S-T-I-K-S. Ганслер 2

– Снимай шубы, не держите холод под одёжкой, – руководил аяши, стаскивая с нас груды тряпья, пошитого из одеял, штор и обивки мебели.

Из рук заботливой мамочки в лице улыбающегося и, похоже, совсем не замёрзшего Плутона мы получили по горячей кружке апельсинового сока с добавлением спиртного и живчика. Этот напиток Марс с Плутоном бодяжили нам в промышленных масштабах. Помимо гигантского термоса на всех, который таскал Плутон, у каждого из нас был и свой, небольшой. Аяши, предполагая, что мы наверняка отморозим наверху задницы, заранее нагрели сок, перелили в термос и выдавали каждому как НЗ.

Нам всё-таки удалось подать энергопитание на кабель, протянутый через всю шахту технического канала к этажам, где мы обитали. На крыше башни был ветряк и блок солнечных батарей. Сейчас мы подключались к ветрогенератору и солнечным батареям. Проблема заключалась в том, что ветер дул нерегулярно, а рассчитанные на мягкий корейский климат солнечные панели работали при отрицательных температурах как хотели, и Джампу пришлось перекинуть половину схемы проводки, чтобы компенсировать странности работы нежного электрооборудования на лютом морозе.

Это была новомодная экологическая традиция всех громадных строений в мегаполисах Азии. На вершине нашего небоскрёба установили ветряк киловатт на пятнадцать и сборку солнечных батарей на двадцать. Хотя башня при обычном режиме работы торгового центра потребляла тысяч в пять раз больше электричества, чем могли поставить этот ветрогенератор и солнечные батареи, но даже такая малость называлась борьбой за экологию и страшно утешала местных жителей. Они считали сэкономленный уголь, умножали на площадь планеты, вычисляли зону озоновой дыры и прибавляли количество кротов, которых можно спасти на этой территории. На мой взгляд, совершенно бесполезная тема для такого энергопотребляющего объекта, как башня с апартаментами, офисами и огромным торговым комплексом. Я ещё понимаю резервную дизельную электростанцию в подвале башни, которая давала электроэнергию на весь дом в течение недели, пока не истощились запасы дизеля. Однако нам, зажатым в здании и застигнутым лютым холодом, этот десяток киловатт мощности был как нельзя кстати. В высотном небоскрёбе очень легко найти способ вскипятить чай, поджарить омлет из яичного порошка и разогреть пачку лапши, но обогреть помещение было нереально. Стекло, бетон и не приспособленные к холоду витражные стёкла промерзали насквозь, а то и просто лопались. Нам приходилось замуровывать комнаты с разбитыми стеклопакетами и заделывать двери тряпками.

Я позвал дрожащего от холода корейца:

– Джамп, а если ещё похолодает? Сколько будут работать батареи? И дай руку посмотрю.

– Уже давно должны были все сломаться. Непонятно, как работают. Я схему так подключил, что пока хотя бы одна живая, электричество будет. У ветряка смазка мёрзнет. Ещё чуть-чуть, и всё, – переводил Ким.

– Терпи, – проговорил я, промокая раскрасневшуюся обмороженную кожу руки у стучащего зубами Джампа, а Ким продолжал работать синхронным переводчиком.

Он оказался весьма полезным юношей, разбирающимся в местной электронике, электрике и не брезгующим лазить по запылённым каналам, набитым коммуникациями. Несмотря на свой первоначальный прикид из штанов-дудочек, флуоресцентного пиджака и крашеных волос, Джамп учился в университете на кафедре промышленных роботов и подрабатывал наладчиком высокотехнологического оборудования. Без него мы бы никогда не смогли подать электричество напрямую от панелей к нашему этажу.

Я густо намазал обезболивающим обмороженную руку, отругал за проявленный героизм в виде снятой перчатки и даже не стал слушать объяснения, что там тонкая электроника и никому в голову не пришло лазить там в перчатках. Ну не бывает в Корее минус шестьдесят с ветром.

Плутон улыбался, разливая нам ещё по порции апельсинового сока с алкоголем. Получался вполне себе согревающий вариант грога. Когда обмороженная рука Джампа успокоилась, мы закутались в тряпки и снова пошли на крышу. Я взялся немного покомандовать.

– Плутон, а ты сам утащишь стекляшку? – спросил я аяши и получил утвердительный кивок. – Хорошо, тогда вторую панель потащат Диван и Портьера, а ты, Кресло отмороженное, – обратился я к Джампу, – не вздумай варежки снимать!

