Как я была Мэрилин Монро. Роман

– Ведь худюшая, как вешалка, симпатичная, но не красавица, умная, но не Мария Кюри же!

Дыхнув свежей водкой и солеными огурцами, Оля снисходительно улыбнулась и шлепнула мне в ухо:

– Знаешь что подруга!

Затем она то ли в шутку, то ли серьезно вытащила из своей сумочки пульт.

– Это подарок Юрия Моисеевича. Из самого Израиля привез.

Я взяла эту диковинку в руки, и, как глупая обезьянка, стала тыкать на кнопки и чесать голову, силясь понять, как все это работает.

– Полегче! Это же пульт от вибратора, – застонала Оля, имитируя сексуальное блаженство. – Я применяю его, как только вижу подходящего мужчину, и он, непроизвольно вдыхая мои флюиды, уже бессилен противостоять моим колдовским чарам. Вот смотри!

И она, отобрав у меня секретное оружие, смеясь на весь ресторан, сразу же «закадрила» двух богатеньких старичков за соседним столиком. Они выпучили на нее свои белесые глаза, и, перебирая увядшими, выцветшими губами перешептывались и улыбались той виноватой улыбкой, обладатели которой уже не могут, но все еще хотят.

Правда, однажды интуиция подкачала ее. Произошло это именно тогда, когда Ольга встретила своего нового избранника и повелась на его дорогую машину. Она не обратила внимания на то, что номера были транзитные. Только потом уже выяснилось, что этот горец, вечно помятый, небритый, ночующий в гостиницах, перегонял угнанные иномарки из Венгрии через наш городок в горную Чечню. У него была серьезная «крыша», которая помогала ему с местными ментами. Оленька и клюнула, как окунь на блесну, ездила с ним повсюду, и даже в Чечню. Может быть, за болтливый язык или повод к ревности, но ее герой стал поднимать руку, и уже скоро моя подруга без паспорта на накладных, трясясь в плацкартном вагоне, голодная и ободранная, добиралась до Москвы, словно беженка. На голове ее прыгали придорожные вши, а драповая шляпка, в которой она некогда щеголяла в «Симоне», долгие дни служила ей подстилкой вместо подушки, и затеняла исхудалое лицо ее с огромным синяком вокруг глаза. Под испуганными, выплаканными глазами синели круги от жестоких побоев, и было в этом нечто от Пикассо, размыто красивое, но непонятное.

Но пока Ольга наслаждалась красотами чеченских гор, танцевала лезгинку и кушала шашлычок, мы с Натахой «Бэнчей», немного осиротев, пошли провести вечер в «Симон», так сказать, «тряхнуть стариной». На мне было плиссированное белоснежное платье, а на моей подруге красный обтягивающий комбинезон, из которого выпирала, словно тесто на дрожжах, пышная грудь четвертого размера. Натаха шла решительной походной. На днях она поссорилась со своим усатым любовником.

– Ну как же так! – возмущалась она, гневно стуча по асфальту двенадцати сантиметровыми утонченными шпильками, – Говорит, что любит, а от жены уходить не хочет.

– Парадокс какой-то, – поддакивала я, едва поспевая за Бэнчей.

Когда мы зашли в «Симон», нас приветствовал администратор Саша, бывший «афганец». Добрый, отзывчивый, с детским, вечно улыбающимся взглядом. Он всегда был любезен с нами и обходителен.

– Сейчас все будет! – улыбнулся он нам.

Были выходные. Народу было очень много. В лесном полумраке между деревьев и декораций едва были различимы силуэты гостей. На танцполе звучала живая музыка. Веселье было в самом разгаре. Многие столики объединились, и компании с размахом отмечали свои праздники и встречи, шумно кричали. Как трудолюбивые пчелки, носились официанты с подносами, в поту и с усталыми и источающими халдейские улыбки лицами. Повсюду чокались, говорили тосты, скрежетала посуда от усердной работы вилок и ножей. Веселый хохот разносился по ресторану, словно раскаты грома. От пляжа тянуло прохладой, и несколько парочек целовались при тусклых огнях груженой углем баржи, медленно плывущей по волнам, как мертвая туша динозавра. Я вдруг вспомнила о Леше, и на сердце стало грустно. Может быть, чары экстрасенса снова имели власть надо мной, и я еще любила своего предателя, но гордость, здравый смысл и обида не давали мне возможности возобновить с ним отношения. С другой стороны мне хотелось новой любви, свежих, неиспорченных пошлостью чувств. Я, как утомленный бессмысленными музами художник, скомкала неудачный рисунок, приносящий мне столько боли и недовольства, и готова была начать все с чистого листа. Но иногда взгляд мой падал на корзину с мусором, и я бросалась к ней и рылась в своем прошлом, пытаясь отыскать ошибки и причины моего неудовлетворенного состояния.

«Наверно, все же дважды в одну реку не входят!» – решила я, наконец, и в этот момент Натаха толкнула меня в бок.

– Что за мужик тебе машет? Ты его знаешь?

Где-то в метрах тридцати мне действительно показывал знаки внимание молодой мужчина лет тридцати. Он был облачен в светлый костюм цвета «кофе с молоком», белую сорочку и широкий представительский галстук. По жестам и мимике я поняла, что мужчина пьян, но находится в той степени возбудимости, когда хочется свернуть горы и переплыть океан.

– Мэрилин Монро, иди сюда! – пытался перекричать музыку он, но увидев, что мы смущены его вниманием и недоверчиво переглядываемся между собой, сам направился к нам.