Действующая Модель Мохеровой Вафельки

Действующая Модель Мохеровой Вафельки
Глеб Андреевич Васильев

Мир, в котором мы живем, состоит из сложной системы действующих механизмов – физических, химических, психических и информационных. "Действующая Модель Мохеровой Вафельки" – книга, помогающая лучше понять мир и принцип работы механизмов, заставляющих его существовать и действовать. В оформлении обложки использована фотография «Медведи на газоне». Автор Васильев Г. А. Содержит нецензурную брань.Содержит нецензурную брань.

Книга для Лучшего Понимания Мира

Предисловие

Дорогой друг!

Мир, в котором мы живем, состоит из сложной системы действующих механизмов – физических, химических, психических и информационных. Действие – вот главная частица, лежащая в фундаменте мироздания. Даже Слово, которое по одной из версий было «в начале» всего, является действием того, кто это слово произвел.

В повседневности человек привык разделять механизмы, способы и другие явления на «действующие» и «не действующее». Однако это разделение иллюзорно. В действительности «не действующих» вещей не существует – действительность потому и называется действительностью, что каждая ее сколь угодна крошечная часть непрестанно действует. Те предметы, которые называются «не действующими», всего лишь действуют не так, как того от них ожидали люди, и дают не те результаты, которые были запланированы человеком. Например, старый телевизор с разбитым кинескопом, лежащий на дне реки, не является «не действующим». Да, он не способен принимать и отображать визуальные ряды, но при этом он продолжает существовать, что само по себе является несомненным действием. Более того, этот телевизор, утратив ту суть, которую в него изначально вкладывал человек, может принимать важное участие в жизнях множества подводных существ – рыб, моллюсков и членистоногих – служа для них жилищем и убежищем.

Поэтому, коль скоро ничего не действующего не было, нет и не будет, говоря о Модели Мохеровой Вафельки, можно было бы не упоминать о том, что она Действующая. Однако я осознанно прибег к этой тавтологии, чтобы продемонстрировать то, насколько реальный действующий мир отличается от привычного для нас представления о нем.

Что касается моделирования – то это самый простой и понятный способ объяснения любого феномена на наглядном примере, созданном здесь и сейчас по образу и подобию толкуемого явления. Модель выступает в роли универсального посредника между человеком и вещами, существующими как в самом человеке, так и за его пределами. Главное свойство модели, после ее принципиального сходства с оригиналом, является возможность ее масштабирования. Так, с помощью моделей можно воспроизвести детали микро– и наномира, увеличив их до различимых невооруженным глазом пропорций, или построить компактную реплику всей Вселенной, которая легко уместится на обычном столе.

Теперь, когда мы разобрались с Действием и Моделью, остался последний вопрос. Что же такое Мохеровая Вафелька? И этот вопрос не так прост, как кажется, так как скрывает в себе целую вселенную внутренних вопросов. В чем свойства и качества Мохеровой Вафельки, какими способностями она обладает и какой потенциал скрывает? Как Мохеровая Вафелька взаимодействует с миром и человеком, чем она может быть для него полезна, и как высоко ценится? Обманывает ли Мохеровая Вафелька ожидания или действует именно так, как от нее того требуют? Что в ней преобладает – мохеровость или все же вафельность? Велика или мала, съедобна ли эта вещь и, в конце концов, насколько она вещественна?

В настоящей Действующей книге я постараюсь ответить на эти и многие другие вопросы, а также рассмотреть как можно больше разнообразных механизмов, совокупность которых мы и называем Миром.

Приятного и познавательного чтения!

Модель №1: Лихолесье

Лихой – бесшабашный, удалой, молодецкий, прыткий, ухарский, бойкий, хваткий, бравый, отчаянный, приносящий беду, злой, тяжкий, фатальный.

