Спящий просыпается

Помещение напоминало вестибюль. В середине стояла группа людей, а в противоположном конце находился величественный дверной проем, занавешенный тяжелыми портьерами; между ними проглядывал лестничный марш, ведущий вниз, в какой-то обширный зал. По обе стороны от входа неподвижно стояли белые стражники в красных мундирах и негры в черно-желтой форме.

Проходя через галерею, он уловил внизу шепот: «Спящий», люди поворачивались к нему и тихо переговаривались. Через коридорчик, проходивший внутри стены вестибюля, они попали на галерею с металлическими перилами, огибавшую с одной стороны огромный зал, который только что мелькнул за портьерами. Они очутились в самом углу зала, так что Грэм мог получить впечатление о его пропорциях и огромных размерах. Стоявший у входа негр в черно-желтой одежде, как вышколенный лакей, опустил за ними заслонку.

В сравнении с любым из помещений, виденных здесь Грэмом, этот зал показался ему особенно богато украшенным. В дальнем конце, на пьедестале, ярко выделяясь среди всего остального, стояла гигантская белая статуя Атланта, мощная и напряженная, держащая на согбенных плечах земной шар. Статуя поразила Грэма – она была такая огромная, такая простая и белая, такая пронзительно – до боли – настоящая. Если не считать этой статуи и помоста посередине, сияющий пол зала был совершенно пуст. Помост терялся среди огромного пространства; издали он мог показаться всего лишь плоским бруском металла, если бы не семь человек, которые окружали стоявший на нем стол, возвращая таким образом помосту его истинные пропорции. Все семеро были одеты в белые мантии и с пристальным вниманием смотрели на Грэма. На краю стола поблескивали какие-то приборы.

Говард вел его вдоль галереи, пока они не оказались напротив статуи согнувшегося под непомерной ношей титана. Там они остановились. Два человека в красном, сопровождавшие их, подошли и встали по обе стороны от Грэма.

– Вы должны остаться здесь, – пробормотал Говард. – На несколько минут. – И, не дожидаясь ответа, поспешил прочь по галерее.

– Но почему?.. – начал было Грэм.

Он сделал движение, как бы намереваясь последовать за Говардом, но обнаружил, что один из людей в красном загородил ему дорогу.

– Вы должны подождать здесь, сир, – сказал страж.

– С какой стати?

– Таков приказ.

– Чей приказ?

– Нам так приказано, сир.

Грэм видел, что стражник раздражен.

– Что это за помещение? – тут же спросил он. – И кто эти люди?

– Это члены Совета, сир.

– Какого Совета?

– Нашего Совета.

– О! – вздохнул Грэм и после столь же неудачной попытки поговорить с другим стражем подошел к перилам и стал смотреть на группу людей в белом, которые, в свою очередь, разглядывали его и перешептывались.

Что за Совет? Он вдруг заметил, что их стало уже восемь, хотя не видел, откуда мог появиться восьмой. Они не делали никаких жестов или приветственных знаков – просто стояли и глазели на него, как в девятнадцатом веке кучка зевак могла бы смотреть, стоя на улице, на неожиданно появившийся высоко в небе воздушный шар. Что это был за Совет, что за люди собрались у ног величественной белой фигуры Атланта, укрывшись от посторонних глаз в роскошном этом зале? И зачем его сюда привели? Неужто для того только, чтобы разглядывать его и неслышно переговариваться?

Внизу показался Говард, спешивший по блестящему полу в их сторону. Приблизившись, поклонился и сделал несколько странных жестов, по-видимому составлявших часть церемониала. Затем поднялся по ступенькам на помост и остановился возле аппаратов на краю стола.

Грэм некоторое время наблюдал за их неслышной беседой. Иногда кто-то из собеседников бросал взгляд в его сторону. Он тщетно напрягал слух. Жестикуляция разговаривающих сделалась оживленной. Грэм перевел взгляд на бесстрастные лица сопровождающих. Когда он снова повернулся к помосту, Говард размахивал руками и протестующе тряс головой. Его, по-видимому, прервал один из людей в белом, хлопнув ладонью по столу.

Разговор длился нескончаемо. Грэм поднял глаза на неподвижного гиганта, у подножия которого собрался Совет. Затем рассмотрел стены зала. Их украшали длинные расписные панели в псевдояпонском стиле; некоторые были очень хороши. Забранные в огромные тонкой работы рамы из темного металла, панели эти гармонировали с металлическими кариатидами, поддерживавшими галерею, и прочими элементами интерьера. Легкая их грация подчеркивала мощь белой скульптуры, расположенной в центре всей композиции. Грэм снова посмотрел в сторону Совета: Говард спускался с помоста. По мере приближения черты его лица видны были все отчетливее. Грэм заметил, что его опекун покраснел и тяжело дышит. Говард выглядел встревоженным.

– Сюда, – отрывисто сказал он, и они молча подошли к маленькой двери, которая тотчас открылась.

По обе стороны стояли люди в красном. Проходя через дверь, Грэм оглянулся и увидел, что члены Совета в белых мантиях все еще стоят тесной группой и смотрят ему вслед. Затем дверь с гулом захлопнулась, и в первый раз после своего пробуждения Грэм очутился в полной тишине. Даже их шаги были бесшумны.

Говард отворил следующую дверь, и они оказались в первой из двух смежных комнат, обставленных белой и зеленой мебелью.

– Что это за Совет? – начал Грэм. – Что они обсуждали? Какое они имеют ко мне отношение?

Говард тщательно запер дверь, тяжело вздохнул и что-то пробормотал себе под нос. Прошелся из угла в угол, повернулся и снова вздохнул.

– Уф-ф! – сказал он с облегчением.

Грэм выжидательно смотрел на него.

– Вы должны понять, – вдруг заговорил Говард, стараясь не смотреть Грэму в глаза, – наше общественное устройство очень сложно. Знакомство с голыми фактами без надлежащего объяснения может создать у вас ложное впечатление. Дело в том, что ваши небольшие средства и оставленное вам наследство вашего кузена Уорминга, вложенные в банки и в некоторые другие предприятия, превратились в очень крупное состояние. И различными путями, которые вам сейчас трудно было бы понять, вы сделались значительной персоной – весьма значительной и влиятельной, вовлеченной в дела всего мира.

Он умолк.

– И что? – спросил Грэм.

– Происходят крупные волнения.

– И что же?

– Дела обернулись так, что самое благоразумное сейчас – это изолировать вас здесь.

– Превратить в узника! – воскликнул Грэм.

– Ну, скажем, попросить вас вести некоторое время уединенный образ жизни.

Грэм повернулся к нему.

– Это странно, – сказал он.

– Вам не причинят никакого вреда.

– Вреда?

– Но вы должны оставаться здесь…

– Пока я не разберусь в своем положении, не так ли?

– Совершенно верно.

– Прекрасно. Тогда начнем. О каком вреде вы говорили?

– Не сейчас.

– Почему?

– Это слишком долгая история, сир.

– Тем больше оснований начать не откладывая. Вы сказали, что я – значительная персона. Что тогда означают крики, которые я слышал? Почему толпа пришла в возбуждение и стала кричать, узнав, что мой летаргический сон окончился, и кто эти люди в белом, собравшиеся в зале Совета?

– Все в свое время, сир, – сказал Говард. – Но не с налета, не с налета. Сейчас один из таких неустойчивых моментов, когда все возбуждены до предела. Ваше пробуждение… его никто не ожидал. Поэтому Совет проводит консультации.