Домой я вернулась поздно, без сил упала на кровать и практически сразу заснула. Даже с утра проснулась уставшей, так что на пробежку не пошла. Встала под душ и стояла грелась минут пять. Все это время смотрела как поток воды стекает по плитке с имитацией старого камня, играя блестками от света ярких ламп на потолке. Поймала себя на мысли, что примериваюсь как бы этим воспользоваться. Срочно спохватилась и отпрянула подальше. Не хватало еще голой вывалится куда-нибудь в людное место. Однако, любопытство начало меня мучить: а можно ли переместиться с помощью вот такого нестабильного отражения?
Кстати, а почему я перемещаюсь исключительно при помощи воды? Я посмотрела на своего двойника по ту сторону зеркального стекла, быстро выскочила из ванны, оделась и вернулась к раковине. Минут пять пыталась и так, и эдак, но, в отличие от воды, зеркало оставалось просто мертвой поверхностью. Не получалось ни погрузиться в такое отражение, ни даже близко ощутить подступающий приятный озноб. Пришлось опять включить воду, направить душ на стену, снять тапочки и босиком залезть в ванну, чтобы приблизить лицо к стекающему по стене потоку.
Видимо я так натренировалась у зеркала, что ощущение перемещения захватило меня мгновенно.
Вокруг меня был темный каменный коридор, освещаемый факелами.
Повернуться и оглядеться не успела. Пахнуло тяжелым мужским потом и тут же сзади меня дернули за волосы так сильно и больно, что я с криком упала на спину.
– Эй, сграбил сем чаровницу! – закричал человек в латах, схватил меня за руку, заломил за спину, рывком поднял с пола и поставил на колени. Боль в плече и локте была такая, что я боялась даже дышать слишком глубоко, чтобы не дай бог не сломать себе кости.
Где-то за моей спиной послышались шаги. Проскрипела дверь, громыхнуло железом по каменным стенам. Меня опять схватили за волосы, чуть приподняли, повернули лицом в другую сторону коридора и уронили на колени. Только тут стало понятно, как неудачно я появилась. Буквально в метрах двух от меня находилась массивная дубовая дверь, у которой стоял второй стражник, а в дверном проеме застыли две фигуры: здоровенный усатый бородатый дядька в мехах и лысый как коленка ушастый невысокий священник в черной рясе до самого пола. За дверью на стене пустой каменной комнаты играли отсветы пламени. Вряд ли это было жилое помещение.
Угораздило же меня появиться прямо в темнице, да еще и перед охраняемыми дверями какой-то пыточной.
– Я не чаровница! – пискнула я и тут же взвизгнула, потому что солдат снова больно дернул меня за волосы.
Внутри меня все сжалось от страха. Я поняла, что на сей раз влипла так крепко, что если выберусь отсюда живой, то мне страшно повезет. Девушка с рыжими волосами, в брюках, появившаяся из воздуха… да в средние века и за меньшее сжигали.
– Искрено! Появила се е на ходнику. Прав ту, – произнес тот, кто меня держал. Второй стражник неистово закивал. Судя по глазам, испугала я его конкретно.
Священник еле заметно улыбнулся и положил руку на плечо бородатому, давая знак, что говорить будет он.
– Пошлите йо в камеро! Главна стварь е, не дай йи пьяче. Не дай йи воде!
– Кай? – переспросил стражник.
– Не дайте йи воде, сикер дахко побегне! – поморщившись добавил человек в рясе, и, повернувшись к бородатому добавил, – Сам йо бом заслушевал.
– Как не давать воды? Я же умру от жажды! Я не буду побегнить! Не надо, мне на работу же – залепетала я, но второй стражник двинул мне в живот кулаком, и я захлебнулась воздухом. Мир для меня померк и скукожился в маленький шарик, который дикой болью разрывал меня изнутри. Стало невозможно ни думать, ни осознавать, что происходит вокруг. Меня куда-то тащили по каменным коридорам, скрипела дверь, а потом я упала и сильно со всего маху ударилась скулой о камень.
Боль отступала медленно и неохотно, а вселенная вокруг плавно обретала резкость. Постепенно я поняла, что лежу на каменном полу. Меня бросили в камеру – небольшую темную каменную клетушку два на два метра. Живот потихоньку проходил, но теперь болела и слегка кружилась голова. Видимо знатно башкой приложилась.
Поморщившись, потрогала скулу. Наверное, там была приличная ссадина. На секунду я испугалась как же я с ней на работу то заявлюсь… и тут же заревела. Дура я, дура! Какая работа?! Меня тут вообще скоро казнят!
Я тонула в жалости к себе, наверное, с полчаса, а может и больше. Воротник блузки стал мокрым от слез и мне постепенно стало холодно. Хотя из небольшой щели под потолком струился слабый свет, но создавалось впечатление, что я глубоко под землей. Стены не сложены из блоков или кирпичей, а монолитный камень, как будто эту клетушку вырубили прямо в скале. Вокруг царила абсолютная тишина. Пахло паленой тряпкой от факелов, которые чадили где-то за дверью, и гнилью. Время здесь текло непонятно. То ли час прошел, то ли всего десять минут, показавшихся вечностью.
Постепенно истерика прекратилась и на меня накатила апатия. Словно во мне кончились и страх, и слезы. Стало все равно. Я сидела на полу, прислонившись к стене, дрожала от холода и тупо смотрела прямо перед собой. Боль уже совсем прошла, голова не кружилась, только скулу пощипывало.
