Домик могильщика на улице Сен-Венсан, или Парижский шоколад бывает горьким

Что взять с этого дурачка? И как говорится, надежда умирает последней.

Базиль с двояким чувством направился к лестнице, по которой, если верить Креверу, вскарабкалась спятившая Камилла. Что могло случиться, если женщина, не обремененная деньгами и любовниками, возвращается в дом бывшего мужа, чтобы сброситься с крыши под его окнами? В голове ничего не укладывалось. Тут что-то не так… И когда он вцепился руками в лестницу, непрочно приваренную к торцу, и та закачалась, как какой-то бесплатный аттракцион страха, мужчина предположил, что его просто заманивают на какое-то жертвоприношение, что месье Кревер, может быть, просто дешевый актер, нанятый Брюно, чтобы поскорее избавиться от злостного неплательщика. Никакой Камиллы там наверху нет! Все это подстроенная ловушка, чтобы все списать на несчастный случай. Куда ты лезешь, приятель? Одумайся!

Он вдруг представил обложку таблоида – себя, валяющегося в кустах со сломанной шеей да еще в этом дурацком прикиде. «Бывший чемпион октагона Bеbе ours свел счеты с жизнью, так и не заплатив по счетам», – вот такая будет надпись. Безумие, Базиль. Ты, как и все, незаметно сошел с ума в этом парижской дыре! Он еще раз посмотрел на себя, и его передернуло. Кто-нибудь пробовал надевать женскую шубку на тельняшку? Карден и Гуччи нервно курят в сторонке. Но отступать нельзя – надо умирать героем. Мадам Рабински выглядывает из-за шторки и набожно крестится. Покойный раввин, видать, так и не успел выбить из нее всю ересь.

Базиль подтянулся на руках, отрывая ноги от земли, и зажмурился. Разумнее, конечно, попробовать проникнуть на мансарду через черный ход, но его уже как год наглухо заколотили…

Лестница задрожала, но выдержала, лишь пальцы примерзли. Один из болтов, держащий прихват к стене, вылез из кирпича. Осторожно поднимаясь по ступенькам, Базиль на миг закинул голову, словно хотел насладиться последними мгновениями. Ночное небо над Парижем очень красиво.

– Боятся лишь те, кому есть, что терять, – подумал он, но на душе стало противно.

Снова захотелось курить. Терпеть Базиль не мог, когда кто-то с сомнительным жизненным опытом, ничего из себя толком не представляющий, закуривает с важным видом сигарету на краю пропасти. А тут еще сигареты остались на столике. Наконец он дотянется до круглого окошка мансарды, рискнул подняться на еще одну ступеньку. Лестница вновь закачалась, на этот раз пару второй болт звякнул куда-то вниз, потащив за собой следующий. Едва дыша, Базиль толкнул окошко внутрь, схватился рукой за выступ и присмотрелся. Ему показалась, как где-то в глубине мелькнула тень, но эта могла быть и кошка.

– Камилла…?

Он уже влез в узкий проем. Все, о чем он думал сейчас, это то, как он сможет отбиться. Прошла секунда, две. Никто не предпринял попытки напасть. Базиль поднялся. Со стороны окна шел тусклый свет от звезд, но в глубине мансарды была жуткая темень. Чувство, что кто-то смотрит на него из темноты, не оставляло его.

«Сейчас зажженная менора мадам Рабински была бы весьма кстати», – подумал он, давая время глазам привыкнуть.

Вдруг Базиль услышал шорох платья. Если это ловушка, то ему крышка. Он стоит на просвете, его видно, как на ладони. Где-то должна быть проводка. Базиль провел по стене ладонью. Вот и реле! Щелчок переключателя… Вообще, перед тем, как заколотить мансарду, лампочка горела. Он четко помнил это.

– Камилла… – снова прошептал он, всматриваясь в темноту.

Сейчас он отчетливо ощущал запах ухоженной женщины. Это точно француженка, но не Камилла. Зачем Камилле прятаться от него? Она где-то близко, но где?

