, строго по указам и регламентам канцелярии Главной артиллерии и фортификации, без посредства особых комиссионеров».

Именным указом императрица утвердила и штат чинов, необходимых «для производства работ, письменных дел, содержания казны и материалов». Надзор за работами возложили на инженер-полковника Назимова. Все необходимые строительные материалы доставлялись в пакгаузы канцелярии Главной артиллерии и фортификации. Общее наблюдение за производством всех работ на новом канале осуществляли генерал-фельдцейхмейстер А.Н. Вильбоа и князь Григорий Орлов. Их общее руководство строительством будущего Екатерининского канала императрица закрепила 24 марта 1765 года своим именным Высочайшим указом.

3 июня 1766 года Глухую речку (она же река Кривуша) Высочайшим повелением переименовали в Екатерининский канал, имевший общую протяженность 4 версты 318 саженей. Планами строительных работ Глухую речку разделили на пять рабочих участков, освоение которых в общей сложности заняло более 25 лет.

Строительство канала по его завершении (со всеми мостами, парапетами, спусками к воде) обошлось казне приблизительно в 1 165 950 рублей при стоимости каждой его сажени в среднем в 500 рублей.

Интересно отметить, что расходы на строительные работы по прорытию и обустройству Екатерининского канала поступали не только из казенного ведомства, но и за счет специальных налогов от населения.

Императорским указом от 17 июня 1769 года предписывалось: «В рассуждении, что оные каналы имеют быть для здешних городских жителей, на сделание оных собрать с здешних жителей, имеющих свои домы; почему о сборе как с купечества, так и с разночинцев распоряжение учинено быть имеет». Аналогичное распоряжение содержал и Высочайший указ от 25 июля 1785 года, повелевающий «построенные берега Невы, Фонтанки и Екатерининского канала отдать в ведомство Санкт-Петербургской управы благочиния с тем, чтоб оная предоставила содержание и починку впредь оных берегов с принадлежащими к ним протоками обывателям по дистанциям, каковые лежат противу каждого дома».

Столь продолжительный период работ по обустройству Екатерининского канала зависел прежде всего от его значительной протяженности и от затруднений, возникавших при его проходке. Строителям приходилось на некоторых участках засыпать многочисленные пустоты и забивать сваи «в местах широкого разлива воды». В иных же местах землекопы вынимали из русла бывшей речки Кривуши значительное количество грунта, достигая установленной глубины канала. На зыбких участках почвы, плывунах в границах предусмотренных проектом берегов перед выемкой земли приходилось укреплять болотистые места деревянными щитами, выкачивать воду и уже после этого приступать к земляным работам. При прорытии русла водоема рабочие сталкивались с целыми залежами крупных валунов, оставшихся в земле от ледниковых периодов. Строителям пришлось также вручную выкорчевывать огромные пни многолетних деревьев.

В период царствования императрицы Екатерины II бывшая извилистая, заросшая илом речка Кривуша была наконец расчищена, расширена, углублена и превращена в судоходный Екатерининский канал. Работами по его прокладке непосредственно руководили талантливые инженеры-строители И.М. Голенищев-Кутузов, Ф.В. Бауэр и И.Н. Борисов. Берега канала к 1790 году облицевали естественным тесаным камнем, установили красивые чугунные решетки ограждения, изготовленные специально для Екатерининского канала в виде отдельных секций и чугунных овальных балясин с широкими железными перилами, вставленными между двух массивных гранитных тумб довольно сложного профиля. Для некоторых заградительных секций предусмотрели металлические створки, предназначавшиеся для удобства разгрузки дров и стройматериалов с барж на набережную, а также для сброса в канал снега зимой. Вдоль всех стенок канала строители вмонтировали массивные причальные кольца. На свайном основании соорудили высокие стенки из тесаных гранитных блоков, лестничные каменные спуски и грузовые съезды к воде.

Позже, при последующем обустройстве гранитных набережных, против ворот домовых участков, ближе к среднему уровню воды, проделали квадратные отверстия, по которым канализационные воды стекали в канал. Подобное «техническое новшество» стало впоследствии причиной загрязнения водоема и его зловония в летнюю жару. К чести современных каналостроителей следует отметить, что они в середине ХХ века исправили ошибку своих предшественников. В настоящее время на протяжении всего русла канала сооружен изолированный коллектор – сборщик загрязненных стоков и канализационных вод.

