По ту сторону женщины

По ту сторону женщины
Гюнель Абдулла

«По ту сторону женщины»рассказывает о Заре, главной героине, которая, бежав из своей родной страны, оказалась в Стамбуле. Живя в новом городе, она пытается справиться с болью от потери своих детей и воспоминаниями о прошлом. Зара работает в павильоне, развлекая пьяных мужчин, что вызывает у нее отвращение. Несмотря на красоту Стамбула, она чувствует себя одинокой и отчужденной. Ее надежда на будущее подпитывается мечтами о встрече с детьми, но сомнения и страхи преследуют ее.Особое место в сердце Зары занимает азиатская часть города, где она чувствует тепло и умиротворение. Ее знания о Турции ограничены воспоминаниями бабушки и культурными отрывками, что заставляет ее осознавать, как мало она знала о своей новой стране. Эта история открывает внутреннюю борьбу героини и ее сложные отношения с новым городом, задавая тон для дальнейшего пути к исцелению и обретению силы.

Гюнель Абдулла

По ту сторону женщины

По ту сторону женщины.

Глава 1. Зара.

Говорят, время лечит все – слова и не более. Да, со временем боль отступает, но не исчезает, а болит с новой и с новой силой, до тех пор, пока ты не решишь для себя, что ты уже достаточно настрадалась и пора уже что-то менять. Моя рана еще свежая, она все еще кровоточит, особенно при виде мам, гуляющих с детьми. Как я по ним скучаю, по моим деткам. Иногда силы совсем покидают меня и вот тогда хочется закрыть глаза, представляя их образы и больше никогда не открывать. Так хочется обнять их, милых, добрых, ласковых, целовать, целовать не останавливаясь, прижать к себе и слышать их сердцебиение, вдыхать их запах и не отпускать, никогда и ни при каких обстоятельствах. Если бы все зависело от нас!

Зара с силой застегнула кнопку на своем блокноте, в котором только что делала записи будто этим жестом могла не дать боли вырваться наружу. Она периодически изливала душу безмолвным страничкам своего блокнота, в надежде найти успокоение, но тщетно.

Понаблюдав еще немного за чайками, кружившимися в безумном танце при закате, допив свой чай в самодельном кафе на открытом воздухе, на берегу моря, напротив Кыз Кулеси в азиатской части Стамбула, в кафе, котором официант то и дело ходил с подносом в руках от посетителя к посетителю без устали предлагая очередной стакан чая, и где столами и стульями служили небрежно брошенные тут и там большие глыбы причудливых форм, Зара собиралась с последними силами перед тем, как пойти в злосчастный павильон, куда она ходила каждую ночь развлекать пьяных мужчин, работая консуматоршей, проклиная себя и все на свете.

Мысли о детях, о возможности увидеть их сново, окрыляли ее надежды, придавали силы. Но порою эти мысли прерывал предательский, беспощадный голос, доносящийся из глубины души, спрашивая:»как, как же ты выберешься из этого дна, куда с каждым днем все глубже погрязаешь, ничего у тебя не получится, не обманывай себя, смирись, смирись как ты смирялась всегда, как тебя учили с детства. Ведь это единственное, что ты умеешь делать в жизни. Смирись и живи дальше, как ты до этого жила.

«Нет, не в этот раз», отчаянно произнесла Зара вслух, заглушая свой внутренний голос.

Нет, она больше не думает смириться. Раньше она часто смирялась, терпела, подчинялась, боясь потерять то или иное, что имела: дружбу, любовь, родителей, семью, уважение, а сейчас, когда ей больше нечего терять, она уже не думала смирятся.

Подозвав официанта, заплатив по счёту Зара медленно, нехотя направилась в сторону парома, чтобы сново вернуться в европейскую часть города, где находилась ее квартира и павильон, в котором она работала. Ей грустно было покидать эти места, они были ее любимыми в Стамбуле.

Оказавшись в Стамбуле, после своего побега из родной страны, она влюбилась в этот сказочный город с первого взгляда, в этот красивый, яркий, кишащий жизнью мегаполис, со всех сторон окружённый морем. К морю она испытывала особую, необъяснимую любовь и привязанность. Она знала, что сможет жить в любом городе, в любой стране, в любой части света, если там будет море.