Диван и Портьера – это я про себя и Кима. На время работ на морозе у нас появились временные кликухи. Как оказалось, одежду на минус шестьдесят с ветром найти в дорого-богатых апартаментах просто невозможно. В первую вылазку к энергогенераторам мы надели по несколько пиджаков, два-три слоя корейских национальных одежд, вязаные шапочки и модные кожаные перчатки. Долезли до верха, вышли на крышу, обдуваемую яростным ветром, открыли электрический шкаф, закрыли и вернулись обратно. Как только не сдохли от холода – непонятно.

Спустились на наш этаж и стали присматривать, как бы потеплее одеться. Как говорил Джамп, работы с электрикой не меньше чем на три часа, но мы с Кимом были уверены, что больше. Молодой кореец наверняка не учитывал холод. Самыми тёплыми и непродуваемыми тканями оказались многослойные портьеры на окнах и обивка мебели, а под низ наковыряли одеял. Из них мы и сделали себе тёплые комбинезоны, наспех сшив здоровенной иглой и грубой ниткой. Этого добра тут было полно. Почти в каждых апартаментах имелась шкатулка для рукоделия, которая должна показывать, какая в доме рукастая и умелая хозяйка. Почти все они были полны, но, судя по девственной намотке ниток и нераспакованным пачкам иголок, имели скорее культовое, а не прикладное значение, и первыми женщинами, взявшимися за штопку, были наши боевые подруги, шившие тёплые одежды своим мужчинам. После этого мы почти полностью перешли на кликухи, соответствующие предмету мебели, из которого и был сшит тёплый костюм.

Нам ещё предстояло демонтировать и забрать несколько резервных солнечных батарей, которые подняли на крышу, но ещё не подключали. Джамп хотел их разместить на два этажа ниже, внутри помещения на солнечной стороне. Электричества от них будет меньше, зато окажутся в комнате не обдуваемые ледяным ветром и, возможно, протянут дольше остального электрооборудования.

«Пипец!» – именно так сказала бы моя супруга о температуре наших обмороженных конечностей и цвете покрасневшей кожи. Только Плутон выглядел более-менее живым, но тоже мог похвастаться красной отмороженной рожей, а остальные были уверенными гангренозными мертвецами. По общему согласию решили притащенные с крыши солнечные панели прямо сейчас не монтировать, а просто сложили их в коридоре. Затем мы бегом бежали к нашей прогретой каптёрке, где, словно коты, нежились в тепле, грея свои отмороженные чресла.

После того как отогрелись и вновь водрузили на себя костюмы из мебельных гарнитуров, двинули обратно, а я решил немного побродить по верхним этажам в поисках чего-нибудь интересного. В дорого-богатых апартаментах попадались порой загадочные вещи, которые были полезны выживальщикам морозных времён. Даже обычная саморазогревающаяся лапша или замёрзший сок, разогретый на горелке Плутона при последующих посещениях, были весьма кстати, а тащить это с нижних этажей на собственном горбу совсем не интересно. Я рыскал по покрытым инеем комнатам, хапал жратву, спиртное, ароматические масла и свечи, а потом складывал в простыни и пододеяльники, выставляя в коридор. Корейцы часто держали на кухне рыбные консервы, и если не принюхиваться к специям, то можно сливать жир и делать импровизированные горелки. Про свечи я тоже сказал не случайно. Тут было полно декора, в состав которого входили свечи. Попалось несколько фиговин, которые используют в ресторане для подогрева еды. Это я про баночки с фитилём и гелем. Добыча была разнообразна и богата и вполне радовала обмороженного выживальщика.

Я замер. Совсем недалеко играла скрипка. Да ладно. Покрутил головой и ещё раз прислушался. Понюхал рукав своего комбинезона. Говорят, что если что-то происходит с психикой, то это может отражаться на органах чувств. Рукав пах, как ему и положено, а вот звуки музыки были более чем реальны. Я очень осторожно двинул к её источнику.

Через два поворота, около ресепшен этажа стояла девочка и действительно музицировала. Я подошёл к девчушке лет двенадцати. Она стояла в скромном платьице, в сапогах вроде валенок, но не тех, которые носили древнерусские красавицы, а современных, из нейлона, дутой основы и войлока. На плечи был накинут пуховик весёленькой раскраски, на голове вязаная шапочка, в руках скрипка, а рядом, на подоконнике, лежал открытый футляр и цветастый открытый рюкзак, набитый книгами и нотными тетрадями.

