«Какой он жалкий и глупый, – подумала Послушная Незнакомка. – Я ему только что сделала это, а он продолжает смотреть матч и пьет вино, как ни в чем не бывало».
– Так где ты научилась всему этому? – все же повторил он вопрос, протягивая ей налитый бокал и почти не отрываясь от футбола.
– Научилась чему? – передразнила она его, присев рядом.
Она почувствовала вдруг отвращение и какую-то гадкую брезгливость находиться рядом с мужем, дышать одним с ним воздухом, растить одного общего сына. Все вдруг показалось ей мерзким до невозможности, и даже его липкое семя во рту вызвало тошнотворный рефлекс, и она поспешила запить неприятный вкус хороший вином.
– Ну… это… – муж медлил с ответом, напряженно следя за игрой. – Нет, ну ты посмотри, что творят!
– Тебе что, не нравится? – намеренно обозлилась она. – Научили.
Жена очень надеялась, что неведомая прежде мужу ее раскрепощенная дерзость приведет их обоих к долгожданному объяснению, он проговорится и скажет, что знает о ней больше, чем следует. Тогда она тоже откроет ему все свои карты, и они решат, что им дальше делать. Жить во лжи становилось невыносимо для нее. Она не знала, как растормошить его, встряхнуть, чтобы он хоть на минутку задумался и понял, как она страдает. Но муж смотрел футбол. В конце концов, их общему сыну уже двенадцать лет, и к этому еще двадцать лет скучнейшего брака. Да, он был не против разнообразить сексуальную жизнь с нею, тем более там и так все было отлично. Кажется, она быстрее стала получать оргазм в постели, и он это уже ставил себе в заслугу.
«Главное, чтобы без фанатизма, – думал он про себя, – да, и взрослый сын в соседней комнате. Да даже не в этом дело. Я заслужил право на отдых, я пришел с работы, поел и вот футбол и бутылка вина. Об этом было обговорено еще, кажется, за недели две, что так будет. Ну, хорошо, если ей хочется делать это, пусть делает. Мне то что? Я никогда ей не возражал. Сейчас говорит, что йогой решила заниматься, да пусть занимается, хоть из лука стреляет, а сколько нижнего белья накупила, целый шкаф забила, а, между прочим, это немалые деньги, я себе одни трусы раз в год меняю, а еще новая прическа, кажется. Или нет?».
Муж бросил беглый взгляд на жену и осушил бокал.
«Да как же я забыл, на днях она заходила в салон красоты… Или это было в прошлом месяце?»
– Смотри свой футбол, чего ты на меня так смотришь? – спросила она и отдала мужу свой недопитый бокал.
Он принял его, не глядя, и выпил залпом. У него чего-то начинало покалывать сердце и болеть голова. Поэтому он удобно уселся на диване и поправил за спиной маленькую подушечку.
– Хорошая жена та, которая оставляет мужу допить ее бокал вина, – решил поостроумничать он.
Она злобно улыбнулась.
– Я просто не хочу напиваться. У меня сейчас свидание во дворе.
– Ну-ну… – не поверил муж. – Ты, наверно, опять решила прокатиться на велосипеде с этим бармалеем?
– Что ты! Сергей Павлович в прошлом, к тому же, он не в моем вкусе. Может быть, ты помнишь, того странного типа, который сидел за соседним столиком, когда мы были в торговом центре?
– Больно мне надо следить за всеми кобелями, вертящимися у твоей юбки… – ухмельнулся муж и вдруг вжался в диван.
В телевизоре взвыли трибуны болельщиков. Комментатор что-то комментировал несуразное. Она ничего не понимала, почему люди ликуют.
– Между прочим, тот тип, который продал нам бутылку, был вовсе не тип, а женщина. Ты совсем заврался, милый, и перестал замечать, что вокруг происходит. Для тебя работа прежде всего. Вот уже десять лет, кажется, ты ждешь повышения, и рад, как полоумный безумец, что тебя не уволили в прошлый месяц за прогул.
– Помилуй, но на работе возникло ЧП, прорвало трубы, нужно было срочно спасать товар, и шеф приказал всем явиться. Это нормальное явление. А я, между прочим, физически не мог. Ты сама знаешь почему. Как ему было объяснить мое отсутствие? То, что жена не пускает из дома?
– Ты мог перелезть через балкон к соседям, в конце концов, применить убеждения или даже силу, чтобы отобрать у меня ключи.
– Ну да, ну да… Убеждения… Тебя убедишь… Это уж точно. Ай, черт! Что творят!
И муж опять вжался в диван и схватился за голову. С экрана телевизора снова послышался вой разгоряченных трибун, переходящий в протяжное и радостное «Гоооллл!!!».