• Одним из первых мест, с которым Зара ознакомилась в Стамбуле была площадь Таксим. Ей нравилось часами бродить по площади вверх и вниз, разглядывая разношёрстных туристов, штурмовавших город. Она старательно пыталась разобраться на каком языке те говорят, чтобы понять из какой-же прекрасной и далекой страны они приехали, ведь до этого она ни разу не видела туристов. Нравилось слушать уличных музыкантов, исполняющих очень грустные, берущие за душу мелодии, кататься на старом историческом трамвае, особенно в вечернее время при тусклом свете старинных ламп, убаюкиваясь легкой тряской и стуком колес, есть жаренные каштаны и кукурузу уличных торговцев с тележками. Но со временем толпа стала ее тяготеть, туристы стали неинтересными, одноликими. Привыкшая жить в небольшом городке, в другой стране имевшей так много общего и не имевшей ничего общего со Стамбулом, ей было тяжело уединиться в этой новой для нее среде. Оставив в прошлом свою страну, город, в котором она выросла и смутно представляя себе, что когда-либо сможет туда вернуться, она искала свое место в этом очаровавшем ее с первого взгляда, но долгое время остававшимся для нее чужим городе. Это чувство чуждости не покидало ее долго, пока она, сев на паром, не оказалась на другом берегу, в азиатской части города. Пройдясь по набережной, она ощутила радость, как при встрече с родным человеком. Тепло исходило от всего, что попадалось на ее пути, тепло по которому она успела потосковать. Она чувствовала опьянения, вдыхая запахи города и радуясь умиротворению мигом обрушившимся на нее.

До приезда в Стамбул ее знания о городе, о Турции были ничтожны, она знала, что Турция была соседней страной, дружелюбно относящаяся к ее стране и во многом ее поддерживающая. В детстве она слышала от бабушки, матери отца, о том, как турецкие солдаты помогали им во время многочисленных нападений врагов, что в деревне бабушки до сих пор сохранились могилы тюркских братских шахидов павших в этих боях. Она знала, что тюрки говорят на языке очень похожим с ее языком. Она видела пару тюркских фильмов очень похожих друг на друга только с разными актерами, с двумя сюжетными линиями. Первая сюжетная линия-молодые девушки добровольно убегали со своими парнями, или похищались последними, но в обоих случаях преследовались родственниками девушки. Вторая сюжетная линия- дети-сироты, плачущие весь фильм, которые в конце фильма находили своих обязательно богатых матерей и наконец-то улыбались. Все актеры и актрисы, вне зависимости от сюжетной линии говорили очень чувственно, эмоционально с трагическим голосом, который в детстве расстраивал Зару, даже доводил до слез, но с возрастом очень забавлял и смешил ее.

Знала, что это у Турции они позаимствовали рецепт быстрого и лёгкого супа«мерджимек» (чечевичный), который она не раз готовила собственноручно; что это из Турции на лавки магазинов, а оттуда на столы ее земляков перекочевали такие сладости как локум и турецкая баклава с фисташковой начинкой, которая отличалась от традиционной в ее стране баклавы с начинкой из грецкого ореха. Знала, что современные, красивые, навороченные лицеи, которые появились как грибы после дождя в ряде городов ее страны были также тюркскими, где «ходжа» учили уму разуму ее молодых, но амбициозных сограждан. Была также она знакома с современной турецкой музыкой, песнями, веявшими романтикой со словами, будто придуманными специально для тебя.

Много позже, открыв для себя Турцию, Зара удивлялась тому, как мало она знала о ней, о братской стране, в то время как так много знала о России, Европе, Америке. Она устыдилась осознав, что ни разу до приезда сюда не брала в руки книгу турецкого автора, не читала ни одной книги о Турции, не знала ни одного писателя. Единственный великий турок, которого она знала был Мустафа Кемаль Ататюрк и то благодаря школьной программе.

Зара продолжала брести к парому глубоко ушедши в свои мысли, как случайно встретилась со взглядом с мужчиной очень похожим на того, кто разрушил ее жизнь, по чьей вине она потеряла все: мужа, детей, родных и оказалась тут. Страх, ненависть, презрение обуяло ее. Она долго сцепилась взглядом на незнакомца в полном оцепенении. Убедившись, что обозналась, она постепенно стала приходить в себя. Ничего не подозревающий незнакомец дразняще улыбнулся ей, неверно истолковав ее поведение. Зара с отвращением отвела взгляд. Это был не первый раз когда он ей мерещился, и от этого боль, злость, обида с новой силой воспламенялась в ее сердце. Теперь единственное о чем она могла думать, это накопить деньги, вернуть долг, разыскать его, виновника ее несчастий, из-за которого она уже 3й год живёт в аду, Оправдать себя, любым путем, а все остальное неважно. От всех этих мыслей дрожь пробежала по всему телу, что даже теплая куртка не спасала.