– Привет! И как тебя звать, девочка, и что ты здесь делаешь? – начал я разговор.

Девчонка вздрогнула и неуверенно ответила:

– Алёнушка. Я потерялась. Мне страшно, вот я и играю. – Она смущённо потупила глаза.

– Холодно? – спросил я. Достал из рюкзака термос и налил в крышку горячего напитка.

У меня ещё оставалось полтермоса после нашей экспедиции к ветряку. Девчушка принюхалась и, очевидно унюхав алкоголь, засомневалась. Я подбодрил:

– Пей. Это лекарство от простуды и переохлаждения.

Милое создание сделало несколько больших глотков, стуча зубами от холода о край крышки и зыркая испуганными глазами по сторонам, ища источник громких стуков. Мы уже перестали обращать на эти звуки внимание. Наверное, всё-таки какие-то запахи от нас доходили через вентиляционные отверстия вниз, к этажам торгового центра. Заражённые постоянно пытались охотиться, пользуясь нюхом. Вверх, через узкие проходы, они пролезть не могли, но рвали металл и крушили вентиляцию на своих этажах, наполняя небоскрёб гулкими ударами.

Мы мило разговаривали. Девочка шла в музыкалку и потерялась, очутившись в ледяных коридорах нашего небоскрёба. Она вначале бегала, звала на помощь, потом плакала, затем взяла скрипку и начала играть, а потом я пришёл. Девчушка допивала горячий апельсиновый сок, ела бутерброд, а мне оставалось только охать и умиляться. Я выждал момент, когда она дожуёт и поставит крышку от термоса на подоконник, около которого мы стояли. Мне не хотелось, чтобы девчонка пролила на себя напиток.

Я оставил одну десятитысячную процента на Алёнушку в её традиционном исполнении. Ну, это когда люди берутся с перезагрузок. Башня такая огромная, что, возможно, здесь полно кластеров, которые сами по себе перезагружаются и вполне могли прихватить Алёнушек. Хотя, скорее всего, прихватилась бы дзямкающая кореяночка, одетая по последней хентайной моде.

Моя супруга всегда считала, что если у кого-то завелись какие-то магические предметы, мистические штуковины и прочая фигня, то он всё это таскает сам. Я расстегнул свой комбинезон из обивки дивана, пуховую куртку корейского производства, рассчитанную на плюсовую температуру, свою камуфляжную куртку, которая грела больше, чем модные меховые изделия местных жителей, выхватил из кармана карту бомжа и затряс перед носом у девчонки. Эта та самая карта, которая открывала дорогу к экскурсии на весёлом микроавтобусе.

Никакой реакции. Когда у тебя перед носом машут листком бумаги, просто на инстинкте среагируешь, а девчонка просто застыла. У неё на лице не двигался ни один мускул, глаза не мигали, зрачки не смещались. Я добросовестно махал картой бомжа секунд тридцать, а потом убрал в карман. Остановившаяся фраза девчонки продолжилась с того самого момента, где Алёнушка её прервала. Очень напоминало, когда девушка-экскурсовод из развесёлого микроавтобуса замирала, давая нам возможность разобраться с посторонними глазами. Я очень хорошо помнил первую поездку, когда самим решить вопрос с подошедшими нахалами не удалось и мне с Никитосом немного помогли.

Я продолжил мило беседовать, а сам думал, с чего это решил, что девчонка должна была именно так отреагировать на листок? Почему не боялся реакции, как, например, у улыбчивой девушки-экскурсовода, когда ей рейдер пятерню в трусы сунул? В любом случае оставалось только мысленно хвалить себя за догадливость и намётанный глаз. Уже, видимо, стал к мистике привыкать.

Дальше мы говорили на обычные человеческие темы. Обсуждали, как холодно, сделали ещё одну остановку, на которой я взломал дверь в одну из квартир и с помощью ножа соорудил промёрзшей Алёнушке отличное пончо из дорого-богатой многослойной портьеры. Допили горячее из термоса и отправились к нижним этажам, где обреталась наша банда.

