История мировой цивилизации

Геология ничего не говорит нам о предках этих рыб. По-видимому, нельзя установить связь между ними и какими-либо предшествовавшими видами. Зоологи высказывают весьма интересные взгляды по вопросу о происхождении их, но взгляды эти вытекают из опытов над развитием икры при обычных жизненных условиях, а также из других источников. По-видимому, прародителями первых позвоночных были мягкотелые, и возможно, что это были весьма малые плавающие существа, первые начавшие развивать твердые части во рту и около неба, например, зубы. Зубы ската покрывают небо и весь рот его и переходят на губу в виде зубообразных тупых чешуек, покрывающих большую часть его тела. По мере развития таких чешуек, – факт, отмеченный в геологической летописи, – рыбы переходят из сокровенного мрака прошлого на белый свет в виде первых позвоночных, занесенных на страницы земного архива.

Глава V. Век каменноугольных отложений

В «Век Рыб» почва, по-видимому, была совершенно безжизненна. Расщелины и уступы бесплодных скал подставляли поверхность свою дождю и Солнцу. Настоящей почвы еще не было, ибо не было еще земляных червей, способствующих развитию почвы; не было еще растений, которые могли бы превратить мелкий щебень выветривающихся скал в разрыхленную землю; не было и следов мхов и лишайников. Вся жизнь кишела только в море.

В мире бесплодных скал происходили большие климатические изменения. Последствия этих климатических изменений были весьма сложны и ждут еще достойной оценки. Изменение формы земной орбиты и постепенное склонение полюсов вращения видоизменяет очертание материков. Очевидно, что колебания в силе солнечной теплоты то повергают значительные пространства земной поверхности в состояние длинных периодов холода и льда, то вновь, в течение миллионов лет, ниспосылают тепло и награждают нашу планету ровным климатом. Очевидно также, что в истории мира были фазисы усиленной подземной деятельности, когда накопившиеся в течение нескольких миллионов лет наслоения земной коры прорывались рядом вулканических извержений и изменяли горные и материковые очертания земного шара, углубляя дно морей, возвышая вершины гор и усиливая климатические крайности. За процессами этими следовали долгие века сравнительного спокойствия, в течение коих мороз, дожди и реки разрушали и смывали горные вершины и сносили в море большие количества ила, заполнявшего его дно, повышавшего его уровень и заставлявшего морскую воду разливаться все шире и мельче по земным пространствам. В истории мира был век «вершин и глубин»; были и века «ровные и неглубокие». Читатель должен расстаться с заблуждением, утверждающим, что земная поверхность образовывалась постепенно, охлаждаясь с момента затвердения земной коры. По достижении значительного охлаждения земная поверхность перестала зависеть от температуры земного центра.

Даже в Азойский период встречаются следы обильных льдов и снегов, свойственных «Ледниковому Веку».

Лишь к концу «Века Рыб», в период обилия мелководных морей и заливов, жизнь, действительно, выходит из воды и начинает распространяться по суше. Несомненно, что первичные формы появившихся видов уже начали свое развитие, в единичных случаях и при темных для нас условиях, за много десятков миллионов лет до этого времени. Но лишь теперь наступил благоприятный час для них.

Несомненно, что в своем нашествии на твердую Землю растения предшествовали животным, но, вероятно также, что животные весьма скоро последовали за растениями. Первая задача, которую пришлось разрешить растению, когда оно покинуло волнующиеся воды, было нахождение твердой опоры, основываясь на которой оно могло бы подставлять свои ветви лучам Солнца. Второй задачей было приспособление к впитыванию его тканями влаги и добывание ее из болотистой почвы, в виду того, что вода не находилась уже так близко. Обе задачи были разрешены образованием древесной ткани, каковая служила как поддержкой, так и проводником влаги к листве. Летопись Скал неожиданно обогащается великим разнообразием древесных болотистых растений, из которых многие достигали значительной высоты: большими древесными мхами, деревьями-папоротниками, гигантскими лишайниками и т. д. В связи с этим, с течением веков, из воды выползали весьма разнообразные формы животных. Явились стоножки и тысяченожки, явились первые примитивные насекомые, явились существа, родственные королевским крабам и морским скорпионам, из которых выработались первичные пауки и земные скорпионы, а затем появились и позвоночные животные.