Полная решимости, согреваясь своей целью, зара скрылась в темноте, под знаменами воздушных фонариков, украшающих ночное небо, поднимающихся все выше и выше, унося с собой наивно загаданные людские желания.

____________________________________________________________

Глава 2. Мариам.

Мариам сидела в белом подвенечном платье в своей комнате, разглядывая свое лицо в зеркале, специально украшенном для этого случая, на котором было написано «будь счастлива». Это старый, но поддерживающийся большинством обычай, когда девушка берет с собой свадебное зеркало из отцовского дома в дом мужа, чтобы внести в новый дом счастье. Особенно ее раздражала запись на зеркале, ведь она уже знала, что не будет с ним счастлива, раздражало свое отражение. Ее раздражала она сама в белом платье, с фатой и красной лентой на талии, знак чистоты и невинности. Она -игрушка в чужих руках. Как она допустила, что в 21 в ее насильно выдают замуж за человека, которого она не любит, которого она не знает. Мачеха решила, что она достаточно повзрослела для замужества, нашла для нее жениха, отец дал согласие, ее показали будущему мужу, он одобрил, ее посватали и вот она теперь сидит и ждёт, когда ее жених с музыкантами и родственниками заберет ее из отцовского дома, отвезет в ресторан отмечать свадьбу, а потом запрет в своем доме как свою собственность и отныне, не мачеха и отец будут распоряжаться ее жизнью, а муж, с которым она едва знакома. Круги под глазами, осунувшееся лицо, на нее смотрела не 18 летняя девушка в свой самый счастливый день, а не то девушка, не то женщина с уставшим от жизни лицом. Силы ее иссякли. Она не спит, не ест уже несколько дней. Она не может смириться с мыслью, что скоро окажется в чужом доме, с чужим человеком и будет с ним жить. При мысли, что он будет спать с ней, увидит ее голой, будет до нее дотрагиваться, она сходила с ума. Не так она представляла свою жизнь, не о таком замужестве мечтала. Да, с какого-то момента своей жизни, она начала думать о замужестве, да, планировала выйти замуж, родит детей, но до этого дня ещё очень-очень долго, думала она, сперва она окончит школу, поступит в университет, начнет работать, встретит того единственного, с которым готова будет разделить свою жизнь. Они будут любить друг друга, говорить по телефону все ночи на пролёт, бежать на свидание после работы, провожать вместе выходные, а когда почувствуют, что больше не могут прожить и часа друг без друга, выберут простые кольца, символ их любви, объявят о своей помолвке друзьям и родственникам, выберут квартиру , где будут жить, обставят ее, грезя о предстоящих счастливых днях, ожидающих их в стенах этого дома, потом выберут ей белое простое платье, сами составят пригласительные, сыграют свадьбу в скромном кругу друзей и близких родственников, а потом уединятся в своем доме и проживут долгую счастливую жизнь. Но и в этот раз ее мечтам не дали сбыться. Она не могла простить отцу за то, что тот попросту решил избавиться от нее, выдавая замуж. Чем она ему мешала, да у них были сложные отношения, но можно ли с таким безразличием относится к родной дочери! Она не удивилась, когда узнала, что мачеха ищет для нее мужа, она знала, как та не долюбливает ее и хочет поскорее избавиться, будь ее воля Мариам с братом Омаром давно были бы в приюте, но бабушка заступилась за них, сын уступил матери, мачеха долго не разговаривала с отцом, но успокоилась, получив дорогие подарки. Бабушка уже год как умерла, да она уже была стара, со временем мачеха обретала власть над отцом, а она теряла свой вес, вряд ли бабушка смогла бы вмешаться, но вот отец. Он мог бы не согласиться или хотя бы узнать ее мнение, а не отдать ее в чужие руки как ненужную вещь. Она же его плоть и кровь, родная дочь. В глубине души Она винила отца в том, что мать ушла от них, хоть они ни разу с отцом на эту тему не говорили. Она не могла забыть сцену, который оставил тяжелый след в ее сознании. Это было до исчезновения мамы. Ей было где-то 3-4 годика, Она спала, проснулась, услышав мамин плач, она говорила что-то отцу. Тот стоял спиной к Мариам, приставив нож к горлу матери. Мать увидев ее в ужасе смотрела на нее. Одежда на матери была разорвана. Мариам позвала ее. Отец опустил нож. Мать бросилась к ней и увлекла ее в детскую и заперла дверь. Что было потом, она плохо помнила. Но эту сцену она запомнила на всю жизнь. Ей ещё долго снился кошмар, где отец угрожал матери ножом. Потом отец отвез их к бабушке, а когда они вернулись матери уже дома не было. Долгое время она думала, что отец в тот день убил мать, но потом ей объяснили, что мать уехала в другую страну, бросив их и больше не вернётся. Она долго плакала, просила бога, чтобы мать вернулась и забрала ее, но он ее не услышал, мать так и не вернулась. Со временем из квартиры исчезли мамины  вещи, ее одежда, все, что могло бы напоминать о ней, потом начал исчезать и ее образ. Она тосковала по матери, бежала на каждый стук двери, надеясь, что это мать стучится в дверь, но каждый раз это оказывался другой человек. Постепенно она научилась не ждать. Они с братом жили то у бабушки, то у отца, потом в доме появилась новая жена отца, их мачеха. Жизнь стала ещё невыносимее. Единственной ее опорой, ее другом, утешением был ее брат. Они всегда дружили, но общее горе еще больше сблизило их. Они серьёзно поругались лишь раз, когда брат перестал с ней играть из-за того, что она девочка. Она в то время даже возненавидела себя за то, что она девочка, что не может как раньше играть с любимым братом, что осталась совсем одна. Постепенно брат смягчился и сново стал с ней дружить, у них опять возобновились их прежние отношения. Она сново обрела брата, это были самые счастливые дни в ее жизни, после исчезновения матери.

