Милый друг

– Здравствуйте, Милый друг!

У него было такое ощущение, словно он получил пощечину.

– Почему вы меня так называете?

Она ответила, улыбаясь:

– На прошлой неделе я видела госпожу де Марель и узнала от нее, как вас там прозвали.

Приветливый тон молодой женщины успокоил его. Впрочем, чего ему было бояться?

Она продолжала:

– Ее вы балуете! А вот ко мне заходите только тридцать шестого числа или вроде того…

Он сел возле нее и стал рассматривать ее с внезапно пробудившимся интересом – с интересом любителя-коллекционера. Она была очаровательна, блондинка с нежным и горячим тоном кожи, созданной для ласк, и он подумал: «Она лучше той, несомненно». Он был уверен в успехе. Стоит только протянуть руку, казалось ему, и сорвать ее, как зрелый плод.

Он решительно произнес:

– Я не приходил к вам потому, что так лучше.

Она спросила, не поняв его:

– Как? Почему?

– Почему? Вы не догадываетесь?

– Нет, нисколько.

– Потому, что я влюблен в вас… О! Немножко, совсем немножко… и не хочу влюбиться окончательно…

Она, по-видимому, не была ни удивлена, ни оскорблена, ни польщена; продолжая улыбаться своей безразличной улыбкой, она спокойно ответила:

– О! Вы все-таки можете приходить ко мне. В меня никогда не влюбляются надолго.

Ее тон удивил его еще больше, чем слова, и он спросил:

– Почему?

– Потому, что это бесполезно, и я сразу даю это понять. Если бы вы рассказали мне раньше о ваших опасениях, я бы вас успокоила и посоветовала бы, наоборот, приходить почаще.

Он воскликнул патетически:

– Разве можно приказывать чувствам!

Она повернулась к нему:

– Дорогой друг, для меня влюбленный вычеркивается из списка живых людей. Он глупеет, более того – он становится опасен. С людьми, которые в меня влюблены или притворяются влюбленными, я прерываю всякие отношения, во-первых, потому, что они мне надоедают, а во-вторых, потому, что я их боюсь, словно бешеных собак, с которыми всегда может случиться припадок. И вот я подвергаю их моральному карантину до тех пор, пока их болезнь не проходит. Запомните это. Я знаю, что для вас любовь – это нечто вроде телесного голода, для меня же, напротив, она могла бы быть средством… средством… общения душ, которого мужчины не признают. Вы понимаете ее в буквальном, а я в более высоком смысле… Ну… посмотрите-ка мне в глаза…

Теперь она не улыбалась. Лицо ее было холодно и спокойно, и она сказала, подчеркивая каждое слово:

– Я никогда, никогда не буду вашей любовницей, помните это. Поэтому совершенно бесполезно, даже вредно для вас упорствовать в этом желании… А теперь, когда… операция сделана… хотите, будем друзьями, настоящими, добрыми друзьями, без всяких задних мыслей?

Он понял, что всякая попытка будет безуспешна после этого безапелляционного приговора. Поэтому он сразу покорился ему и, восхищенный возможностью приобрести такую союзницу, от всего сердца протянул ей обе руки:

– Располагайте мной как хотите.

Она почувствовала искренность в его тоне и подала ему руки. Он поцеловал их одну за другой, потом, подняв голову, сказал просто:

– Честное слово, если бы я встретил женщину, похожую на вас, с какой радостью я бы на ней женился!

На этот раз его слова тронули ее: есть комплименты, которые доходят до женского сердца, и она бросила на него один из тех быстрых признательных взглядов, которые делают нас рабами женщины.

Затем, видя, что он не знает, как перейти к другой теме, она сказала ему мягко, дотронувшись пальцем до его плеча:

– И я немедленно приступлю к исполнению моих дружеских обязанностей. Вы недостаточно ловки, друг мой…

На мгновение она замялась и спросила:

– Могу я говорить с вами откровенно?

– Да.

– Вполне?

– Вполне.

– Так вот. Сделайте визит госпоже Вальтер, которая вас очень ценит, и постарайтесь ей понравиться. Вот там ваши комплименты будут уместны, хотя она порядочная женщина, поймите, вполне порядочная женщина. О, не надейтесь… сорвать там что-нибудь в этом отношении… Вы можете получить там нечто большее, если сумеете себя поставить. Я знаю, что положение ваше в газете пока очень скромное. Но не бойтесь ничего, они принимают всех сотрудников с одинаковым радушием. Послушайтесь меня, сходите туда.

Он сказал, улыбаясь:

– Благодарю вас. Вы ангел… мой ангел-хранитель.

Потом они заговорили о других вещах. Он сидел долго, желая доказать, что ему приятно быть с ней; и, уходя, спросил еще раз:

– Итак, решено? Мы друзья?

– Решено.

И так как он заметил действие комплимента, сказанного им раньше, он подкрепил его, добавив:

– Если вы когда-нибудь овдовеете, я выставлю свою кандидатуру.

И поспешно вышел, чтобы не дать ей времени рассердиться.

Визит к госпоже Вальтер несколько смущал Дюруа, так как он не был приглашен бывать у нее и боялся сделать неловкость. Патрон был к нему благосклонен, ценил его услуги, предпочитал его другим для трудных поручений; почему бы ему не воспользоваться его расположением для того, чтобы проникнуть к нему в дом?

И вот однажды утром он рано поднялся и отправился на рынок, где приобрел за десять франков два десятка превосходных груш. Старательно запаковав их в корзину, для того чтобы они имели вид привезенных издалека, он отнес их привратнику госпожи Вальтер вместе с визитной карточкой, на которой написал: