Бархатный враг. Просто НЕреальная история!!!

– Что ж ты там забыла? – ахнули в один голос подружки.

– Уж не ради банановой диеты… – загадочно прошептала Жанна. – Есть у меня одна мыслишка, которая не дает мне покоя вот уже… не важно сколько лет. Хочу вон с таким красавчиком, ну это, как его, – и она показала неприличное движение пальцами рук… – Я ему бусы, а он мне пять минут удовольствия. Как представлю, что меня такой первобытный берет, аж дрожу вся…

– Фу, какая мерзость… – поморщилась Мирочка. – Ты смотри, как бы они тебе на радостях копье в попу не вставили!

– Не вставят, девочки! – закачала крашеной головой блондинка. – Моя попа и не такое видала!

– Ой, смелая ты какая, Жанна, – всплеснула руками Лариса Николаевна. – И совсем ни капельки не боишься?

– Ну, это не так уж и страшно! – улыбнулась бывшая фотомодель со стажем, поправляя косу за спиной. – Страшнее всего в солярии заснуть, а потом еще в мужском журнале без грима опубликоваться. Я тебе, Ларик, оттуда сувенирчик привезу какой-нибудь. Черепок или сушеный палец. Ну а ты, Мирочка, чего молчишь? Уж не хочешь ли ты отсидеться, тихоня? Твоя очередь сказки рассказывать.

Эльмирочка, услышав свое имя, промокнула нос салфеткой. Откровения подруг немного смутили ее культурную душу.

– Ну а что я? Мне как-то неловко в вашем распутном обществе, девочки, находиться. Вначале вы тихонями прикинулись, а тут такое сказываете после первого бокальчика. Я по сравнению с вами просто монашенка какая-то!

– Давай, колись, Мирочка! Мы тебя не отпустим! – тихо улыбнулась Лариса Николаевна, положив свой подбородок себе на ладонь и посмотрев на Эльмирочку умоляющим взглядом.

– Не тяни резинку! – фыркнула, напротив, неодобрительно жена серого кардинала.

– А я и не люблю резинки, – оправдывалась скрипачка. – Мне важно полное доверие с мужем.

– Это мы уже заметили! – ухмыльнулась Жанна, намекая на то, что ее музыкальная подружка – многодетная мама. – Известно, чем все это заканчивается… Ну, хоть вспомни что-нибудь из прошлого… Честно, честно, мы никому не расскажем твою фантазию…

– Как говорил один порядочный еврей, – спокойно ответила Мирочка, допивая шампанское, – за каждой фантазией скрывается неосознанная потребность в любви.

– Это уж верно. А мы и не спорим, – согласились подружки.

Они сделали знак бармену, чтобы тот принес еще по бокальчику.

– Вы как будто определились, девочки, – начала свой рассказ Мирочка, – а я вот думаю, разбираю свои фантазии, и мне сложнее. У меня их целое буйство, вихрь прям, одна другой ярче. Вот одна фантазия буквально на днях реализовалась. Всю жизнь мечтала и вот… Как-то, так сказать, «на склоне лет», решила я мужу рубашки постирать, устроила тотальную стирку, и что-то понять не могу, хочется и все, хоть на стенку лезь. А муж как назло в командировку уехал. У них там барабанный марафон какой-то в Ижевске. Бухают целый месяц и стучат своими палочками, кто лучше, а я тут хожу одна по квартире прибалдевшая, все прислушиваюсь к чему-то. Вдруг понимаю, это барабан стиральной машины вибрирует, белье отжимается и так мне сила и мощь этого барабана запала в душу, что понимаю… вот бы меня на эту машинку кто-нибудь подсадил. Только подумала, аж дрожь по всему телу идет. Вдруг звонок, ну прямо как кто-то услышал. Дети у меня по школам еще, кто бы это мог быть? Открываю. Стоит, ну кто бы Вы думаете? Ни за что не угадаете? Ладно, не буду мучить. Мастер по ремонту стиральных машинок. Видимо, я в пылу аффекта была, что стала всем звонить и требовать срочно посмотреть на работу моей машинки. «Вы мастера вызывали?» – спрашивает хмуро. Мужчинка серьезный такой, с усами. Говорю «да», а сама халатик расстёгиваю… «Вызывала вас», – говорю, да с таким придыханием, что у самой аж ноги подкашиваются. Он заходит в ванную комнату, ставит свой чемоданчик на пол и говорит. «У Вас вроде все работает. Может, кнопка на долгой стирке заедает?» А я сажусь на машинку, вся сама не своя. «А разве не требуется отцилиндровка каких-то колесиков или продувка шлангов? – спрашиваю. – Видите, как все скачет-то». Ну и действительно барабан крутится, машинка трясется, я как на коне, подпрыгиваю, а этот усатый товарищ так незатейливо ножки мои раздвигает. «Так, – говорит с таким серьезным изучаемым видом… – Пожалуй, стоит снять гарантийные клепки, вот только нужно согласие собственника». «А он, – отвечаю, – давно груш объелся». «В таком случае начинаю распломбирование счетчика». Ну и давай меня усами там щекотать своими. Часа два щекотал, орала так, что соседи думали, кота кастрируют, а когда ушел, даже денег не взял. Интеллигент, бл… Только дух перевела, а тут опять звонок. Новый мастер. Слава богу, без усов на этот раз. Спрашивает «Вызывали?». У меня аж слов нет, только киваю. «Заклинило что ли?». Опять киваю. Никаких документов не требует, кладет меня молча на поверхность машинки с прикладом ближе к краю, задирает мне ноги до самого потолка. «О, – говорит. – Тут никакой гаечный ключ не поможет… Машинке Вашей, кажись, писец полный». И давай ноги мои крестом у себя на шее скручивать, душить себя ими… Несколько раз сознание, бедняжка, терял, выдохся напрочь, я его потом сладким чаем отпаивала, девочки, а когда ушел, машинка моя и вправду накрылась…