Некоторые виды первичных насекомых достигали значительной величины. Так, появились драконовидные мухи с крыльями размером до 20 вершков.

Все эти новые виды и роды животных, тем или иным образом, приспособились к вдыханию окружающего воздуха. До того времени все животные дышали воздухом, растворенным в воде, что они, собственно говоря, делают и по сие время. Разница была лишь в том, что представители животного царства, тем или иным путем, сами обрели способность вырабатывать потребную им влагу.

В наше время человек с совершенно сухими легкими немедленно задохся бы. Для того, чтобы частицы воздуха могли входить в кровь через поверхность человеческого легкого, поверхность эта должна быть увлажнена. Приспособление к дыханию воздухом во всех случаях заключается либо в развитии покрова прежних жабр для предотвращения испарения, либо в развитии дыхательной трубки или иных дыхательных органов, находящихся глубоко в самом теле и увлажняемых водянистою секрецией. Те жабры, которыми дышала первичная рыба из породы позвоночных были не приспособлены для дыхания на суше; при указанном нами превращении, совершившемся в животном царстве, плавательный пузырь рыбы становится новым глубоко-сидящим дыхательным органом – легкими. Животные, называемые амфибиями – знакомые нам лягушки и ящерицы – начинают жизнь, дыша через жабры. Впоследствии легкое их, развивающееся, подобно плавательному пузырю многих рыб, в виде мешкообразного нароста в горле, принимает на себя дыхательные функции. Животные выходят на сушу. Жабры же сходят на нет, и щели, из которых они вырастают, исчезают (за исключением отростка жаберной щели, становящегося проходом уха и барабанной перепонки). С этого момента животное может жить только на воздухе, но для метания икры и воспроизведения себе подобных должно возвращаться, по крайней мере, к берегу воды.

Все дышащие воздухом породы позвоночных, относящиеся к данному веку болот и растений, принадлежат к классу амфибий. Почти все формы этих животных были сродни знакомым нам ящерицам. Некоторые же из них достигали значительной величины. Правда, они были сухопутными животными, но тем не менее могли жить лишь в сырых и болотистых местах или около таковых. Все значительные деревья того периода по привычкам своим также походили на амфибий. Ни одно из них не производило таких семян и плодов, которые при падении на почву могли бы прорасти при помощи влаги, доставляемой только дождем и росой. По-видимому, деревьям этим приходилось стряхивать свои споры в воду для того, чтобы размножаться.

Любопытнейшей частью интереснейшей из наук – сравнительной анатомии – является определение совокупности удивительных приспособлений живых существ к необходимости жизни на воздухе. Все живые существа – как растения, так и животные – первоначально были водяными существами. Все высшие позвоночные животные – от рыб до человека включительно – проходят через стадию постепенного развития или в яйце или в утробе, в течение которой они имеют жаберные щели, каковые атрофируются до появления их на свет. Голый, омываемый водою рыбий глаз – у высших форм предохраняется от засыхания веками и железами, выделяющими влагу. Слабость звуковых волн воздуха приводит к необходимости создания барабанной перепонки. Почти во всяком органе тела заметны подобные изменения и приспособления, видна та же подготовка к принятию атмосферных условий.

Этот каменноугольный период, век амфибий, был веком жизни в болотах, заливах и на низких берегах, прилегающих к водам. Это и был предел, до которого простиралась уже жизнь. Горы и плоскогорья по прежнему оставались бесплодными и безжизненными. Жизнь научилась дышать воздухом, но корни ее по-прежнему находились в родной водяной среде и по-прежнему должны были возвращаться к воде для воспроизведения своего рода.

Глава VI. Век пресмыкающихся

За богатой жизнью Каменноугольного периода последовал длинный ряд сухих и суровых эпох. Об этом можно судить по отложившимся толстым пластам в скалах, песчаниках и т. д., в которых, впрочем, ископаемые встречаются сравнительно редко. Температура мира резко колебалась, и временами наступали длинные промежутки ледяного холода. На обширных пространствах иссякла всякая болотная растительность; они покрылись новыми отложениями, и это положило начало тому процессу прессовки и окаменения, который дал современному миру большинство его угольных залежей.

