Бархатный враг. Просто НЕреальная история!!!

– Эй, Вы там уснули что ли! – выругалась она и прислушалась.

За дверью гремела громкая музыка и только сильные, настойчивые удары пяткой о дверь, помогли Мирочке проникнуть домой. Дети, вернувшиеся со школы, обступили мать еще в коридоре, вырывая пакеты с подарками.

– Где Ваш папа? – спросила она.

Смутное сомнение начинало терзать душу Мирочки.

К своему большому неудовлетворению, никакие чемоданы не собирались, и дети к теще не отправлялись. Все было, как обычно. Муж лежал на диване, грузный и большой, посасывая из горла очередную бутылку пива. Он даже не глянул на нее, почесывая неприлично пузо, на котором должны были лежать два билета до Токио.

– Ну, слава барабану, кошечка, – махнул он, даже не глядя на жену. – Я уж не знал, как тебя поскорее вызвать… Концерт уже два часа идет… Присаживайся поудобнее. Я тебе местечко занял.

Он немного сдвинулся, словно, и правда, освобождая место для своей обманутой жены. Там в телевизоре, на фоне красивых пейзажей с вечно цветущей сакурой какие-то волосатые японские парни в кимоно агрессивно били в барабаны.

– Так ты наврал на счет билетов? – вдруг начал доходить до Мирочки весь ужас ситуации. – Это и есть твои вип-места, скотина!? Как ты мог! Я оставила подруг в самый неподходящий момент!

Она вдруг схватила пустую бутылку, стоящую у дивана. Рука ее все еще была в белой перчатке.

– Ой, только не надо! Знаю я хорошо ваш неподходящий момент… Потрепаться и по телефону можно, а вот дети голодные. Их в школе не кормили, у них там кто-то отравился, на фиг.

Женщина ощутила почти неконтролируемый приступ ненависти к мужу, и она сделала угрожающий шаг в его сторону. Больше всего на свете она желала не видеть больше это противное до омерзения одутловатое лицо, но отдаленные возгласы детей, радостно взвизгивающих при распаковке подарков, остановили ее. Мальчик лет восьми заглянул к родителям.

– Мама, а можно я поиграю в этот новый конструктор?

– Конечно, Витенька, поиграй, – сказала Мирочка, скрыв свое волнительное состояние.

Она все еще держала пустую бутылку в руке, и, видя всю нелепость ситуации в глазах сына, поставила ее на пол.

– Ну, не ругайся, кошечка! – почти елейно произнес муж. – Просто мы все соскучились по тебе!

– Мама, мама, что ты нам приготовишь? – зазвучали голоса детей, и их головы высунулись из-за дверей комнаты. – Пойдем потом на каток! Мама, ты же обещала!

– А уроки сделали? – спросила она по привычке.

– У нас завтра каникулы, – засмеялись дети.

Эльмирочка тяжело вздохнула. Путешествие в Токио накрывалось медным тазом. Скрежеща зубами, почти рыча, она сбросила с себя взмокшую от быстрого подъема по лестнице шубку. Затем она накинула на гвоздик шляпку с припорошенным снегом хвостом попугая и, вставив свои ноющие ножки в белые тапочки, с какой-то убийственной обреченностью пошла на кухню. Там она убрала свои распущенные волосы в небольшой хвостик, накинула на себя привычный фартук и преобразовалась в домработницу.

– Что же вам такое, троглодиты, приготовить? – задумалась она на мгновенье и затем, почувствовав, что полностью вымотана, решила ограничиться яичницей.

Она открыла холодильник и вытащила оттуда десяток яиц.

– Нашли рабыню Изауру! Ишь, удобно устроились! – ворчала она, разбивая с ненавистью яйца о край раскаленной на огне сковородки.

Масло шипело и пенилось, а треск скорлупы заглушал даже барабанный бой телевизора, доносящийся из зала. Японские острова уплывали куда-то вдаль, и лишь едва уловимый запах цветущей сакуры долго не отпускал ее, преследовал, где бы она не находилась, манил в свои сказочные сады, обещая любовь и ласку.

После обеда Мирочка вместе с детьми отправилась на каток недалеко от дома. Муж так и уснул на диване перед гремящим и стучащим телевизором в окружении своих более покладистых любовниц – пустых бутылок, и эта привычная картина окончательно опустила ее на землю.

Снег усиливался, и Эльмира, чтобы отвлечься от дурного настроения, успокаивала себя и делала вид, что все нормально. Она как будто все еще верила в новогодний сюрприз мужа: билеты лежали у нее в кармане, а все чемоданы были собраны к отлету. Почему же она тогда никуда не полетела? Просто из-за начинающегося снегопада все рейсы до Токио отменили, и семья решила отметить Новый год дома. Да и мама будет только рада.

«Нет, ну как он посмел! Как посмел!» – иногда все же прорывалась гневная мысль.

Она чувствовала, как холод овладевает ей. Насморк только усугублялся, женщина тихо чихнула.