Мирочка взяла со стола алкогольную карту и стала ей махать как веером. Собственный рассказ ее так увлек, что она, казалось, сейчас прислушивалась к звукам торгового центра, не гремит ли где-нибудь поблизости стиральная машинка. В этот момент подошел уже знакомый бармен с новой порцией шампанского, и бывшая скрипачка расплылась в улыбке.

– Наконец-то!

– Какая у Вас красивая шапочка…, – заметила Жанна.

– Ну, а где, молодой человек, мандаринчик? – заметила Лариса Николаевна. – Не порядок.

Остренькие язычки барышень уже заплетались, и все довольные прыснули от смеха.

Цветущая сакура

Мирочка в то веселое утро так и не успела поведать о своем настоящем тайном желании, предпочтя рассказы из уже давно забытого прошлого. Даже когда вторая порция шампанского вывела ее на откровенный простор, она до последнего держалась. И даже когда бывшая скрипачка уже вроде ухватилась за одну из вороха потаенных фантазий и вот-вот собиралась рассказать подругам о том, что давно мечтает попробовать «это» в лифте многоэтажного дома, ей неожиданно позвонил ее барабанщик. Звонил он редко, и Мирочка не на шутку испугалась и подумала, что дома что-то нехорошее случилось с детьми.

– Что с Витенькой? – чуть не потеряла она дар голоса, вскочив с дивана и спешно обувая свои туфли.

На лице женщины появилась тревога, но муж быстро успокоил жену короткими репликами типа «все пучком, не дрейфи» и «Новый год, вашу мать».

– Я просто соскучился по тебе, крошка… – говорил он мурлыкающим голосом. – Каким же я был ослом, что все эти годы не обращал на тебя внимания. А эти твои бесконечные варки борщей и жарка котлет… Ты заслуживаешь больше, чем орден… Бросай срочно все дела! Мы летим в Токио!

– Ты что опять напился? – недоверчиво спросила она, ничего не понимая. – С Витенькой точно все нормально?

– Все нормально, кошечка. Оставь его в покое. Он уже мужчина.

– Но…

– Никаких «но»! Два билета бизнес-класса лежат у меня на пузе. Ты же давно мечтала об этом? Ну, скажи, что я молодец, кошечка?!

– У меня просто нет слов… Почему ты молчал?

– Хотел сделать тебе сюрприз. Вылет сегодня вечером.

– А как же дети?

– По их поводу я уже договорился с твоей мамой. Ну что, круто?

– Не то слово…

– Да я сам в ах..е! Но ты все это заслужила! Ты моя сладенькая… Заодно поправим себе спины! Я слышал, там гейши творят чудеса – продолжал толкать сладкие дифирамбы хмельной барабанщик. – Ну что скажешь? Ты разве не рада? Я помню, как ты всегда хотела вернуться туда, хоть на денек… Рвем когти, кошечка. Я уже пакую чемоданы.

Мирочка, сама не своя, накинула свой полушубок из котика и извинилась перед подружками, расцеловав каждую в обе щечки.

