Звезды Эгера. Т. 2

И на это он не услышал ответа.

– Ну? – воскликнул с досадой Гергей. – Вы что же, дали обет молчания?

Наконец, саженный детина с широким подбородком поднял голову и кисло ответил:

– Мы-то сами жители Кашши, господин лейтенант, а едем оттуда, куда вы направляетесь.

– Из Эгера?

– Да. И вам бы, ваша милость, тоже лучше не утруждать себя поездкой в Эгер. Не стоит. Все равно придется обратно повернуть.

– А почему? Что случилось?

– Ничего особенного. Не забывайте пословицу: бойся, козочка, острого ножичка.

– Какого ножичка?

– А вы не знаете, что произошло в Темешваре?

– Знаю.

– А знаете ли вы, что Лошонци[3 - Лошонци Иштван – отважный венгерский воин, прославившийся во многих сражениях. В 1552 году был комендантом Темешварской крепости, героически оборонял ее и пал в битве под Темешваром.] убили, а солдат его изрубили?

– Знаю.

– А знаете, что турок двести тысяч?

– Знаю.

– А знаете вы, что у господина Добо нет и тысячи солдат?

– В случае нужды может набраться и больше.

– А знаете вы, что третьего дня турки захватили Солнок?

Гергей, побледнев, взглянул на солдата.

– Что ж, теперь знаю и это, но уверен, что будь вы там, Солнок пал бы еще раньше. Бегите скорее домой и спрячьтесь у матери под юбкой. А чтоб не впустую возвратиться, вот вам на всех гостинец, крысы!

И он влепил такую оплеуху солдату с широким подбородком, что тот чуть не свалился на соседа.

Гергей выхватил саблю и, верно, врезался бы в толпу беглецов, да они мигом свернули с дороги.

– Передайте поклон Дёрдю Шереди! – крикнул он им вдогонку. – Желаю ему похрабрее солдат, чем вы! Крысы!

И Гергей плюнул им вслед.

Кашшайцы, ворча, рассыпались по полю.

Гергей не смотрел на них больше. Поехал дальше, и только конь его чувствовал по шпорам, что хозяин весь дрожит от ярости.

Хорошо еще, что дорогой ему повстречался цыганский табор. То ли беглецы перевернули у них повозку, то ли она сама по себе свалилась – так или иначе, телега опрокинулась, и теперь цыгане хлопотали около нее, старались вытащить из канавы.

Гергей оглянулся, посмотрел, не очень ли отстал отряд. Потом, поджидая своих ратников, остановился перед цыганами и, желая развеять свою досаду, начал рассматривать их.

– Ба! – воскликнул он вдруг радостно. – Шаркёзи, друг мой!

Лохматый цыган обомлел, потом просиял от ласкового обращения. Сняв шапку, он подошел с поклоном, пытливо разглядывая Гергея лукавыми глазами.

– Ты что ж, не узнаешь меня?

– Как не узнать, милостивый витязь, целую ваши руки-ноги. Сразу же узнал. Только вот не припомню, как вас зовут.

– Ничего, еще припомнишь. Что ты здесь делаешь? Ободран ты, я погляжу, как пугало воронье.

Цыган почти с испугом оглядел себя: на самом деле оборванец. Он был в рубахе и кожаных штанах, залатанных лоскутьями сукна, вернее – в суконных штанах, залатанных лоскутьями кожи. Из-под штанов выглядывали красные босые ноги.

– Лошадь уже раздобыл себе?

– Где же мне раздобыть, господин витязь, целую ваши сапожки, откуда раздобыть! Нет у меня коня и никогда больше не будет.

– Поедем со мной, старина, в Эгер. Положу тебе жалованье, как любому оружейнику. Прослужишь месяц – и коня получишь. Да еще в придачу дам тебе такие красные штаны, что все цыгане лопнут от зависти.

Цыган ухмыльнулся, оглядел свои отрепья, посмотрел витязю в лицо и поскреб в затылке:

– В Эгер? Там, сударь мой, жарко будет.

– А ты не бойся. Работать поставим тебя в холодке, под самой башней. Ты будешь моим оружейником. – И Гергей добавил по-турецки: – Аллах ишини раст гетирсин![4 - Да поможет тебе Аллах в деле твоем!]

Цыган так и подпрыгнул.

– Гергей Борнемисса, отважный господин лейтенант! – крикнул он, и глаза его заискрились от радости. – Ой, даже вашему коню копыта расцелую! Ну, не зря мне ночью желтый дрозд приснился!

– Вот видишь, и признал меня!

– Признал, признал! Как же не признать, целую ваши милые ножки. Сразу признал, только не мог вспомнить, кто вы такой.

– Так что ж, пойдешь со мной?

Цыган, опешив, почесал затылок:

– Пошел бы, ей-богу, пошел бы…

– Так за чем же дело стало?

– Да вот эти чертовы турки! – И Шаркёзи уже обеими руками поскреб себе голову. – Чтоб они на обе ноги охромели!

– Ведь их еще нет там!