Но именно в такие переходные эпохи жизнь подвергается наиболее быстрым изменениям и из трудностей извлекает она самые ценные уроки. При возвращении к теплу и влаге мы находим ряд новых форм растений и живых существ. В Летописи Скал видны остатки позвоночных животных, несущих яйца, из которых вылупливались не головастики, живущие первое время в воде, но особи, настолько близкие к вполне развившимся формам, что они могли жить на воздухе с первой же минуты самостоятельного существования. Жабры исчезли совершенно, и жаберные щели сохранялись только в зародышевой стадии развития особи.

Эти новые существа, не проходящие стадии головастика, образуют породу пресмыкающихся. Одновременно с их появлением началось и развитие деревьев, размножающихся при посредстве семян, без помощи болот и озер. Появляются пальмовые, цикадовые и многие формы тропических хвойных, хотя цветковых растений и трав еще не было. Особенно велико было количество папоротников; увеличилось также разнообразие и число видов насекомых. Появились жуки, хотя бабочки и пчелы принадлежали еще к породам будущего. Но основные формы новой, действительно земной, фауны и флоры уже зародились в этот долгий и суровый период. Новая континентальная жизнь ждала только более благоприятных условий, чтобы развиваться и победить.

Век за веком, с перерывами и колебаниями, устанавливались эти, более мягкие условия существования. Неисчислимые изменения земной коры, изменение земной орбиты, увеличение и уменьшение угла склонения орбиты и полюсов, – все это, вместе взятое, содействовало широкому распространению тепла. В настоящее время предполагают, что период этот длился более 200 миллионов лет. Он называется Мезозойским периодом, или иначе «Веком Пресмыкающихся», из-за громадного преобладания и разнообразия этой формы жизни, в отличие от более продолжительных Палеозойского и Азойского периодов (в сумме дающих около 1400 миллионов лет), предшествовавших ему, и от Кайнозойского периода, или периода «Новой Жизни», следующего за ним и продолжающегося до нашего времени; Мезозойский период завершился около 80 миллионов лет назад.

В современном нам мире пресмыкающиеся сравнительно редки и местопребывание их весьма ограничено. Правда, они более разнообразны, чем немногие выжившие члены семейства амфибий, которые в Каменноугольный период преобладали на Земле. Существуют и теперь змеи, морские и речные черепахи (Chelonia), аллигаторы, крокодилы и ящерицы. Все они, без исключения, существа, требующие тепла круглый год. Они не выносят холода, и весьма вероятно, что это относится в не меньшей степени и к пресмыкающимся Мезозойского периода. То была тепличная фауна, существовавшая среди тепличной флоры. Она не выдерживала мороза. Но, по крайней мере, мир получил настоящую земную фауну и флору вместо болотной, илистой фауны и флоры предыдущего периода, – периода зарождения жизни на Земле.

Все виды пресмыкающихся, известные теперь, были представлены тогда более полно: огромные черепахи, огромные крокодилы и многие ящерицы и змеи; но кроме них было много видов поразительных существ, теперь совершенно исчезнувших с лица земли. Существовало большое разнообразие существ, называемых динозаврами. Растительность начала распространяться по всем низинам в виде тростников, хвощей и т. д. Питаясь за счет этого изобилия растительности, появилось множество травоядных пресмыкающихся, увеличивающихся в своем объеме по мере того, как Мезозойский период подходил к своему расцвету. Некоторые из этих животных своими размерами превосходили все сухопутные живые существа, когда-либо существовавшие. Объемом они были не меньше наших китов; например, Diplodocus Carnegii имел 84 фута от головы до хвоста. Гигантозавр был еще больше; длиной он доходил до 100 футов. За счет этих чудовищ питалось множество плотоядных динозавров соответственного размера. Один из них, тираннозавр, изображается и описывается во многих книгах, как самая необычайная разновидность пресмыкающегося чудовища.

В то время, как эти громадные существа паслись и преследовали друг друга среди лиственных и вечно зеленых Мезозойских чащ, другое, теперь исчезнувшее племя пресмыкающихся, развитием передних ног напоминающих летучих мышей, преследовало друг друга и насекомых, вначале только подпрыгивая и взлетая на воздух, впоследствии научившись летать среди листвы и ветвей лесных деревьев. Это были птеродактили, первые летающие позвоночные существа, и их появление отмечает новое достижение развивающихся способностей позвоночных животных.