На катке было много народа. Из-за обилия снега дежурили несколько дворников. Поверх их ватников и телогреек были наброшены светоотражающие желто-зеленые жилеты. Они довольно неумело ходили прямо по скользкому льду и чистили его широкими лопатами. Играла веселая приятная слуху музыка из советских добрых кинофильмов. Эльмира не каталась. Она с детства не любила коньки. Поэтому отпустив детей на лед, она присела на скамью и наблюдала за ними, грустно улыбаясь и давая бесполезные советы. Дети были так увлечены катанием, что не обращали внимания на настроение матери. В пелене падающего снега они катались по кругу, веселились, звонко перекрикивались и смеялись.

– Мама, смотри, как я умею… – кричал ей младший сын в вязаной шапочке.

– Осторожно, Витя, смотри не упади, – говорила она ему, улыбаясь.

Витя был самым младшим в семье, и, пожалуй, только к нему она сохранила еще так остро материнское чувство. Он нуждался в ее любви. Старшие сыновья, двенадцати и четырнадцати лет, были привязаны сильно к отцу. Они быстро выросли и повзрослели, и Эльмирочка уже ждала того часа, когда отправит их в свободную гавань.

«Если бы не Витенька, – подумала она вдруг, вытирая платочком свой покрасневший носик, – я бы давно ушла. Все эти мои унижения, все эти страдания зиждутся на чувстве долге перед этим ребенком. Еще годика два и я, конечно, подам на развод. Это неизбежно, и муж, конечно, предполагает, что так и будет. Он так и говорит: «Придет время – заберешь Витеньку и переедешь к маме, ну а пока, Мирочка, терпи…».

Женщина сидела неподвижно, словно завороженная чем-то, лишь иногда смахивая со своих длинных ресниц этот навязчивый пух зимы. Снег напоминал ей цветущий вишневый сад, ее непостижимую далекую сакуру, и она как будто оказывалась в этом сказочном саду по мановению волшебной палочки. Она даже улыбалась пурге, едва сдерживая слезы, боясь, что иллюзии о весне рассеются, и она окажется один на один с жестокой реальностью. И когда мимо нее пролетали, резвясь на коньках, люди, она старалась не встречаться с ними взглядами, чтобы не выдать себя.

Кто-то осторожно тронул ее за плечо, и она вздрогнула, почувствовав тяжесть руки незнакомца. Это был один из дворников, следящих за тем, чтобы снег не засыпал каток. В руках у него была кружка кипятка с пакетиком чая. Пакетик нужно было еще размешать, и он, нетронутый, словно специально ждал этой важной минуты.

– Ты наверно замерзла! Держи! – сказал дворник с восточным акцентом, протягивая женщине чашку.

Мирочка никак не отреагировала на «ты» и даже не успела поблагодарить этого человека. Словно в глубоком сне она взяла горячую кружку двумя руками, согреваясь нежданным теплом через свои промерзшие перчатки.

– Откуда Вы взяли здесь чай? – наклонила она к клубящемуся пару свое мокрое от снега лицо.

– У нас в бытовке кипятильник есть. Пей, – ответили ей. – Я вижу, ты дрожишь.

– Да, дурацкая синтетика, хотя стоит, как норковая шуба, – призналась Эльмира, делая осторожный глоток.

– Ты пакетик размешай, – посоветовал дворник и пошел к катку грести снег. – А чашку на лавке оставь потом. Я заберу.

«Вот странная штука жизнь, – подумала она в запорошенной шляпке. – Чужой, абсолютно чужой человек увидел меня тут замерзшую и принес чай… так приятно… А от мужа ничего не дождешься, один эгоизм и барабаны».

Сделав с большим удовольствием пару согревающих глотков, она услышала знакомый рингтон «Чарующая скрипка». Кто-то из подруг настойчиво пытался достучаться на ее маленький, бескнопочный Самсунг. Эльмира неохотно вытащила из сумочки телефончик. Звонок был от Жанны. Хоть и богачку-блондинку она и считала раньше лучшей подругой, но разговаривать с ней сейчас совсем не хотелось.

«Как она могла заграбастать мой подарок от Ларика, когда у самой куры деньги не клюют!»

Простой человеческий поступок уборщика снега, как предложенный чай, так растрогал ее, что она сейчас не была готова даже к фальшивым ужимкам. Сейчас ей безумно хотелось любви, любви настоящей, ответной, хотелось оказаться в саду цветущей сакуры и улыбаться счастливой улыбкой под нежными поцелуями с тем единственным и достойным. Ее очерствевшее от измен сердце еще верило в чистоту первого чувства.

«Да и не изменяла я никогда мужу, потому, как может изменять женщина, если не любит?»

Восторженно и тоскливо она играла на невидимой скрипке, и ей не хотелось обрывать звонок. Но потом Мирочка вспомнила, как может быть злопамятна Жанна даже на такие мелочи.

– Алле…. – выдохнула неохотно она в телефонную трубку, чувствуя как ее простуженный голос садится.

– Мирочка, миленькая, заичка… – раздался голос Жанны. – Ты на меня, правда, не дуешься?

– За что подружка?

– Ну как за что? За сегодняшнее. Мне так неудобно, честно-честно, что я у тебя под носом подарок Ларика утащила. Я немного попользуюсь, и тебе потом верну. Обещаю.