Очевидцы открытия нового Екатерининского канала смогли воочию убедиться в правильности идеи его строительства. С его пуском огромную территорию Санкт-Петербурга, несмотря на ее низменное положение и значительную заболоченность, довольно быстро осушили и заселили. Район города, где проходит канал, стал меньше страдать от затопления в период сезонных наводнений. Канал превратился в удобную и сравнительно дешевую водную магистраль. По нему стали подвозить дрова и строительные материалы. Первое время, до его загрязнения, канал являлся прекрасным источником питьевой воды. Он также стал мощным пожарным водоемом города. В старые времена в каждой подворотне дома на набережной канала в обязательном порядке висели пожарные ведра, багры и лестницы на случай пожаров, происходивших в те далекие годы довольно часто.

Судьба Екатерининского канала неотделима от его окружения, исторических событий и судеб жителей Санкт-Петербурга. Над ним неоднократно сгущались грозные тучи. В 1869 году органы городского самоуправления разработали проект засыпки канала с устройством на его месте проспекта имени императора Александра II.

Хорошо сделали, что не засыпали. Сейчас ухоженный Екатерининский канал, со своей набережной, красивыми мостами, старыми домами и особняками, тесно обступившими его, являет собой трогательный мир сохранившегося нам в подарок старого города. Он хорош в любое время года, в любую погоду. Его былая красота, заброшенная в наш суматошный век из времени, ушедшего в Лету, прекрасна петербургской осенью, когда канал, подсвеченный утренними туманами, багрянцем листопада, медленно несет свои воды, и величественные старинные здания зеркально отражаются в нем. Он прекрасен и ранней зимой, с седой изморозью на ветвях старых деревьев на набережной, окутанный первыми хлопьями снега, когда под белым пушистым покровом, погасив огни, дремлют величественные особняки и громады доходных домов.

Долгое время Коломна оставалась заштатным городским районом и одновременно уникальным центром столичной культуры, местом, куда прятались от суетной жизни Северной столицы люди искусства и культуры. Здесь в XVIII–XIX веках также вели вялую, неторопливую жизнь люди среднего достатка и достоинства. Это о Коломне Н.В. Гоголь писал: «Тут все не похоже на другие части Петербурга. Тут не столица и не провинция; кажется, слышишь, пройдя коломенские улицы, как оставляют тебя всякие молодые желания и порывы. Сюда не заходит будущее, здесь все тишина и отставка: все, что осело от столичного движения. Сюда переезжают на жилье отставные чиновники… Квартиру можно сыскать здесь за 5 рублей в месяц, даже с кофием поутру…».

Трогательную атмосферу старой Коломны до сих пор сохраняют старинные двухэтажные особнячки с обязательным треугольным завершением фасада здания, ажурной балконной решеткой и четко прорисованными горизонтальными выступами стенных карнизов. Они и сегодня полны величия и достоинства в компании с современными безликими жилыми домами.

Многочисленные мосты и мостики, старинные фонари, затейливые кружева чугунных оград и решеток добавляют очарования этому заповедному месту города.

Площадь у Старо-Калинкина моста.

Литография Ф.-В. Перро. Около 1840 г.

А.С. Пушкин первым воспел Коломну. 11 июня 1817 года, окончив лицей, он поселился у родителей, снимавших квартиру в доме члена Адмиралтейств-коллегии, адмирала Алексея Федотовича Клокачева, на набережной реки Фонтанки в доме № 185, рядом с Калинкиным мостом. Неширокие улицы с низенькими деревянными домами, церковью, пожарной каланчой и вылинявшими под дождем и ветром полосатыми полицейскими будками придавали тогда Коломне вид городской окраины. Фонтанка, с облицованными гранитом берегами, окаймленная кружевами чугунных решеток, несла свои воды в Балтийское море. Двухэтажный на полуподвале дом вице-адмирала А.Ф. Клокачева, лишенный всяких украшений, кроме фигурных оконных наличников, сдавался чиновникам и обедневшим дворянам, к числу которых принадлежала семья поэта. В первом этаже снимали квартиру родители его однокашника – лицеиста Модиньки Корфа.

Старо-Калинкин мост. Фото 1989 г.

Квартира Пушкиных располагалась во втором этаже и состояла из семи больших комнат, три из которых (парадные) выходили десятью окнами на Фонтанку. Старо-Калин-кин мост с квадратными гранитными башнями и массивными чугунными цепями был достопримечательностью этого участка Фонтанки. Путники, въезжавшие в город по Петергофскому тракту, пересекали мост и далее, мимо верстового мраморного столба с солнечными часами и цифрой 26 (расстояние от Петергофа до Фонтанки), попадали на Калинкину площадь, разбитую в XVIII веке архитектором А.В. Квасовым.

Пушкин подолгу бродил по улицам Коломны, смешивался с толпой горожан и невольно запоминал ее неповторимый быт и нравы. Дом Клокачева относился к приходу Покровско-Коломенской церкви, расположенной на Покровской площади. Церковь, названную «Во имя Покрова Пресвятые Богородицы» освятили 30 сентября 1812 года.