Кроме того, некоторые пресмыкающиеся начинают возвращаться в моря. Три группы крупных плавающих существ снова вторгаются в те воды, которые некогда были заселены их предками: мезозавры, плезиозавры и ихтиозавры. Некоторые из них но размеру также приближались к современным китам. Ихтиозавры были, по-видимому, исключительно водными животными, но плезиозавры не имеют теперь ничего себе подобного. Большое толстое тело с лопастями, приспособленными к плаванию или ползанию по болотам или дну мелких вод. Сравнительно маленькая голова заканчивала длиннейшую змееобразную шею, значительно более длинную, чем шея лебедя. Плезиозавры либо плавали, находя себе пищу под водой, питаясь подобно лебедям, либо прятались в воде, хватая проносящихся рыб и животных.

Такова была преобладающая земная жизнь в Мезозойский период. По нашему человеческому суждению, это был прогресс по сравнению со всем предшествующим. Он породил сухопутных животных более значительных размеров. Область, в которой они были в состоянии жить, значительно расширилась; они стали сильнее и деятельнее, более «жизненны», как теперь принято говорить, чем все, что мир знал до того. В жизни морей такого прогресса не произошло. Там мы замечаем лишь значительное размножение новых видов жизни. Огромное разнообразие головоногих, аммонитов, покрытых створчатыми и большею частью спиральными раковинами, появилось в мелких водах. Предки их существовали в Палеозойский период, но теперь наступил момент их расцвета. В наше время от них не осталось никакого потомства. Самый близкий их родственник – это жемчужный наутилус, живущий в тропических морях. Новый, более быстро размножающийся тип рыб, с чешуей, более легкой и совершенной, чем бронеподобные, зубообразные покровы существующие до тех пор, сделался и остался самым распространенным в морях и реках.

Глава VII. Первые птицы и млекопитающие

В нескольких параграфах мы очертили картину этого первого расцвета жизни в Мезозойский период, богатый растительностью и кишащий жизнью. Но в то время, как динозавры властвовали на горячих и болотистых низинах, и птеродактили наполняли леса шелестом своих крыльев, а, может быть, и криками и карканьем, преследуя жужжащих насекомых среди кустов и деревьев, пока еще лишенных всякого цвета, другие существа, менее заметные и менее многочисленные, приобретали, на окраинах этой разнообразной жизни, известные способности и получали известные уроки выносливости, которые должны были сослужить их племени огромную службу в будущем, когда, наконец, стала тускнеть радостная щедрость Солнца и Земли.

Группы известных семейств и видов подпрыгивающих пресмыкающихся, небольших животных, принадлежащих к типу динозавров, были, по-видимому, вынуждены соревнованием и преследованием своих врагов выбирать между вымиранием или приспособлением к более холодным климатическим условиям на высотах и на побережьях морей.

У этих вытесненных пород развился новый вид чешуи: отдельные чешуйки вытянулись и постепенно начали разделяться, приобретая пока еще только грубую начальную форму пера. Эти перьеподобные чешуйки лежали друг на друге и образовали задерживающий тепло покров, более действенный, нежели все покровы пресмыкающихся, существовавших до того времени. Таким образом, сделалось возможным заселение более холодных областей, которые иначе остались бы необитаемыми. Может быть, одновременно с этими переменами у животных возникла большая заботливость о своих яйцах. Большинство пресмыкающихся, по-видимому, совершенно не заботится о своих яйцах, которые согреваются солнечным теплом. Но некоторые разновидности этой новой отрасли жизни начали приобретать привычку охранять свои яйца и согревать их теплотой своего тела.