– Ну, все, девочки, форс-мажор, как-нибудь в другой раз поболтаем! С наступающим! Мальчика того в колпаке не обижайте. Всех целую, обнимаю, чмоки-чмоки…

Затем она бросила воздушный поцелуй бармену, и тот даже раздосадовано стащил с головы колпак. Его растерянность позабавила ее, и она весело и звонко засмеялась.

– Адьес, Санта!

Ее высокие каблуки громко застучали по цоколю. Прохожие мужчины оборачивались и невольно восторгались подвижностью ее бедер.

«Неужели я лечу в Японию!» – не верила в свое счастье Мирочка и еще активнее виляла бедрами.

Уже на выходе она поймала подвернувшегося ей таксиста и, плюхнувшись к нему в машину, дала домашний адрес. Новогодний сюрприз от мужа произвел на нее феерическое впечатление. В голове звучала первая часть концерта Бетховена «Allegro ma non troppo», и Мирочка по-христиански с умилением прощала мужу все свои обиды: его грубость и матершину, все это эгоистическое самоуправство, в котором ей отводилась роль безропотной служанки-свиноматки, с которой можно было делать все. Сейчас она была готова при встрече броситься в объятья искупившего свое прощение мужа, стащить с него дурно пахнущие носки и расцеловать каждый палец его ступней нежно, слезно, до самозабвения.

– Что же ты молчал, дурачок? – выдаст она при встрече, как только отроет дверь в квартиру. – Ах ты, пьянчуга этакий!

Мирочка уже бывала в Японии прежде с концертами, и эта страна понравилась ей доброжелательностью местных жителей, суши и, конечно, садами с цветущей сакурой.

Ей навсегда запали в душу традиции страны восходящего солнца, когда с началом весны семьи, друзья и одноклассники рассаживаются в парках под цветущими деревьями, чтобы насладиться торжеством природы. Радостные и счастливые, они расстилают прямо на зеленой траве белые скатерти и ставят на них принесенную с собой еду, а вечером зажигают бумажные фонарики и пускают их в небо, хлопая в ладоши и улыбаясь… Эти японцы ей казались сейчас особо одаренными детьми, послушными и благодарными.

«Им не надо варить по утрам кашу, – думала она, – не надо стирать одежду, делать за них домашнее задание в школе, переживать и не спать ночами, когда они заболели».

Все эти светлые воспоминания вернули ей молодость, когда она восемнадцатилетней девочкой отправилась в свое первое зарубежное турне в составе симфонического оркестра. Ей захотелось увидеть цветущую сакуру, вдохнуть эти тончайшие ароматы любви, напиться саке и просто позволить себе безумство души и плоти. Она мысленно потянулась к давно забытой скрипке, и пальцы ее невольно вздрагивали, представляя, как играет «Времена года» Вивальди. Душа трепетала, словно бабочка над цветами, ее переполняли приятные, многообещающие эмоции… Интимные разговоры с подругами разбередили ее фантазии. Она вдруг почувствовала себя женщиной, любимой и желанной. Это состояние вознесло ее до высот, где серебристым крылом касался облаков самолет, несущий ее в страну цветущей сакуры. Она вдруг захотела заняться любовью с мужем именно там, на ветвях, усыпанных миллионами нежно-розовых лепестков.

«Ах, как это могло быть чудесно! Сидеть на ветке, свесив вниз босые ноги, в окружении розовой красоты, в этом облаке пьянящего аромата и чувствовать, как губы мужа нежно целуют твою обнаженную шею… Аж, мурашки по коже… Эх, жаль, что сейчас не весна, но может быть где-нибудь на Окинаве, на самой южной горе расцветет для меня хоть одна веточка сакуры?» – мечтала она по дороге домой, всматриваясь в запотевшие стекла машины.

Расплатившись с таксистом и оставив ему мимолетом на щеках след губной помады, Эльмирочка сразу разорвала всученную ей визитку. Больше она никогда и ни за что не собиралась изменять мужу. Затем она нырнула в подъезд своего дома, совсем забыв перекинуться парой фраз с вахтершей, как это она обычно делала раньше. Она даже не стала ждать лифта, который где-то застрял на верхних этажах. Нетерпение разрывало ее, и женщина быстро разулась и побежала вверх по лестнице, вспомнив далекое детство. Уже на десятом этаже, едва сдерживая дыхание и бешеный ритм своего сердца, она прильнула к двери своей квартиры и нажала звонок.