Я помогал девочке спускаться по покрытым инеем ступеням пожарной лестницы, а сам думал, почему с первых секунд решил, что она не настоящая, и почему никто не видел дымную тётку у нас на свадьбе? А дымная тётка минут пять там ошивалась и мило лыбилась, одаривая всех своей замечательной улыбочкой. Её обязательно должны были заметить, но почему-то не видели. Увидят ли Алёнушку, или подумают, что у меня воображаемый друг появился? Была маленькая вероятность того, что аяши что-то поймут, но дымную тётку они не видели, а мощь подобных существ такова, что если бы те хотели нас прибить, то прибили бы сразу. Значит, дело в другом, и надо попытаться выяснить, для чего мне понадобилась скромная заплаканная девочка-скрипачка.

Когда мы спустились, ремонт и обогрев территории были в самом разгаре. Рея ходила рядом с корейцами, которые яростно ковыряли стены и дзямкали. Ким переводил, а аяши указывала на места, где надо крушить стены, чтобы выковырять нужные провода.

Рея могла видеть сквозь стены, но не так, как Вешалка. Если супруга ощущала за многие километры передвижение заражённых, людей и животных, то Рея могла именно видеть, просто убирая оптическую преграду. Убиралось до пяти стенок разом. Можно было посмотреть на электропроводку, проходящую внутри бетонной стены, глянуть на содержимое сейфа, заодно и посмотреть коды внутри механического замка. Отлично просматривались помещения сверху и снизу, прямо сквозь плиту перекрытия. Аяши отлично видела мебель, чем занимались соседи, а чёткость зрения была просто поразительной. Когда Джампу понадобилось найти весьма специфический инструмент для электромонтажных работ на крыше, то Рея закрыла дырку своего противогаза и просто быстрым шагом обошла жилые этажи, пока в одной из гардеробных не увидела ящики с нужными приспособлениями. Это были богатые апартаменты, и что делал пыльный ящик со щупами, высоковольтными отвёртками и цифровым осциллографом среди костюмов и коробок обуви от первых линеек самых дорогих мировых брендов, осталось загадкой. Наверное, тоже что-то культовое. Очень сомневаюсь, чтобы хозяин квартиры сам этим пользовался.

Вешалка и Цефея немного удивились появлению нового члена банды, затем слегка поохали над Алёнушкой и утащили девочку в тёплую комнату. Прямо на полу лежала времянка провода, которая вела к самой небольшой квартире. Что-то вроде студии метров под пятьдесят, с крошечным отделением для кровати и свободным пространством, посреди которого стоял пафосный письменный стол. Чтобы холод не шёл через витражные окна, почти все они были закрыты портьерами, а на потолке горело несколько светодиодных светильников, тоже выдранных и подключённых по временной схеме. В кухонном гарнитуре была настежь открыта духовка, которая давала тепло. Комната ещё не успела прогреться, но после нескольких дней при минус шестидесяти пятнадцатиградусная жара просто жгла уши.

Все эти дни мы не сидели в холоде, и как только температура стала стремительно падать, организовали в соседней квартире что-то вроде буржуйки из изысканной керамической вазы, размером со взрослого человека. Но, как оказалось, при таком холоде и необходимости выводить дым в вентиляционные каналы прогреть помещение было весьма непросто. Несмотря на внушительные размеры печи, всё тепло просто выдувало, а пригодной на дрова мебели имелось немного, и прогорала она очень быстро. Вот мы и решили сделать вторую квартиру, обогрев её с помощью электричества.

Пока женщины квохтали над Алёнушкой, я подошёл к парням аяши. Марс сидел с открытым торсом, а Плутон зашивал рваную рану на плече.

– Господа-братья, что случилось? – поинтересовался я.

Про братьев тоже сказал не случайно. Я постоянно вытрясал из любителей носить тряпьё всю возможную информацию, и через некоторое время аяши раскололись, выболтав нам всего понемногу. Плутон и Марс были близнецами, но выросли непохожими внешне, зато умения у них были по-близнецовски одинаковые. Зажимая воздух в своём противогазе, они могли стрелять из любого ручного оружия, разгоняя его эффективность до уровня настоящей гаубицы. У аяши всё это называлось родовыми умениями. Рея, Марс и Плутон вели свой род от какого-то там древнего учителя, и для пользования умениями им нужен был противогаз, а вот Цефея происходила от жены древнего учителя, и ей противогаз не требовался, но такие, как она, рождались крайне редко, и Стикс просто заваливал её всяческими умениями. Большинство из даров мира девчонка даже не осознавала, считала себя обычной молодой девушкой, а в применении парадоксального оружия не видела ничего такого.

– Пока вы на крыше ковырялись, хотел попробовать вниз спуститься. Я вентканал нашёл, который прямо в спортивный магазин спускается. Думал газовых баллонов дёрнуть. Если бы ты тогда не прихватил, давно бы сдохли, – объяснял Марс.