Наряду с этими приспособлениями к холоду, происходили другие внутренние изменения, которые делали эти существа – первобытных птиц – теплопокровными и независимыми от согревания солнечными лучами. Первые птицы были, по всей вероятности, морскими, питающимися рыбой, и их передние члены были не крыльями, а плавниками, довольно похожими на те, которые мы и теперь видим у пингвина. Киви – новозеландская птица, принадлежащая к первобытному типу, обладает перьями весьма упрощенной конструкции и не только не обладает способностью летать, но, по-видимому, и не происходит от летавших предков. В истории развития птиц мы видим появление перьев до появления крыльев. Но раз перья появились, то способность с легкостью распускать перья неизбежно должна была привести к созданию крыла. Нам известна одна окаменелость птицы, у которой зубы, найденные в челюсти, и длинный хвост указывают на ее принадлежность к типу пресмыкающихся, но у которой было и настоящее птичье крыло и которая, во всяком случае, была бы способна летать и оспаривать свое право на существование среди птеродактилей Мезозойского периода. Если бы человек имел возможность вернуться в типичную Мезозойскую страну, он бродил бы там долгие дни, не видя и не слыша ничего, напоминающего птицу, хотя и видел бы большое количество птеродактилей и насекомых.

И еще одного он не увидел бы там, а именно: не увидел бы и следа млекопитающих. Вероятно, первые млекопитающие существовали за миллионы лет до появления того, что можно было бы назвать птицей, но они были слишком малы и незаметны, чтобы привлечь к себе внимание.

Первые млекопитающие, как и первые птицы, были теми существами, которые оказались вынуждены борьбой за существование и преследованием перейти к более суровым условиям жизни и приспособиться к холоду. У них также чешуя стала перистой и развилась в покров, задерживающий тепло. И они также подвергались изменениям, таким же по существу, хотя и иным в подробностях, чтобы стать теплокровными и независимыми от солнечных лучей. Вместо перьев у них развились волосы, и вместо того, чтобы охранять и согревать яйца, они держали их в теплоте и безопасности своего собственного тела почти до полного развития. Большинство из них стало производить на свет живых детенышей. Даже после их рождения они стремились охранять и питать их. В настоящее время большинство, хотя и не все млекопитающие, обладают сосками, с помощью которых они вскармливают детенышей. Существует еще две разновидности млекопитающих, которые несут яйца и не имеют сосков, хотя и вскармливают детенышей питательными выделениями своей кожи; это так называемые «platypus», с утинообразным клювом, а также ехидна. Ехидна тоже несет яйца с кожистой оболочкой, сохраняя их в особой сумке под животом, и, таким образом, вынашивает их в тепле и безопасности до минуты вылупления.

Если случайный посетитель страны Мезозойского периода мог бы провести целые дни и недели в тщетных поисках птицы, то не более успешны были бы и его поиски следов млекопитающих, если бы он не знал точно, куда направиться и где искать их.

И птицы, и млекопитающие показались бы ему странными, незначительными и второстепенными существами в Мезозойский период.

Предполагают, что век пресмыкающихся продолжался 80 миллионов лет. Если бы какой-нибудь человекоподобный ум следил за миром в продолжение этого необъятного промежутка времени, какими надежными и вечными должны были бы показаться ему и солнечный свет, и изобилие всего окружающего; каким обеспеченным – благоденствие динозавров и множества летающих ящериц. Но вот таинственный ритм и накопляющаяся энергия вселенной обратились против этой quasi-вечности. Изобилующий источник жизни начал истощаться. Шли века за веками, проходили мириады за мириадами лет и – с задержками и возвращениями вспять – наступил поворот в сторону ухудшения условий существования; наступили колоссальные перемены в уровне земных плоскостей, передел морей и возвышенностей. В Летописи Скал мы находим факт, очень показательный для постепенного и постоянного изменения условий, а именно: сильнейшие изменения живых форм и появление новых странных пород. Под все сгущающейся угрозой вымирания, более старые роды и виды развивают до крайних пределов свою способность приспособления к условиям. Аммониты, например, во время последнего фазиса Мезозойского периода, представляют картину самых разнообразных и фантастических форм. В установившихся условиях новые породы не находят себе поддержки; они не развиваются, они подавляются. Наиболее приспособленные заняли уже все места. При перемене условий всего более страдает обыкновенный, установившийся тип, тогда как новые формы выживают и укрепляются…

В Летописи Скал наступает перерыв, который длится несколько миллионов лет. Даже самые общие черты истории развития жизни скрыты от нас туманом неизвестности. Когда этот туман вновь рассеивается, то век пресмыкающихся уже закончен: динозавры, плезиозавры и ихтиозавры, птеродактили, бесконечные виды и роды аммонитов совершенно исчезли. Все бесчисленные разновидности их погибли, не оставив потомства. Холод убил их. Все разнообразие их оказалось под конец недостаточным; им не удалось найти для себя условий, при которых они могли бы выжить. Мир должен был пройти через полосу таких крайностей, которые превысили их выносливость, и произошло медленное и полное истребление Мезозойской жизни. Нам представляется новая картина, мы видим новую закаленную флору и фауну, завладевшую Землей.