Мы живем здесь, в Лихолесье, где родился каждый третий, пригодился второй, а спились все поголовно. Лихолесье у нас дремуче-напевное, но чередующееся с деловой хваткой (что поделать, работа есть проклятье пьющего класса). Хвать елочку за бочок и волчком в норку, где уже и котировки все окончательно сверяются, и канал выделенный для связи с товарно-сырьевой биржей имеется. Поэтому волчья шкура завязывается под воротником сицилийским галстуком. И не надо думать, что наш кофе от этого не так горек, а секретарши делают меньше ошибок в словах «дезоксирибонуклеотид» и «трансцендентность». Нет, просто духовность обязывает нас ставить свечки во здравие, за упокой и орать «Горька! Борька! Горька!», чтоб расцелованными во все засосы молодоженами укатить на Канарские окорока. А там, вдали от родных пещер и гнезд, скучать по вощености бумаги, на которой печатаются чеки, и финансовой несостоятельности зверья из соседних гротов и нор, парадными своими входами не выходящих на Садовое Кольцо. Вспоминать мрачное спокойствие тихих зорь Лихолесья – как бы ласково солнце ни пригревало, в лучах зависти и ненависти нам нежиться приятнее.

Усталость – наш главный враг, неуязвимый воин в сверкающих доспехах – он заразен и предсказуем. Вирус усталости поселяется в нас еще на внутриутробной стадии, чтобы после стать первой и единственной натурой. Безделье, праздность или активный отдых – все ему нипочем, господин Усталость всегда к нашим услугам. Он толкает нас на умственную бездеятельность. Парализованные, мы можем лишь продолжать клацать челюстями в ритме, услужливо заданном дискретным шагом конвейера, несущего нам на своей ленте окровавленные куски зверья помельче. Закон Лихолесья суров – те, кто тратит последние силы на попытки всколыхнуть ватную пену мозга, умирают от голода – энергии на открывание/закрывание пасти не остается (каждую частичку этой энергии, пусть даже самую малую, прибирает рачительный господин Усталость).

Счастье, что в Лихолесье нескончаемая пропасть деревьев. Многие молодые звери (для них господин Усталость надевает костюм пасхального кролика и щедро одаривает расписными яйцами – лишь после достижения определенного возраста он внушает боязнь высоты и показывает свое истинное лицо) легко забираются на нижние ветки. Сидя на дереве можно с успехом оттачивать деловую хватку, получать свою дозу зависти от тех, кто на ветку влезть не смог, и порцию опасливой ненависти – от забравшихся выше, но боящихся свалиться (не без посторонней помощи). Упасть и впрямь очень страшно – там, внизу, беспомощного древожителя неминуемо порвут на фенечки.

В Лихолесье постоянно что-то меняется, а что-то остается прежним. Но, как правило, перемены целью своей имеют упрочить консервативные позиции, а стабильность умело маскирует катастрофический регресс.

Если вдруг вам случится повстречать какого-либо жителя Лихолесья, умоляю вас, не верьте его слезам и пространным монологам на тему homo homini lupus est («человек человеку волк»). Люпус он там, корвус, урсус или лепус – хомо ест всегда с аппетитом и от добавки никогда не отказывается. Так что будьте предельно осторожны.

Модель №2: Кровь

Кровь – жидкая подвижная соединительная ткань внутренней среды организма, которая состоит из жидкой среды – плазмы и взвешенных в ней клеток.

Ницше-Заратустра говорит: «Из всего написанного я люблю только то, что кто-либо написал своею собственною кровью».

Пустить кровь носом, прокусить щеку и фонтанировать розовой пеной, рассечь бровь и смотреть сквозь алую пелену. Источать кровь порами, размазывать по лицу. Надеяться, что шрамы останутся на всю жизнь. Не давать ранам зажить, сковыривать коросту, посыпать солью и перцем. Капать рубином на белый лист бумаги. Увидеть, как кровь теряет кислород, становится бурой, засыхает. Сердце можно заменить гетеродинным насосом, но кровь не заменишь ничем, даже гемодезом. Главное – не бояться. Не кричать «Лапы прочь!». Наоборот. Трогай, топчи, кусай, плюй, слизывай, наслаждайся, морщься брезгливо – да что угодно делай.

«Кровь-любовь» стало пошлостью задолго до рождения поэта Цветика и появления сперва критики рифм «палка-селедка» и «пакля-рвакля», а потом и повсеместного перед этими рифмами преклонения. Чернила Фауста остаются в цене настолько же, насколько ценным остался алюминий после открытия способа получения его из любого комка глины. Но кровь не производится в промышленных масштабах, не разливается по бутылочкам и жестяным банкам, не продается в розлив. Ее не купить по разумной цене, не налить в стакан, льда и водки по вкусу. Ее мало, можно сделать лишь глоточек и горько усмехнуться, вспомнив, что некогда кровь ценилась дороже золота. Перед золотом одна любовь на миллион могла устоять, перед кровью – нет. Но, что поделать, инфляция.