Теперь брат был самостоятельным. Он учился в университете, подрабатывал себе на жизнь после занятий, снимал квартиру вместе с друзьями, так дешевле и веселее, утверждал он. Но даже он не смог повлиять на мнение отца и решил успокоить ее тем, что ведь дома ей жилось несладко, может муж окажется хорошим человеком и она наконец-то обретет счастье и покой, добавив, что он всегда будет рядом. его слова о хорошем муже не очень успокоили ее, но было приятно осознать, что хоть кого-то интересует ее будущее.

Мариам вздрогнула от стука в дверь. Неужели они уже пришли, но музыки не было слышно.  Обычно Невесту забирают из отцовского дома под музыку «Вагзалы». Может они решили увезти ее без музыки. Стук повторился. «Войдите», сказала она побледнев от ужаса. Но это была тетя. Она вздохнула с облегчением, значит она ещё немного побудет дома.

–«Какая ты красивая, сказала тетя. Мать была бы счастлива видеть тебя в такой прекрасный день.

Мариам ничего не ответила. Она почти не общалась с тетей. После ухода матери, та перестала к ним приходить. Потом Мариам узнала, что отец запретил ей навещать их. Говорили, что это она помогла матери сбежать. Мариам даже удивилась, когда узнала, что ее пригласили на свадьбу. Узнав, что это была идея мачехи, поняла, что та имеет какие-то свои цели, но ее мало волновало, кто приглашен на свадьбу, а кто нет, какие интрижки плетет мачеха, что она задумала, ее волновало только одно:ее выдают за нелюбимого человека и она не может ничего с этим поделать.

Тетя протянула ей бумагу, сложенную вдвое. Мариам посмотрела на нее в недоумении.

–это письмо от твоей матери, она послала по электронной почте, я распечатала для вас.

«Очень она рано о нас вспомнила. Подождала бы еще 15-20 лет, потом бы написала», подумала Мариам, но вслух ничего не произнесла. Раньше она мечтала узнать о матери хоть что-то, получить какую-нибудь весточку. Но мать молчала, а она просто устала ждать. Прошла целая вечность, с тех пор как она уехала, зачем ей теперь ее письма, да и вообще она сама. Она неплохо без нее справляется. Зачем ей теперь нужна мать.

