Я дрался в Новороссии!

– Это идея!

Сочинили донесение – записали убитыми 4 человека, по коэффициенту – еще 12 раненых. Получилось 16, показалось мало – приписали еще одного. Теперь в самый раз! Доказательство потерь противника – отсутствие уничтоженной бронемашины. Доказательство твердое.

* * *

Потом Калита выменял фотосессии с БМП-2 на 2 снаряда для гаубицы «Д-30», четыре ящика ручных гранат, 8 литров машинного масла, 12 блоков сигарет, 30 пар берцев, комплект запчастей для двигателя и трансмиссии горелой БМП. Артиллерийские боеприпасы зампотыл отвез в Донецк и отдал в обмен на более нужные для пехоты вещи – тактические очки, военные ботинки и выстрелы к «РПГ-7».

Вершиной фотобизнеса стала заявка одного из хунтят на подбитый танк ополчения.

– Я хочу баллотироваться на выборах в Раду, – заявил один майор. – Понимаю, заявка сложная. Но вознагражу соответственно. Отдам тебе исправную «Рапиру».

100-мм пушка МТ-12 была бы роскошным приобретением. Основной ее профиль – борьба с танками, но могла стрелять и осколочно-фугасными по пехоте. Большим достоинством пушки была ее повышенная точность, дистанция прямого выстрела составляла 800 м.

– Будем искать танк, – пообещал Калита. – У тебя, случайно, нет на примете подходящих?

К сожалению, самопроизвольно сгоревших и брошенных на дороге танков не было. Танков вообще еще было мало на фронте.

Начальник разведки отряда осторожно навел справки и выяснил, откуда у майора «Рапира». Оказывается, пушку в подконтрольной майору мастерской оставила на ремонт шасси одна артиллерийская часть. При этом с пушки был снят прицел с панорамой, так что «Рапира» могла теперь работать только прямой наводкой. Снарядов артиллеристы не оставили.

* * *

Танк нашли. Он несколько десятилетий стоял на постаменте у соседнего нейтрального райцентра. Старый добрый «Т-34».

Его аккуратно сняли краном, сошлифовали краску и обработали металл кислотой. Броня покрылась коричневыми пятнами – типа, от ожога. Танк привезли в условленное место. Башню повернули набок, ствол орудия опустили, выбили из трака палец и сняли гусеницу, бросив ее «в художественном беспорядке».

Майор осмотрел приобретение скептически.

– Что-то уж совсем несолидный танк.

– А у тебя пушка без панорамы и боеприпасов. Не торгуйся, бери, что дают.

– Ну ладно… Только пропишите в газетах, что сняли с постамента и применяете «Т-34». А то не поверят, что я его в бою подбил.

– Пропишем.

– И пушку сами заберете. Там у нее охрана, солдатик артиллерийский…

– Заберем.

* * *

После фотосессии майор сообщил местонахождение пушки и уехал. Ополченцы увезли танк обратно, покрасили его и поставили на постамент.

«Рапира» стояла в автомастерской, удаленной от расположения войск, и лишь неотлучно находившийся при ней солдат-артиллерист охранял военное имущество. За пушкой поехал сам Колун на своем «командирском» БТР (этот БТР был самый неповрежденный из имевшихся в отряде, в свое время дважды простреленный Обушком из орудия).

Командир рывком распахнул дверь в мастерскую, прошагал к пушке, надвинулся на часового.

– Доложить обстановку!

– В мое дежурство никаких происшествий нет! Вверенное мне имущество в сохранности!

– А где панорама?

Солдат сник.

– Так ее сняли, когда пушку сюда на ремонт отдавали. Оптика – штука нежная.

– А может, и не было этой панорамы?

Солдат опустил голову.

– Ладно, я забираю пушку! – заявил Колун.

– Разрешите обратиться! – выкрикнул солдат. – Представьтесь, пожалуйста! В каком вы звании и должности?

Колун немного помешкал.

– Десятник самообороны Майдана. Позывной «Волк».

– А в какой сотне вы десятник?

Колун замешкался еще больше. Импровизация становилась все более трудной.

– В Небесной сотне, – сказал он твердо и пристально посмотрел солдату в глаза. Ополченец не очень хорошо разбирался в формированиях Майдана, но о существовании Небесной сотни знал наверняка.

– Так вас же всех убили… – непослушными губами пролепетал солдат.

Колун прикрыл глаза. Придуманная на ходу легенда рассыпалась.

– Всех… – произнес он и заторопился к выходу.

Артиллерист попятился.

Ополченцам, забравшим пушку, он не противился, так и остался сидеть в углу мастерской с недоуменным видом.

* * *

Майор, «подбивший» танк ополчения, действительно пошел в гору. Ломоть доложил Колуну, что в расположение части «героя» прибыла машина с журналистами.

Журналистов потом встретили на обратном пути – типа, на «мобильном посту» ВСУ. Остановили их автомобиль, забрали всю аппаратуру, заканчивая телефонами – якобы на проверку военной цензуры. Скопировали на ноутбук Ломтя все содержимое, вернули, извинившись – «недопущенной к публикации информации не обнаружено». Полученные данные отправили командованию, за что удостоились устной благодарности в приказе и полусотни пар берцев.

Впоследствии «героический» майор ездил в США, где встречался с сенаторами. Его фотографии у «подбитого» танка, с автографом, пользовались популярностью.

Темнота – друг шахтера

Обзаведясь бронетехникой, артиллерией и ПВО, Колун решил превратить отряд в полноценную единицу, создав штурмовые подразделения. Предполагалось, что штурмовые операции будут обычно вестись ночью, когда человеческая психика особенно восприимчива и уязвима. В темное время моральное преимущество защитников Донбасса над мародерами террбатов и ПС или насильно мобилизованными солдатами ВСУ возрастало в несколько раз. Преумножался эффект внезапности. Также ополчение, в рядах которого было много шахтеров, имело колоссальное преимущество – его бойцы не боялись темноты, умели в темноте жить и работать.

Обучение было коротким – времени было мало, а легких целей, подходящих для боевой учебы – много. Такой целью Колун выбрал гарнизон батальона территориальной обороны «Криворожье», численностью до взвода, расположенный в деревне Степное за двумя линиями блокпостов от Ивановки. Место было спокойное, тыловое, террбатовцы бронетехники и артиллерии не имели, занимались постовой службой, надзором за солдатами ВСУ в соседних населенных пунктах и, естественно, мародерством. «Криворожье» было сформировано из добровольцев – часть из них когда-то пыталась избежать службы в армии и пошла в территориальную оборону, «чтобы пересидеть». Эти деятели ошиблись в ожиданиях, батальон был отправлен на фронт. Часть бойцов были искателями военной добычи. Таких было больше всего. Они разграбляли магазины, дома, проезжающие машины, убивали людей ради денег в кошельках и одежды, и отправляли на барахолки Днепропетровска и Кривого Рога посылки с добычей. Еще в батальоне были идейные бандеровцы, которые грабили не меньше, но при этом еще и глумились над мирным населением и «несвидомыми» солдатами ВСУ с соседних постов. Террбат был очень удобной учебной целью, потому что не нужно было возиться с пленными. Их брать не планировалось.