Топливо твоих кошмаров

Серое бесцветное небо заставляло поверить, что время остановилось – что никогда больше не наступит ни ночь, ни рассвет. Сам не зная, зачем, я подошел к самому краю крыши и посмотрел вниз – грибок засранной песочницы, облезлая «паутинка» и козырек подъезда, на котором скопился мусор.

Наверное, я бы шагнул вперед – прыгнул бы прямо в бездну, лишь бы никогда не возвращаться в эти обшарпанные вонючие конуры с их жуткими обитателями. В конце концов, я это заслужил. Но некто прервал мои размышления – схватил за шиворот и прислонил к шее какую-то острую железку.

– Не дергайся, – раздался из-за спины хриплый девчачий голос, – Кто такой?

– Андрей я, я не хочу проблем! – я устало приподнял руки.

– Не шевелись, сука! Железяку брось!

Я послушался. Почему-то кусок арматуры я бросил не с крыши, а рядом, на гудрон, словно он имел для меня какую-то ценность. Отчасти так и было.

– Погремуха твоя какая? Отвечай! – меня ткнули в спину. Стоило большого труда устоять на ногах и не полететь с крыши – вдруг, вопреки моим недавним намерениям, отчаянно захотелось жить.

– Нет у меня погремухи! Андрей я! – я старался отвечать спокойно, чтобы не спровоцировать очередного уродца.

– Давно здесь?

– Часа два-три, – точнее сказать было сложно.

– Так ты…

Я почувствовал, как давление неведомого лезвия ослабло, а потом и вовсе пропало. Медленно, чтобы не нервировать незнакомку, я повернулся.

Уродкой она, конечно же, не была. Обычная девчонка, чуть младше меня. Рыжие волосы торчали сальными прядями из-под капюшона, лицо измазано какой-то сажей, одета в джинсы и куртку из искусственной кожи. На тонкой белой шее болталось бритвенное лезвие на тонкой цепочке. В руке зажат заостренный кусок жести.

– А я – уже две недели, – ответила она, будто бы невзначай натягивая рукав на запястье. Тут-то я и заметил, что с девчонкой не так. Ее рука тлела – в самом прямом смысле, бледным слабым пламенем, просвечивающим сквозь трещины в коже, точно в обугленном бревне. Под капюшоном слабо светилась еще одна большая трещина, рассекавшая лоб надвое.

– Так ты… из этих? – разочарованно протянул я.

– Из уродов? Нет. Хер меня кто пропишет! – тряхнула девчонка волосами, – Здесь он до меня не доберется.

– Кто?

– Управдом. Ты с ним уже… Ты его слышал?

– Да, – кивнул я. Вспомнив жуткий голос в лифте, я почувствовал, как ноги становятся ватными, а в ушах гулко бухает сердце. Лучше отойти от края, от греха подальше.

– Так ты…

– Арина. Просто Арина. Без кличек, понял? – девчушка угрожающе ткнула обрезком жести в мою сторону.

– Понял-понял, – я поднял руки в примирительном жесте, – Ты вообще знаешь, какого хера здесь происходит?

– А сам как думаешь? – зло спросила она.

– Не знаю. Может, мы умерли? Попали в ад? Такой, российский? С решетками на окнах и отбитыми зеками вместо чертей? – полушутливо предположил я, внутренне надеясь, что ошибаюсь.

– Ну, тогда, наверное, мы умереть не можем, так? – неожиданно девушка ткнула меня острым куском в руку, поцарапав до крови.

– Ай! Ты чего? – я машинально прижал царапину к губам.

– Видишь? Не похоже на смерть, – безразлично откомментировала Арина, – Скорее, на какой-то правительственный эксперимент.

Сознание кипело. Оставаться здесь, на крыше, или там, внизу решительно не хотелось. Взяв себя в руки и подмяв панику логикой и расчетливостью, я принялся искать выход. Мужик я, в конце концов, или нет?

– Думаешь, они так могут? Ты пыталась выбраться?

– Спрашиваешь, – горькая усмешка исказила когда-то красивые, а теперь разбитые и искусанные губы, – На всех окнах решетки. Сидят крепко, не выломаешь.

– А с крыши если… – предположил я, холодея от одной лишь мысли о таком спуске.

– Ты вообще видел, кто здесь живет? Столкнут, как пить дать. По лестнице уже спускался?

– Да… А ты?

– Сорок этажей прошла. Дальше не получилось, – ее плечи дернулись, будто сами, независимо от воли хозяйки.

– Почему? Что там?

– Внизу… – девушка замолчала, ее зеленые глаза вперились куда-то в пустоту – туда, где тянулись бесконечные замусоренные поля и виднелись вдали серые пятиэтажки. В глубине ее взгляда плескалось что-то, оставившее несмываемый отпечаток на душе девушки.

– Ну? Что там? – поторопил я.

– Неважно, – она отмахнулась, помотав головой, – У тебя поесть что-нибудь найдется?

– Извини, – я приоткрыл сумку, показывая ее нехитрое содержимое – остатки рекламных буклетов, папка с предложениями, ключи от квартиры, документы. Ничего полезного.

– Как ты сюда попал?

– Я менеджер по продажам, – закрыв сумку, я устало уселся на мокрый гудрон, – Продаю договоры на интернет. Начальство послало по заявке.

– Сюда? Ты хоть адрес помнишь? – встретив мой удивленный взгляд, она усмехнулась, – Не мучай башку, никто не помнит. Кажется, это место вообще нигде не находится.

– А зачем сюда пришла ты?

– Репетиторствую я. К ЕГЭ готовлю, – развела она со смешком руками, – Близнецов видел? Вот к ним и шла.

– Близнецы? – я задумался. В память неохотно вплыла слипшаяся тень, что сбросила на меня комод с лестницы.

– Ага, те, что спинами срослись. Тараканиха сказала, что они собственную мать уморили – то ли отравили, то ли еще что.

– Подожди-ка! – картинка начала медленно вырисовываться в голове, – А вот эти… огоньки на тебе? Откуда они?

– Сами появились. Чем дольше находишься в доме, тем быстрее меняешься. Только на крыше остановились, – Арина задумчиво подняла тлеющую кисть и пошевелила пальцами, – Наверное, все же это ад, раз мы страдаем за грехи наши.

– Так ты что-то сделала? Что-то нехорошее? – заинтересованно спросил я.

– А тебя ебет? Все мы что-то сделали, и ты тоже, иначе бы здесь не оказался! – безразличие снова сменилось агрессией.