Самая большая Луна. Испытание светом и тьмой

Катя посмотрела ему в глаза и почувствовала на лице предательские слезы.

– Мне было очень больно. Пока я не понял, какую силу дает эта боль, – сказал Глеб.

От этих слов ярость снова вспыхнула в девушке, как будто на угли плеснули бензином.

– Силу?! – вскричала она.

Нечто в глазах Кати заставило Глеба невольно отшатнулся. Катя поняла: радужную оболочку снова залило тьмой. Хищник внутри нее вышел на охоту, и сейчас добыча стояла прямо перед ним.

– Этого ты для меня хотел? Такой силы? – злобно усмехнулась она. – Ты даже не представляешь, какого монстра из меня сделал!

Между ней и Глебом появилось темное марево, которое всегда возникало перед тем, как каннибал высосет жертву.

– Но не я здесь настоящий монстр, – прошипела она, глядя ему в глаза. – Это ты – чудовище. Понятно, почему мама сбежала. Жаль, что она не сделала этого раньше. И желательно еще до того, как меня зачала. Ты не просто калечишь людей. Ты делаешь это умышленно, с холодным расчетом. Ты специально нашел меня, чтобы изуродовать и превратить вот в это!

– Зато ты стала сильнее всех. Если бы я нашел тебя раньше… – попробовал оправдаться он.

– То искалечил бы меня еще сильнее! Ты и так сломал меня, всего за несколько дней превратил в чудовище. Как же нужно ненавидеть, чтобы сделать со мной такое?!

– Нет! Нет! Я всегда тебя любил, – воскликнул Глеб.

Эта фраза оглушила Катю и привела ее в такое возмущение, что человеческое сознание на миг померкло, а мозгом целиком завладела тьма.

– Любил?! Ты садист, раз у тебя такая любовь. Любил! Как? Что же это за любовь такая? Где она в тебе живет? Здесь?

Катя рывком вытащила из Глеба часть души и воспоминаний и поглотила их. В голове замелькала цепочка образов: Глеб рассказывает собравшимся в этом зале эмерам о плане их спасения, Глеб страстно целует Веру, хотя знает, что она никогда не ответит на его любовь, Глеб отправляет Дениса искать дочь, мысленно прощаясь с ним. Дениса, который все эти годы был ему как сын.

– Это любовь, по-твоему? Так ты любишь? – изумилась Катя. – Ты калечишь всех, с кем соприкасаешься. Или, может, у тебя здесь другая любовь? – с издевкой спросила она и вытянула еще один сгусток энергии.

Глеб застонал, но сил сопротивляться у него не было. На этот раз Кате достались картины из детства Дениса, потерявшего мать в двенадцать лет. Отца у него никогда не было. Мать-эмер зачала исключительно по расчету – просто хотела ребенка. Мужа никогда не заводила, но оно и понятно. Для нее, неспособной любить, брак превратился бы в ад. Глеб хорошо знал эту женщину. Нет, они не были в отношениях, но дружили. Однажды утром его разбудил телефонный звонок растерянного и заплаканного Дениса. Глеб примчался к ним домой и нашел знакомую в коме на полу спальни, а рядом ее рыдающего сына. Оказалось, что ночью к ним в загородный дом проник каннибал. Тогда Глеб забрал мальчишку к себе и воспитывал практически как сына: строго, но с настоящей отеческой заботой. А потом отправил его на задание, зная, что после они друг друга потеряют.

– О! Обалдеть. Ты предал не только меня, но и его! А может, вот тут… поглубже, – плотоядно прошептала Катя и вытащила самые глубокие чувства и воспоминания Глеба.

Катин разум заполнился светлыми образами: ее улыбающаяся мать, счастливый отец. Они втроем жили в доме настолько крохотном, что ее кроватка стояла почти в изголовье родительской. Она впервые увидела себя маленькой чужими глазами, преисполненными искренней любви.

Пожар внутри притух, и Катя ослабила напор. Ее любили. Когда-то ее действительно любили.

Но воспоминания разворачивались дальше. Она ощутила страх матери, когда она узнала правду о своем муже. Катя наблюдала за этой сценой глазами отца, который видел, как его собственная мать окутала целый район облаком ужаса, выдав это за действие самого Глеба. Катя чувствовала его отчаяние, когда мать села в такси и уехала в неизвестном направлении.

– Нет… не надо… – прошептал Глеб, но это только подстегнуло ее любопытство.