Когда людей станет слишком много, их начнут продавать, чтобы хоть как-то амортизировали, отбивали расходы. Вслед за этим сразу откроются фабрики клонирования. Об экономическом эффекте забывать нельзя. Рынок обязан утолить спрос. К тому же, новые фабрики – это новые рабочие места. А уж сколько шагов останется до каннибализма, знает только чадолюбивый Сатурн. Кронос, поедающий своих детей, – символ времени, чьими верными сынами и дочерями мы честно пытаемся быть, попивая газированный кровезаменитель.

Греки верили в обратимость времени, в то, что сожранное Кроносом может быть отрыгнуто в целости и сохранности. Что, если они не верили, но знали? Тогда неизбежен конфликт. Война. Вся эта глупость между городом и деревней, постмодерном и классицизмом, отцами и детьми, кровью и томатным соком. Пока же позиции серых незыблемы.

Остается только надеяться, что кровь не кончится прямо сейчас. Что ее хватит еще хотя бы на пару пейзажей, твой портрет, детский анекдот, дорогу к тебе, письмо домой и эпитафию.

Модель №3: Прикладная антропология

Антропология – область научного познания, в рамках которой изучаются фундаментальные проблемы существования человека в природной и искусственной среде.

«Кто эти люди? Что им нужно?»

Говори за себя.

«Кто эти люди для меня? Чего они от меня хотят?»

Так проще, правда? Сузить диапазон поисков ответа до субъективного горизонта событий. Как правило, выводы удается сделать на закате, когда горизонт виден в розоватом свете только что скрывшегося солнца, больше не слепящего, оставившего игру в жмурки. До завтра. Ночь – лучшее время для того, чтобы попытаться успеть отдохнуть и найти повод перестать жмуриться. Это так естественно – то, что мотив утром открывать глаза необходим. О нем можно думать, а можно и забыть, переслать бандеролью в подвал или на чердак, пометив «Подсознанию. До востребования».

Так или иначе, глаза открываются не чтобы видеть. Они открываются для других, загораются зеленой ромашкой «я-ищу-тебя». Чем деспотичней тирания эгоизма, тем больше в этом процессе театральной драмы. Кто-то писал о странности устойчивого словосочетания «прийти в себя». По сути, действие заключается в том, чтобы из себя вынырнуть и вместо этого прийти к другим, повесить табличку «открыто» на дверь своего тела, стать абонентом доступным.

Для тех, кто любит усложнять и портить, как бы все хорошо ни начиналось, есть опции. В главном меню переставляем галочку с Easy на Hard, жмем Oк.

«А они вообще-то люди или как? Чего мне от них надо?»

Оставим глупость, лицемерие и малодушие, утверждающие в ответ на любой вопрос единственной фразой – «нет времени». Время есть. И это время есть редкая сволочь, тысячеглавая гидра. На месте отсеченной головы тут же вырастают две. Чтобы совладать с гидрой, нужны помощники, которые будут вязать ее шеи в узлы. Убийство времени как стиль жизни. Уничтожение жизни как знак времени. Любого времени, исчисляемого от произвольно выбранной начальной точки. Не важно, на кого ты или они поставили бы в схватке «Христиане vs Львы» – результат один. Каждый получает свое – одним нимбы и прибавка «Св.» к имени, другим сытный обед. Хорошая компания, попойка, интимная связь, два мэйла и три смс в месяц. Или – помним, соболезнуем, скорбим – в социальных сетях.

В нашем поезде, иронично называемом скорым, множество вагонов, поделенных на полки. Зануды, нытики и маньяки (соответствующие категорийные определения указаны в билетах этих пассажиров) могут рискнуть и сыграть в режиме Very Hard.

«Я человек? Что я готов отдать другим?»

