Сказки полнолуния. Сборник новелл

– Постоянной прислуги у нас нет. Моя жена предпочитала затворничество и ей не нравилось, когда в доме чужие люди. Она прекрасно готовила и очень любила это делать. Два раза в неделю к нам приходила горничная, а если мне нужен был механик или садовник, я приглашал на какие-то работы людей из соседней деревни или через агентство Парсонса.

– Кто же занимается отоплением? Уголь или дрова… здесь немало хлопот для такого большого дома.

Он, казалось, смутился.

– Мы жили здесь только в теплое время года. Обычно в начале октября возвращались в Лондон. В холодные дни я сам топлю камин в спальне, гостиной и там, где это нужно. Дрова заготавливаются заранее и этим я тоже обязан агентству Парсонса.

Я в который раз убедился, что у каждого богача свои причуды. Норвиллу было вполне по карману нанять целую армию истопников вместо того, чтобы самому таскать дрова из сарая в дом, чтобы растопить там камин. Вероятно, они с женой так ценили уединение, что были готовы на такую жертву. Муж – истопник и носильщик, жена – кухарка. И это в семье, которая по словам Джона Морсби, каждый год продавала картины на десятки тысяч фунтов.

– Почему вы задержались до девятого октября?

– Моя жена любит тепло. Ей не хотелось возвращаться в сырой и дождливый Лондон и она уговорила меня побыть здесь лишние две недели. Тем более, что в прошлом году здесь стояла на удивление хорошая погода.

– Вы звонили в дверь, потому что у вас не было ключа?

– Разумеется, был, но в нашей семье существовал своего рода ритуал. Если кто-то отсутствовал, то при возвращении звонил в дверь и тот из нас, кто был дома, открывал и встречал.

– Сколько раз вы звонили?

– Не менее десяти.

– Вы терпеливый человек.

– Я просто подумал, что возможно, моя жена принимает ванну и потому не может открыть мне дверь достаточно быстро. Я так и не дождался ее прихода и отворил дверь своим ключом.

– Что было потом? Вы стали искать ее?

– Да, я сразу же заподозрил неладное, когда увидел, что в ванной никого нет. Это можно заметить еще из холла. Если в ванной комнате горит свет, то от места перед зеркалом в холле, под дверью видно полоску света. На всякий случай я сходил туда и проверил. Там никого не было и я стал искать дальше. В нашей гостиной я и обнаружил свою жену. Она сидела на диване, откинувшись на спину. В ее руке был бокал.

– Она умерла от отравления?

– Да, как показали результаты вскрытия. Кто-то подмешал цианистый калий в ее бокал с вином.

– Вы уверены, что это было не самоубийство?

Мистер Норвилл даже привстал. Его брови выгнулись дугой. Будь перед ним полицейский, задавший подобный вопрос, он, вероятно, зарычал бы на него. Здесь реакция была иной. Я увидел целую череду эмоций на его лице. Гнев, потом внутреннюю борьбу, следом некое отрезвление и в самом конце пантомимы усталость и безразличие. Я не был полицейским грубияном, задавшим такой оскорбительный вопрос. Я был частным детективом, который должен был расследовать это дело по приглашению самого мистера Норвилла. Он вовремя это вспомнил и потому не сорвался на меня в гневном припадке.

Мистер Норвилл снова присел и, подумав, ответил:

– Нет. Категорически нет. Она была неспособна на самоубийство и никогда не поступила бы так со мной. Кроме этого, она бы обязательно оставила мне записку. Нет, этого просто не могло быть. У нее не было причин так делать.

– Может быть, вы просто не знали о них?

– Нет, ее ничто не тяготило в то время.

– Возможно ли допустить, что кто-то довел ее до самоубийства?

– Я не могу себе представить такого. И даже если вдруг это окажется правдой, я хочу, чтобы вы нашли его и я смог бы привлечь этого типа к ответу. Может быть, своими способами. Сам я не верю в эту теорию.

Он, наконец, предложил мне выпить. Стакан чистого джина пришелся мне очень кстати и к тому же это говорило о том, что Норвилл уже отошел от своей вспышки гнева.