Катя погрузилась в его воспоминания о себе самой и своей матери. Неожиданно всплыло лицо мамы – теперь она была старше, чем в предыдущем видении, и казалась очень усталой. Она встретилась взглядом с Глебом, который стоял на другой стороне улицы, и ужасно испугалась. Мама, желая защитить семилетнюю Катю, невольно прижала дочь к себе и начала озираться в поисках пути к побегу. Глеб закричал ей: «Постой», – но это напугало ее еще больше. Неожиданно глаза матери округлились от страха. Раздался удар, и картинка потеряла очертания.

– Так ты ее выследил! Нашел спустя четыре года! Ради мести! Это ты ее убил! – со злобой прошипела Катя.

Утратив остатки жалости, она погрузилась в самые глубины души Глеба. Туда, где он хранил то, что отчаянно пытался скрыть от нее.

– Не надо! Не ходи туда! – простонал он.

– Ну-ка… что за ужас ты там еще прячешь? Что может быть хуже того, что я уже увидела?

Глава 4

АЛЕКСЕЙ МОЛЧА, НО с некоторым любопытством наблюдал, как Алиса распихивает пачки купюр по карманам комбинезона. У банкомата она продиктовала ПИН-код, и Алексей сначала опустошил Алисину дебетовую карту, на которую ежемесячно переводили деньги на развлечения и покупки, а потом и все, что банк позволил снять с кредитки, которой она обычно вообще не пользовалась. Лимит там был большой, но обналичить можно было не все.

Наконец банкомат выдал ошибку «недостаточно средств» и для второй карты.

Алиса взяла из рук Алексея последнюю пачку и вернулась к мотоциклу.

– Можешь найти мне жилье? Здесь, в Питере. За наличные. Забронируй на свое имя – я верну. Там же как-то онлайн можно по-быстрому, да? – попросила она.

– Ты, что, решила сбежать из дома? – догадался он.

– Хуже. Я решила бросить вызов семье. Это значит, что меня не просто проклянут и забудут, а непременно постараются найти. Но о тебе они не знают. Тебя, конечно, видел Димитрий – помнишь священника на похоронах в крематории? – но и он не в курсе ни как тебя зовут, ни где ты живешь. Так что думаю, если ты вернешься к себе и забудешь дорогу к особняку моей семейки, тебе ничего не грозит.

– Бросить тебя одну? Ну уж нет. Работаю я удаленно, так что мне, в общем, все равно, где обитать. Родителей предупрежу. Сейчас все организую. Тебе где-нибудь в центре?

– Нет. Денег пока хватает, но когда-нибудь они кончатся, так что давай подешевле, но не совсем клоповник.

Пока ее друг возился с приложением бронирования, Алиса, кусая губы, прикидывала планы на будущее.

– Вот ты же в офисе работал, да? Скажи, а эйчаром меня могут взять? Я идеально подхожу. Вижу всех кандидатов как на ладони, могу забрать их страх, чтобы они были более раскованны и откровенны…

– Ты не можешь пользоваться компом, – заметил он, не отрываясь от смартфона, – резюме-то откуда будешь брать?

– Это может делать какой-нибудь помощник, – неуверенно предположила она.

– Помощника еще нужно заслужить, – Алексей наконец посмотрел на нее. – Не парься ты так. Я помогу. У меня, конечно, доход не так чтобы офигенный, но на двоих хватит.

– Я не могу… не имею права тебя об этом просить. Это мое решение, и за него должна отвечать только я. – Алиса покачала головой.

– Ну а это мое решение, и ты тоже не должна в него лезть. Короче, вот, двушка, место вроде нормальное. Заезд завтра. На двоих более чем. У тебя своя спальня, у меня – своя.

Алиса вздохнула:

– Возможно, что и на троих. Там разберемся. Теперь я готова. Поехали в особняк.

* * *

Катя выдернула из Глеба все воспоминания. Он пошатнулся, но устоял на ногах. До того, чтобы опустошить его полностью, ей оставалось не много.

В ее голове опять возник поток чужих образов и чувств:

Глеб мельком заметил Нину на другой стороне дороги и замер от удивления. Он присмотрелся: сомнений быть не могло! Ему не показалось. Это точно была его жена, а рядом с ней семилетняя Катя. Уже такая большая! А Нина… боже, как она изменилась! Ей явно нелегко дались эти четыре года. Лицо у нее было уставшее, изможденное. В волосах проглядывала первая, слишком ранняя седина.

– Нина! – не выдержал он и окликнул ее.

Мать Кати обернулась и встретилась с ним взглядом. Ее лицо исказил ужас. Она крепче схватила дочь за руку, прижала к себе, лихорадочно огляделась и побежала прочь по тротуару. Это была улица с очень оживленным движением, и поток машин не позволял Глебу перейти дорогу. Он побежал по своей стороне дороги в том же направлении.