– Мне ужасно душно тут, – вдруг повысила голос жена. – Понимаешь? Да и не хорошо заставлять себя ждать.
– Ну-ну… Еще скажи, что он ждет тебя сейчас у подъезда, – усмехнулся муж, напряженно наблюдая за контратакой своей команды.
– А ты посмотри в окно.
– Буду я еще в окно смотреть… Важная птица. Ты бы его домой к нам пригласила что ли… Надо как-нибудь уже встретиться на Эльбе, а то неприлично даже становится.
– Зря ты иронизируешь, милый. Вот возьму и приглашу. Да только ты психанешь, наверно.
– И чего это я психану?
– А я думаю, психанешь.
Жена поднялась с дивана, подошла к зеркалу и стала наносить макияж, вглядываясь в свое отражение.
– Ну и чем Вы там займетесь? – проговаривал про себя муж.
Жена взяла в руки губную помаду и поднесла к губам.
– Не знаю, – сказала честно она, – я обещала ему, что выполню все его желания. Что мне скажет, то я и сделаю. Вот так.
– И с какой радости ты стала золотой рыбкой? – спросил муж, наливая себе вина из бутылки.
Сейчас он убедил себя окончательно, что жена специально пытается вызвать в нем приступ ревности и посмеивался про себя. В груди опять кольнуло. На этот раз боль была долгая и ноющая. Мужчина потянулся за бокалом в надежде, что это поможет.
– Адьёс, – поцеловала его в лоб супруга. – Вернусь через пятнадцать минут, не скучай.
Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.
– Только пятнадцать минут, не более! – перекричал он телевизор. – Заодно хлеба купи.
– Тсс, сын спит! У него завтра контрольная, – приложила указательный палец к губам жена.
Она наклонилась, чтобы надеть сапоги. Молния заедала, но все же потом поддалась.
4. Если позволите, я все сделаю сама
Ее практически трясло от злости и той самодовольной иронии, которую излучал ее муж. Слезы наворачивались на глаза, когда она царапала дверцы лифта, торопя их открыться, чтобы выскочить в объятия неизвестности. Ей было все равно, что будет вытворять с ней этот мужчина. Она готова была удовлетворить его похоть без колебаний и угрызений совести. Ей вообще не хотелось возвращаться домой. Дом как будто перестал существовать для нее в этот миг. Он не был больше ее крепостью, ее убежищем, где она могла чувствовать себя в безопасности. Ее трясло от мужа, от его прикосновений и объятий, от того, чем она с ним только что занималась. Теперь в ее доме жили чужие люди, и даже сын, казалось бы, ее родной мальчик, был ненавистен ей только потому, что был похож на мужа. Такой же безразличный, такой же прожорливый и упрямый. Муж, муж, муж, она вдруг захотела убить его, но не просто лишить его жизни, а чтобы он помучился перед этим, чтобы осознал всю степень своего преступления по отношению к ней. Именно он, как она считала, был виновником ее падения, именно он бросил ее в бездну разврата, жестоко унизил и оскорбил ее женскую натуру.
«Хлеба захотел! Ишь ты! Ну, ничего, будет тебе и хлеб, и масло! – выговорила она сквозь зубы. – Уж лучше бы он ревновал, уж лучше бы он бросился за ней следом. Нет, лежит на диване и посмеивается. А, между прочим, сейчас почти ночь, и мало ли что может произойти».
Выбежав из лифта и спускаясь по лестнице, стуча громко каблуками, Послушная Незнакомка на ходу надела заветное кольцо на палец. Теперь она была неуязвима и невидима. Никто не имел права упрекать ее.
– Господи, Господи, спаси и сохрани! – шептали ее губы, а сердце болезненно и тоскливо билось в груди.
Выскочив из подъезда, она не сразу заметила сидящего на лавке мужчину. Потом, когда он окликнул ее и их глаза встретились, она про себя назвала его Повелителем. Впрочем, она называла так всех своих любовников из интернета, с которыми она решалась встречаться для измены мужу в последнее время.
Пожалуй, этот был немного странный, уж слишком ранимый и какой-то правильный. Далеко не красавец, но вполне симпатичный для одного вечера, с восторженным слезным взглядом, да еще в каком-то черном китайском френче. Когда он поднялся, то оказался высок ростом и при этом немного сутулился. Взгляд у него был добрый, располагающий, глаза смотрели прямо, проникая в душу. От этого пытливого взгляда ничего не могло ускользнуть. Казалось, он видел ее всю насквозь и много понимал. Такому человеку не нужно было признаваться и даже каяться, он не должен был обидеть, обмануть.
– Ах, это Вы…? – устало обрадовалась она.