–«знаю, прошло много лет, вы, наверное, ее не помните, хуже всего, наверное, вините ее в том, что она оставила вас, но это не так. Она не могла вам раньше все объяснить. Теперь вы не маленькие, вы все поймёте, и очень надеюсь, простите ее. Она вас очень любит и всегда думает о вас.

«Зачем она мне все это рассказывает», подумала Мариам. Тетя поцеловав ее вышла, она опять осталась одна. Она взяла в руки письмо матери. К чему мне теперь это письмо через столько лет и положила обратно на место. Через пару минут она опять взяла его в руки, но долго не решалась прочитать. Наконец-то она заставила себя прочитать письмо. Слезы катились по ее щекам. Она сново и сново перечитывала мамино письмо. Во дворе заиграла музыка, но она ничего не слышала, она погрузилась в письмо, переживала все, что переживала мать, знакомилась с ее жизнью с помощью клочка бумаги. Мамина история, ее переживания, настолько потрясли ее, что она не могла успокоиться. Она уже плакала на взрыт, громко, отчаянно. В комнату вошла мачеха.

–«что происходит, что за комедию ты тут разыгрываешь? Я с трудом подыскала для тебя мужа, а ты сидишь тут ревеш, как будто тебя не замуж выдают, а на виселицу отправляют. Радуйся, что ещё нашелся благородный человек, который согласился на тебе жениться, на дочери женщины, которая сбежала из дома. Всю жизнь меня благодарить будешь. Да, девушке следует плакать, когда она выходит замуж, но не ревет как безумная. Тебе следует проронить пару слезинок и делать это следует при гостях, чтобы все видели, как тебе жаль покидать отцовский дом, где тебя все так любят! Приведи себя в порядок. Успокойся и не позорь отца. Жених твой приехал за тобой.

Мариам успела спрятать письмо, когда вошла мачеха. Теперь она отчётливо слышала музыку. Она знала, что сейчас гости танцуют во дворе и у нее еще немного времени все обдумать. Нет, она сегодня не выйдет замуж. Она не будет жить чужой жизнью, по чужим правилам. Нет, она не даст, чтобы разрушили ее жизнь, как разрушили жизнь ее матери.

Но вот прозвучало «вагзалы», значит уже идут за ней.

______________________________________________________________

Глава 3. Зара.

Ночь была ужасной. Впрочем, как и все ночи, с тех пор, как Зара начала работать консоматрис (девушка, развлекающая посетителей казино/бара), развлекая незнакомых мужчин в одном из турецких павьонов в Кумкапы.

Было уже далеко за полдень. Зара проснулась от звука грома. Шёл ливень. Гром зловеще гремел, ветер вторил ему заговорщически. Проснувшись первым делом Зара пыталась понять, где она находится, тк в особо тяжкие ночи, могла перебрать со спиртным, несмотря на то, что спиртное им выдавалось в определенном ограниченном количестве, тк они должны были оставаться трезвыми развлекая как можно больше мужчин, заставляя их тратить как можно больше денег, она умудрялась незаметно заменить свой лжеалкогольный напиток на настоящий., при этом оставаясь не наказанной. У нее был ряд преимуществ благодаря своей тети, которая долгие годы работала на патронов павьона и была вовлечена во многие бизнес процессы. Самым бесценным преимуществом у Зары было то, что она жила не в коммуналке, как остальные девушки, а снимала квартиру по поручительству своей тети и могла свободно передвигаться, без надзора и сопровождающих, чему бесспорно завидовали ее коллеги по цеху. Тетя Зары дала ей понять, что в случае ее ошибок жестоко пострадает не только она одна, но и повлечёт неприятности и на нее тоже. И после убедительных заверений племянницы посоучаствовала в облегчении дальнейшей жизни Зары, которая отныне ее ждала.

Осознав, что находится в своей квартире, Зара немного успокоилась, но ее сердце бешено заколотилось, когда она увидела свою сумку открытой и валяющейся на полу. Выскочив с постели она побежала к сумке. К ее безумной радости, деньги были на месте. Работая в павьоне, она выплачивала долг, который накопился, после того как она оказалась в Стамбуле. Заработанные деньги, в основном чаевые, шли на ежедневные нужды, но часть денег Зара копила.