Тут в ход идет всё и вся, включая честного Ницше, забытого разработчиками софта в среднем абзаце. Результаты неутешительны. Размягчение сердца приводит к раскисанию мозга. Хляби разверзаются. Мышкины слезки отливаются в формочки пилюль слезливых текстов и стихов. Кошки, чей помет в норке доводит мышек до нервного срыва и общего плачевного состояния, в эти игры не играют. Пилюли глотаются такими же депрессивными, ни в чем не повинными мышками. И пошло-поехало. И так пОшло, что пошлее уже не придумать. Разве что в без(д)умном порыве щедрости бросаться словами «люблю», «всегда», «ненавижу», «никогда», а потом вдруг проверить баланс и обнаружить себя банкротом. Никогда не платить по счетам – для этого нужна смелость. Суицид, это когда вены режутся вдоль. Если поперек – мышкины слезки. Другой вариант – отрезать чужую голову и преподнести ее миру, как часть себя. Тот, кто такое подношение проглотит, рискует вскорости огорчиться эмоциональным запором. На крайних стадиях заболевания внутри умирает Мать Тереза – этих пассажиров легко узнать по дурному запаху изо рта.

Для тех, кто успешно справится с предложенными заданиями, предусмотрены красивые фотореалистичные концовки, различающиеся в зависимости от выбранного уровня сложности.

Модель №4: Искусствоведение

Искусство – образное осмысление действительности, выражающее внутренний и внешний миры в художественном виде.

Я родился слишком поздно, чтобы получать удовольствие от многих вещей. «Мгновения весны», к примеру, кажутся затянутыми и скучными – сегодня 17 мгновений явно многовато. Видимо, когда-то время шло иначе. От «Заводного апельсина» не тошнит, сколько пальцев ни клади на язык. Одри Хэпберн не вызывает совершенной чистоты восторга. «Она лучшая» – так говорят многие. Могу им поверить, но для собственной убежденности чего-то не хватает. Навязчивое ощущение поэтической образности ради одной лишь образности приводит в недоумение. От классического симфонизма болят зубы. Мона Лиза поражает воображение так же, как женские фигуры Малевича. Почему-то живописец Дали всегда оказывается похож на Дали, а художник Шишкин – на Шишкина.

Кто-то движется дальше, но, набирая скорость, утыкается в спину шедшего позади. Цикличность. Гришковизмы воспринимаются исключительно как гимны затекшей ноге. У большинства есть ноги. И у каждого, ногами владеющего, они иногда затекают. Как-то уж слишком легко удается памяти тела призвать покалывания, сопровождающие возобновление тока крови. Как будто нет ничего больше, ближе, узнаваемее и интереснее, чем это чувство затекшей ноги. Откровения закончились, ради катарсиса их приходится выдумывать. Точнее, вспоминать. Все старое – плохо вспомненное новое. Жизнь до смерти сомнительна, а фрустрация неизбежна – этому учат в воскресных школах.

Всякая история повторяется дважды – сначала как трагедия, потом как фарш. Если текущая любовь трагична, приготовься к тому, что влюбишься снова – и на этот раз точно превратишься в котлету. Постарайся не винить себя за грязь и пошлость, которых не сможешь избежать. Все равно как под действием дурного предчувствия обыскать все закоулки, обежать всех знакомых, чтобы убедиться – ее (твою ЕЁ) никто не видел со вчерашнего дня. Застыть на мгновенье, вспомнить про ваше любимое место (вы называли его своим) – там вы проводили сладчайшие часы, сидя в траве над обрывом, болтая в воздухе ногами, глядя на море и жмурясь на солнце. Всегда вдвоем. Проклясть себя за то, что не вспомнил об этом (вашем) месте раньше – ее не было рядом. Ужаснуться тому, сколько времени потрачено впустую. Через силу ободрить робкую надежду на чудо, фею «еще-не-поздно». Не чуя ног, глотая выпрыгивающее из горла сердце, примчаться и найти только ее велосипед, оставленный в траве. Давно остывший, блестящий капельками росы. Упасть на колени, вцепиться пальцами в собственное лицо. И расхохотаться от того, что ты это уже где-то видел или читал.

Искусство – развлечение для ценителя. И ключевое слово тут – «развлечение».

Модель №5: Живописание

Живопись – результат процесса, связанного с попыткой передать зрительные либо умозрительные образы посредством нанесения красок на ту или иную поверхность.

Чаще всего спиваются и сторчиваются умненькие мальчики и девочки. Каково быть умненьким и знать о такой перспективе? Это все равно как знать о несуществовании правильных ответов, но при этом продолжать оттачивать мастерство задавать правильные вопросы.