Новая эпоха жизни начинается среди мрачной и оскудевшей картины. Цикады и тропические хвои уступают место деревьям, меняющим листву для того, чтобы избегнуть гибели от зимних снегов; появляются цветочные растения и кусты, а на место изобилия пресмыкающихся – все увеличивающееся разнообразие птиц и млекопитающих вступает в свои права.

Глава VIII. Век млекопитающих

Начало следующего великого периода жизни Земли – Кайнозойского – было эпохой подъемов почвы и крайней вулканической деятельности. Тогда воздвигались грозди Альп и Гималаев, хребты Скалистых гор и Анд; тогда же появились еще грубые очертания современных океанов и материков. Географическая карта мира, впервые, начала смутно походить на карту наших дней. Теперь считают, что с начала Кайнозойского периода до настоящего времени прошло около 80 000 000 лет.

В начале Кайнозойского периода климат Земли был суров. Постепенно он становился все теплее, и, наконец, новая эпоха изобилия была достигнута; затем условия стали опять ухудшаться, и Земля снова вошла в состояние крайнего холода, – в ледниковый период, из которого она в настоящее время медленно выходит.

Мы еще недостаточно знаем причины климатических перемен, чтобы предсказать возможные, предстоящие нам изменения климатических колебаний. Быть может, мы приближаемся к возрастающему солнечному теплу или обращаемся вспять, к новому Ледниковому периоду; вулканическая деятельность и колебания горных масс, быть может, увеличиваются или уменьшаются; мы этого не знаем; наука наша слишком несовершенна.

С начала этого периода появляются травы; появляются и первые в мире пастбища; а с полным развитием раньше незаметного типа млекопитающих, нарождаются многие интересные травоядные и живущие за их счет плотоядные животные.

Сначала эти первые млекопитающие как будто бы мало отличались от тех травоядных и плотоядных пресмыкающихся, которые за много веков до их появления благоденствовали на Земле, а затем исчезли с ее лица. Поверхностному наблюдателю может показаться, что в этом втором, начинающемся долгом веке тепла и изобилия природа лишь повторяет первый век, с травоядными и плотоядными млекопитающими вместо прежних плотоядных и травоядных динозавров; птицами – вместо птеродактилей и т. д. Но сравнение это было бы очень поверхностно. Разнообразие вселенной бесконечно и неизменно: она прогрессирует вечно; история никогда не повторяется, и никакие сравнения не бывают вполне точны. Различия между жизнью Мезозойского и Кайнозойского периодов идут несравненно глубже, чем их сходства.

Самое основное различие лежит в умственной жизни этих двух периодов. Происходит оно, главным образом, из-за того, что отношения между родителями и их детенышами не прерываются; это отличает жизнь млекопитающих и, в меньшей степени, жизнь птиц, от жизни пресмыкающихся. За очень редкими исключениями, пресмыкающиеся предоставляют своим яйцам выводиться самостоятельно. Вновь появляющееся пресмыкающееся не имеет понятия о родителях; та умственная жизнь, которой оно обладает, всецело ограничена его собственным опытом. Оно может допускать существование себе подобных, но оно не имеет с ними никакого общения; еще им не подражает, ничему от них не научается, и не способно к совместным с ними действиям. Жизнь его есть жизнь изолированной единицы. Но, вместе с вскармливанием и заботой о детях, т. е. отличительной чертой новых млекопитающих и птичьих пород, возникла возможность учиться посредством подражания; возможность общения и самозащиты путем предупреждающих криков и других совместных действий; возможность взаимной опеки и воспитания. На Земле возникла форма жизни, способная к «восприятию учения».