– Эй, детка, ты здесь? – пошел он вперед, полностью погружаясь во мрак и наугад, ловя руками все, что можно было обхватить и нащупать.– Хочешь поиграть? Ау…

Кто-то пробежал мимо, неуклюже топая каблуками и увлекая за собой облако пыли. Базиль чихнул. Какой-то звон в ушах. Бедная люстра мадам Рабински… Это она дребезжит все это время. Ага! Кажется, он загнал свою мышку в угол. Вот, она учащенно дышит, не в силах контролировать свой страх. Укусит, точно укусит. Затем послышался вскрик, который принадлежал скорее мужчине, чем женщине.

– И даже не думай, – предупредил Базиль, схватив свою добычу за край платья и потянув ближе к свету.

– О, нет, нет! Не убивай! Да, я виноват перед тобой, но я всегда, слышишь всегда, думал, как искупить свою вину… Да, да, я не бесчувственная пустышка! О Господи, что я несу?

– Жульен? – отпрянул Базиль, узнав перед собой любовника своей бывшей жены. Сколько раз он мечтал поймать этого танцмейстера и переломать ему ноги, и тут такая неожиданная встреча…

– Я думал, ты меня хотел сбросить с крыши…

Базиль почесал подбородок. А что… хорошая идея дать на прощание скотине заслуженный пендель. К счастью, милосердие взяло вверх.

– Что за маскарад, Жюльен?

– Танцмейстер, и в самом деле, был в женском платье и на каблуках.

– Похоже, и ты туда же собрался, – ухмыльнулся тот. – Отличная шубка.

– Заткни свою пасть. Камилла с тобой?

– Нет, я один.

– Один? – гневно сверкнул глазами Базиль.

– Они ищут меня по всему Парижу, дружище! Дурацкая история, я полный лузер.

– Что произошло?

– Произошло то, что и должно было произойти, – и Жульен, присаживаясь на пол, схватился за голову.

– Но почему ты здесь?

– О, Базиль, Базиль… – зарыдал вдруг Жульен. – Я не знал, куда бежать, и тут я вспомнил тебя. Ведь полиция не будет искать у тебя. Это абсурдно, не так ли?

– Согласен, но ты здорово напугал толстушку Рабински… Она чуть не отдалась мне от страха.

– Прости, эти лабутены… это просто мука! Обещаю вести себя тише.

– Но что ты задумал?

– Мне бы перекантоваться ночь, может две, потом я уйду. Ведь, ты не выдашь меня?

Базиль промолчал. Последний вопрос поставил его в морально-этический тупик. А собственно, зачем покрывать какого-то трансвестита, так сильно изгадившего ему жизнь?

Снизу вдруг послышался оклик Кревера. Вот скотина, даже тут влезает не в свое дело!

– Месье Базиль, с Вами все нормально? Вы не могли бы мне сбросить ключи. По Вашей воле я превратился в ледышку.

Жульен заметно задрожал от ужаса, и его заплаканные глаза блуждали во тьме, словно искали защиту.

– Кто это?

– Это страховой агент, – усмехнулся Базиль.

– Это тот навязчивый тип на лавочке? Он погнался за мной, как миссионер за девственницей, обещая достойное место в раю. Я чудом спасся на этой крыше. Вообще-то я шел к тебе. Не выдавай меня, прошу. Я всегда защищал тебя перед Камиллой.

– Помоги, придурок!

Жульен со всем, каким возможно, рвением стал стаскивать с широких плеч экс-чемпиона шубу. Наконец, с большим трудом ему это удалось.

– Все нормально, Кревер, – крикнул русский, выкидывая кроличью шкуру в окошко – Согрейся малость, но не вздумай даже подходить к моей двери.

– Спасибо, месье. Вы очень любезны, – донеслось снизу. – Но могу ли я хотя бы отогреться в подъезде. Эта чертова шуба совсем не греет. Вы ее порвали, месье в четырех, нет, в пяти местах. Ужасно, месье, так относиться к вещам!

– Заткнись, – огрызнулся Базиль и, повернувшись к ненавистному Жульену, схватил того нещадно за ухо. – Чувствую, вы найдете друг друга, проклятые гомики.

Танцмейстер едва сдержал стон и встал на колени в умоляющей позе.

– Дай мне отсидеться здесь до утра, – прошептал он сквозь боль в какой-то бредовой горячке. – Обещаю, я уйду с первыми лучами солнца. Только не выдавай меня, только не выдавай.

– Итак, что же ты натворил, Жульен?