– Прежде чем подробно расспросить вас о вашей жене, ее прошлом и всех ее знакомствах, а также родственниках, я хотел бы узнать у вас кое-что, мистер Норвилл.

– Что именно?

– Есть ли у вас какие-нибудь собственные подозрения по поводу убийства вашей жены?

Это был весьма ловкий ход и я часто применял его. По крайней мере, в двух случаях из десяти, когда я расследовал какое-либо дело, мой наниматель помогал мне своими соображениями лучше, чем все остальные факты вместе взятые.

– Подозрения? О нет, никаких подозрений нет. Разве что…

– Что же?

– После смерти моей жены я на некоторое время перестал писать картины. Меня мучили кошмары, какие-то видения. Потом я отошел от этого ужаса и создал несколько полотен в совсем несвойственной мне манере. Сейчас я и сам удивляюсь, как такие сюжеты могли прийти мне в голову. И только этот портрет моей жены я выполнил в полном соответствии со своим стилем. Он почти готов, и вы уже видели его. Портрет удался.

Я так сильно сжал свой пустой стакан, что он едва не лопнул. Я услышал именно то, что хотел. Сила моей таланта сыщика держалась на потрясающей интуиции. И сейчас я уже знал, что найду того, кто убил миссис Норвилл. И поможет мне в этом именно ее муж и его картины.

***

Формальный договор на услуги частного детектива составленный на имя Джона Морсби со свежей подписью мистера Норвилла уже лежал у меня в кармане, вместе с сотней фунтов аванса. Это милое сочетание чужих обязательств и моих денег поистине грело мне душу. Я выпил еще один стакан джина и методично заносил в свой блокнот полученные сведения.

Аделина Норвилл, тридцати шести лет, англичанка из Хемпстеда, замужем двенадцать лет, первый брак, детей нет, есть неблизкие родственники в Бристоле и Норидже. Познакомились на выставке в Лондоне, где Джулиан Норвилл показывал свои работы.

Кое-что, о чем мистер Норвилл рассказал мне из хода полицейского расследования, я тоже занес в свои записи. Полиция не слишком преуспела, хотя мистер Норвилл был человеком известным и влиятельным. Было установлено, что в гостиной побывало некое лицо, оставившее нечеткий отпечаток ботинка. На бокале с ядовитым напитком не было других следов, кроме как отпечатков миссис Норвилл.

И последнее, что сказал мне мистер Норвилл от самого себя. Когда он вошел в гостиную, его нюх уловил едва различимый запах какого-то необычного табака, возможно даже смеси нескольких сортов.

– А теперь покажите мне ваши картины, которые вы написали после смерти вашей жены.

Он очень удивился.

– Неужели это имеет значение?

– Не удивлюсь, если самое главное.

– Почему вы так думаете?

– Метод, который я практикую, основан на интуиции, моем сверхъестественном чутье. Это мой фирменный почерк. Там, где другой будет копаться и собирать факты несколько недель, я раскрою все в считанные часы.

– Это правда?

– В вашем случае, так будет почти наверняка. После того, как я посмотрю ваши картины, я скажу точнее.

Норвилл был просто потрясен. Похоже, что мой друг Джон Морсби не слишком подробно рассказал ему о моих способностях. Меня это всегда раздражало в Джоне. Я уже упоминал о заказах на слежку за чужими женами. С подобными просьбами обращаться ко мне мог только не вполне нормальный клиент. Отчасти это можно было объяснить и тем, что меня в этих краях знали совсем мало. Я редко где задерживаюсь надолго и переехал на побережье всего три месяца назад.

– Пойдемте со мной, я покажу вам те картины.

Мы перешли в другое крыло дома на этом же этаже. Там было нечто вроде галереи. Норвилл включил электрическое освещение. Я увидел два ряда картин на каждой из стен. В основном были пейзажи. Кое-что было сделано с натуры, а некоторые картины художник сотворил исключительно благодаря своему воображению. Я сделал такой вывод, уже зная, что Норвилл не любил путешествовать, а значит, просто не мог видеть те южные страны, которые сам изобразил.