Размер мозга у самых ранних видов млекопитающих Кайнозойского периода не много превосходит размер мозга более деятельных из плотоядных динозавров; но, продолжая изучать оставшиеся следы и приближаясь к современной эпохе, мы замечаем у всех видов млекопитающих постоянное и равномерное развитие умственных способностей. Например, в сравнительно ранний период, появляются животные, подобные носорогу. Существовало животное – титанотерий, жившее в самом начале Кайнозойского периода. По-видимому, в своих привычках и потребностях оно было весьма похоже на современного носорога, но умственные способности его были не более одной десятой части способностей ныне существующих потомков его.

Вероятно, первые млекопитающие, вскормив своих детенышей, покидали их; но, после того, как возникла способность взаимного понимания, выяснились все преимущества поддержания связи, – вскоре мы замечаем, что многие виды млекопитающих переходят к началам настоящей общественной жизни и держатся вместе, стаями и стадами, следя друг за другом, подражая друг другу, предупреждая об опасности криками и движениями. Ничего подобного до сих пор мир не видел среди позвоночных животных. Конечно, пресмыкающиеся и рыбы часто также жили стаями. Яйца их клались в большом количестве зараз, а одинаковые внешние условия заставляли их держаться вместе. Но совместное пребывание стадных млекопитающих происходит не только вследствие совокупности внешних причин, а поддерживается внутренним инстинктом. Они не только схожи между собой и потому находятся на одном и том же месте в одно и то же время; они чувствуют привязанность друг к другу, и поэтому держатся вместе.

Нашему уму невозможно постигнуть границу между миром пресмыкающихся и миром человеческого разума. Мы не можем вообразить в самих себе быструю, несложную стремительность инстинктивных побуждений пресмыкающихся, его потребностей, его страха и ненависти. Мы не можем понять их во всей их простоте, потому что все наши побуждения сложны; наши побуждения руководятся не простыми потребностями, а являются результатом взвешивания и выводов. Но и у млекопитающих и у птиц есть сдерживающие факторы, забота о других особях, чувство общественности, т. е. самообладания, как и у нас, хотя в более примитивной форме. Следовательно, почти со всеми из них мы можем устанавливать отношения. Страдая, они испускают крики и производят движения, возбуждающие наше сочувствие. Мы можем воспитывать из них понятливых любимцев, платящих нам взаимностью. Они могут быть приучены к сдержанности в своих отношениях с нами, могут быть воспитаны и приручены.

Необыкновенный рост мозга в Кайнозойский период отмечает начало новых отношений и взаимной зависимости отдельных животных. Он является как бы прообразом развития человеческих обществ, о которых нам придется скоро говорить.

По мере развития Кайнозойского периода сходство его флоры и фауны с растениями и животными наших дней все увеличивается. Большие, неуклюжие унитатерии и титанотерии, большие и неуклюжие чудовища, непохожие ни на что существующее, исчезают. С другой стороны ряд новых форм медленно и постепенно ведет от уродливых и неуклюжих предков к жирафам, верблюдам, лошадям, слонам, оленям, собакам, львам и тиграм современного мира. Особенно легко проследить в геологической летописи эволюцию лошади. Имеется довольно полный ряд форм, начиная с маленького, похожего на тапира животного в начале Кайнозойского периода. Также удалось проследить и составить себе довольно точное понятие о стадиях развития верблюда и ламы.

Глава IX. Мартышки, обезьяны и получеловек

Естествоиспытатели подразделяют класс млекопитающих на ряд видов. Во главе их стоит ряд «приматов», в которые входят: лемуры, мартышки, обезьяны и человек. Эту классификацию основывали вначале на анатомических сходствах, не принимая во внимание умственных способностей.

По геологической летописи в истории приматов чрезвычайно трудно разобраться. Большей частью эти животные, подобно мартышкам и лемурам, жили в лесах, или, подобно павианам, в голых скалистых местностях. Редко случалось, чтобы они тонули и покрывались осадками; большинство из них не имело многочисленных разновидностей; поэтому следы их реже встречаются среди окаменелостей, чем следы предков лошади, верблюда и т. д. Мы знаем, что в самом начале Кайнозойского периода, т. e. около 4 000 000 лет назад появились первобытные мартышки и лемурообразные существа, более бедно наделенные мозговыми способностями и не такие разнообразные, как их позднейшие потомки.