Она вытащила свой тайник и положила деньги к тем, что уже имелись там, оставив в сумке пару лир на еду и транспорт. Полюбовавшись тайником, она убрала его на место, озаряясь улыбкой, осознавая и радуясь тому, что нужная сумма скоро будет накоплена, она рассчитается со своим долгом и вернет паспорт и…

Зара залезла обратно под одеяло, тк для нее еще рано было вставать. Но гром все ещё неистовствовал, не давая уснуть, а капли дождя бешено колотили по стеклу будто пытаясь найти убежище , чтобы спрятаться от гнева неба. Поняв, что спать ей сегодня больше не удастся, Зара пошла варить себе кофе. Это занятие доставляло ей огромное удовольствие. Варить кофе для себя вошло в привычку еще с тех пор, когда она жила на родине со своей семьёй. Там у нее день начинался очень рано. С утра она готовила завтрак мужу, провожала его на работу, потом просыпались дети, она готовила завтрак для них, проделывала каждодневные рутинные дела по дому и только после этого посвящала немного времени себе. Варила кофе, включала Бьорк или Заз, часто Имани  или же Моцарта или Бетховена в зависимости от настроения, усевшись в кресло-качалку у окна с видом на море, медленно выпивала его разглядывая мимо проплывающие корабли или людей беспечно гуляющих по берегу. Это были минуты, украденные для себя, когда она осознавала, что она тоже живая. Минуты, которые помогали как-то загладить уныние, хотя бы временно прогнать депрессию, в которую она часто впадала из-за однообразной, рутинной жизни. Жизни, которая была всецело посвящена семье; мужу и детям, впрочем, как у многих женщин востока, параллельно с нею живущих на этой земле.

*

Зара взяв своё чашку кофе, укутавшись в одеяло села у настежь распахнутого окна. в комнату ворвался дурманящий запах дождя столь любимый ею. Гром продолжал греметь в полную силу. Она вспомнила своего сыночка, который очень боялся грома и прибегал к ней визжа от страха. Она брала его на руки, успокаивала и выходила с ним на балкон и при каждом громе хлопала в ладоши и смеялась, прося сына хлопать вместе с ней и ничего не боятся. Она вспомнила, как сама в детстве боялась и пряталась во время грозы, но никто к ней не подходил, не успокаивал и не говорил, что не надо боятся, что это всего лишь гроза. Она хотела, чтобы ее дети ничего не боялись, чтобы смотрели страху в глаза, чтобы были сильными и никогда не сдавались, но главное, чтобы были просто счастливы. Она хотела научить их всему, чему ее не учили, что мешало ей жить, усложняло ее существование. Она хотела, чтобы у ее детей была другая жизнь, не такая, как у нее, полная страха, сомнения, неуверенности.

*

Несмотря на распахнутые окна, Зара чувствовала, что задыхается и больше не в силах сидеть дома. Она оделась и выбежала на улицу. Натянув копюшен куртки, прыгая и обегая лужи Зара добежала до остановки.

У нее не было зонта. Она их никогда не любила. Ей всегда нравилось мокнуть под дождём. Промокая под дождем, она ощущала будто дождь смывает все ее горе, обиды, страдания, очищает ее и она заново рождается, чистая, наполненная надеждой.

Из-за ливня город полностью опустел, несмотря на раннее время. Отчего, город, который уже успел стать для нее родным, мгновенно изменился, стал холодным, отталкивающим, но и немного загадочным. Ее автобус не приезжал, в ливень дороги перекрывались из-за большого количества воды на улицах, везде стояли пробки. Остановка также как и улицы пустовала. Зара смотрела на пузыри булькающие в лужах, временами прерываясь на разглядывании дали в надежде наконец-то увидеть свой автобус. Автобус не появлялся. Она вспомнила как бесилась со своими детьми, прыгая по лужам, как они радостно смеялись, как были счастливы. В детстве мама не разрешала ей прыгать по лужам. Мама не хотела, чтобы она пачкалась, мама не хотела, чтобы она заболела. А чего хотела для нее мама?!

Всю жизнь она только и слышала, чего мама не хотела, а чего хотела никогда не говорила. Если бы вместо всех этих «я не хочу» она просто говорила, как она ее любит, обнимала бы, целовала, ласкала бы хотя бы изредка, ее жизнь возможно была бы другой.

*