Да, да. точно. Думал заняться кулинарией, захватив несколько газовых походных горелок и небольшой запас газа. Первое время, когда пришёл холод и температура начала опускаться, мы этим грелись, набившись в маленькую комнату ресепшен.

Марс продолжал:

– Вроде всё нормально, уже вверх лез, а потом – шарах, и под ногами всё железо раскидало. Плечо раздолбало. Железяки летели, как будто из пушки попали, а когда кровь вниз капать начала, под ногами бешенство началось. Заражённые железки рвали, только бетон их остановил. Но ценности притащил, – лыбился аяши, совсем не обращая внимания на штопку плеча.

Мы и раньше хотели спуститься на уровень торгового центра в магазин с едой и тихо прошмыгнуть, но, видно, слишком сильно скребли башмаками по лестнице. Хорошо помню. Лезем такие секретные, и вдруг внизу ба-бам! Кусок металла выдавило в наш технический канал. Сильнейший удар твари в нашу шахту сотряс всю лестницу. За время путешествий по Стиксу вырабатывается много полезных привычек. Крепко держаться – одна из них. Сотрясение прошло по всей трубе, дёрнув поручни, по никто даже и не подумал срываться вниз и падать. Ким часто шутил, что проход в техническом канале делали на одного корейца. Громадный элитник пробил металл, засунул голову и плечи и застрял. Он просто не смог пролезть наверх, но дрыгался, и вся металлическая конструкция дрожала и гудела от сотрясающих ударов. Хорошо, что твари тупые и не дождались, пока мы спустимся до нужного уровня.

Пришлось подниматься наверх. Когда вылезли, Плутон сунулся в технический канал, где внизу продолжал биться застрявший заражённый, закрыл фильтр противогаза ладонью и сделал три выстрела из «Вала». Одна пуля прошла мимо, оставив в металле дыру сантиметров в двадцать, а две другие разнесли элитнику голову и кусок шеи с плечом. Это всё умения аяши, которыми Стикс щедро одарил любителей носить тряпьё в колечках. Тогда мы попёрлись всей бандой и, наверное, сильно шумели, а в этот раз Марс решил выбраться самостоятельно. Если это не удалось одиночному аяши, то проход вниз нам пока закрыт.

Глава 2. Спецназ, да и только

Дни шли чередой. Все уже неплохо освоились в ледяном здании. Главное, чтобы была уютная тёплая норка, а остальное натаскаем. У меня даже развлечение появилось. Когда я возвращался со сбора полезных трофеев, любимым моим занятием было рассматривать рисунки художницы. Пока отогревал отмороженную задницу и отпивался горячим чаем, изучал картинки. В этом многоэтажном здании у Камишки был настоящий творческий транс. Она генерировала рисунки со скоростью пулемёта. В основном просто изображала жизнь, быт, обожала рисовать силачей Плутона и Марса с обнажёнными торсами, заодно и себя в их компании, тоже с обнажённым торсом. Надо сказать, что оба аяши были великолепно сложены, в стиле атлетов Древней Греции, когда ещё не знали о протеиновых добавках и стероидах. Камишка делала много портретов Реи в стиле мудрой задумчивой подруги и «хихикалки» в озорной манере, где они дурачились с Цефеей.

Собирался настоящий графический роман о нашей обмороженной жизни. Если кто не в курсе, то так называют большую толстую книгу комиксов. Но случались и проблески таланта, когда Камишку вштыривало и она рисовала загадочные изображения. Сюжеты были максимально странными, запутанными и навеянными самыми больными фантазиями. Вот именно эти бумаги я и собирал уже в свою книгу комиксов. Брал бутылку традиционного корейского напитка, читай виски, и шёл разгадывать секреты мироздания. В богатых апартаментах держали груды напитков для раздумий, под которые так прикольно собирать книгу «бедующего».

У меня наметилось несколько томов, но сведения были обрывчатые и столь неадекватные, что мысли просто разъезжались, как ноги у пьяной коровы на льду. Если раньше Камишка рисовала с какой-то целью, например, чтобы найти злого негодяя, выжигающего мозги и убивавшего братьев из секты моей супруги, то теперь рисунки создавались бессистемно. Бояться было нечего, злодея в виде дымной тётки, которая наверняка где-то бродит по небоскрёбу, мы расшифровали, а сами сюжеты меня забавляли.