То ли от нервов, то ли от того, что выплакала целое ведро слез, я захотела пить и тут же вспомнила о страшном приказе священника. Воды мне не дадут, как не проси. От мысли, что меня тут могут продержать пару дней без капли жидкости, язык моментально пересох, и жажда затмила все остальные мысли. Встала и обошла камеру кругом. Несмотря на подземную сырость, на стенах не было ни единой росинки. Паника начала возвращаться. Как же я без воды то?
В полной растерянности опустилась обратно на пол в уголке.
Откуда этот поп знает, что я могу сбежать с помощью жидкости? Получается, что сюда уже наведывались те, кто мог так же перемещаться сквозь отражения, причем настолько часто, что этот инквизитор почти не удивился моему появлению.
За железной дверью раздались гулкие шаги. Засов неприятно заскрежетал, и я даже обрадовалась и начала подниматься: меня не будут тут убивать жаждой, держа взаперти сутками.
В проеме двери появились три солдата коричневых кафтанах. Руки лежали на рукоятках коротких мечей, а в глазах горела такая злоба, что я отшатнулась и плюхнулась обратно.
– Встани! – резко приказал один из них.
Я послушно поднялась, нервно комкая в пальцах низ блузки.
– Приди вен! – стражник кивнул на выход, а когда я прошла мимо, ткнул мне ладонью промеж лопаток, подгоняя, и прошипел, – Капитель тя бо мучит, чаровница.
«Мучить», – слово расплескалось в моем мозгу новым страхом. Ноги от слабости начали подгибаться. Меня же ведут на пытку! Невольно вспомнила все ужасные картинки, которые видела в какой-то книжке про инквизицию. Дыбы, сапоги с шипами, стулья с гвоздями и другие способы заставить человека орать и признаваться во всем, в чем только попросят. И сейчас эти ужасы будут применять на мне! «Мамочки…» – сказала я вслух, но шла послушно как кукла. От страха все мысли выскочили из головы, пульс громыхал в висках как набат, а перед глазами замелькали цветные мушки.
– Здай нам все поведаш, – довольно и зло произнес кто-то за моей спиной.
Впереди уже маячила та самая дверь, возле которой меня схватили. В этот момент меня как громом ударило: а где же та вода, благодаря которой я сюда попала? Ведь всегда там, куда я переносилась был такой же сосуд или водоем. Разум тут же обрел привычную четкость и ускорился так, что мысли начали мелькать как кадры в быстром музыкальном клипе. В своей ванне я смотрела на текущую по кафелю воду. Имитация каменной стены. Здесь тоже должен быть вертикальный поток. Где же он?
Наконец я увидела еле заметные струйки в метрах трех от двери. Они стекали по камням откуда-то из-под потолка и исчезали между плит на полу. Размышлять откуда ручьи в центре замка было некогда. У меня оставался единственный шанс сбежать.
Для начала я чуть пошатнулась, а еще через пару шагов театрально изобразила обморок: поднесла руку тыльной стороной ладони ко лбу, застонала и стала заваливаться влево, к стене. Я рассчитывала, что стражники так меня ненавидят что вряд ли будут подхватывать на руки и спасать от падения. Пару секунд у меня в запасе должно быть. Если бы я перемещалась в новое место, то никогда бы не успела сконцентрироваться, но обратно домой всегда выдергивало мгновенно. Прислонилась к стене. Как только голова оказалась у блестящих струек воды, тело сразу охватил знакомый озноб. Никто из солдат действительно схватить меня не успел.
Не знаю сколько я сидела в ванне прямо в одежде под струями душа. Несмотря на горячую воду, меня колотила крупная дрожь. Упокоиться и поверить в свое спасение было непросто. Только спустя целую вечность я, наконец, вылезла из-под воды и взглянула не себя в зеркало. Признаться, я ожидала чего-то более страшного. На скуле всего несколько мелких царапин, но постепенно наливался синевой здоровый синяк. Как только начала прикидывать, как же его замаскировать, как тут же вспомнила о работе. Выскочила из ванной, заметалась по квартире и нашла смартфон на кухонном столе.
Цифры 14:32 были как приговор. Я провела в этой чертовой тюрьме целых шесть часов! Босс меня на куски порвет.
Пропущенных звонков от него не было. У меня возникла слабая надежда, что возможно он опять куда-то уехал. Как можно быстрее высушила голову, переоделась, замазала скулу тональником и помчалась в офис.
Сегодня был определенно не мой день. Как только села в свое кресло и разбудила комп, то увидела сообщение от Николая Петровича в корпоративной системе: «Зайди ко мне срочно!» Понятно, почему он не звонил и не писал в мессенджер: сообщения в этой программе нельзя посмотреть с мобильника. Теперь он точно знал, что я не появлялась на рабочем месте полдня.
На дрожащих от страха ногах подошла к двери его кабинета. Пока бежала в офис, то так и не смогла придумать правдивую легенду на что можно было легально убить столько времени.
Повинуясь импульсивному решению, быстро вернулась к столу, достала из ящика салфетку, стерла все следы тональника со скулы и только после этого приоткрыла дверь:
– Можно, Николай Петрович?
– Заходи.
Босс мрачно смотрел на меня, пока я шла вдоль длинной столешницы. Синяк он заметил примерно на середине комнаты: его брови удивленно дернулись вверх.
– И что с тобой случилось на этот раз? – ехидная саркастическая фраза явно была заготовлена заранее, но из-за моего вида она прозвучала как-то вяло. Доказательства того, что со мной действительно что-то произошло были, так сказать, на лицо.
– Я провела пол дня в милиции, – сказала я и сама удивилась почему брякнула именно это. Мозг лихорадочно защелкал, просчитывая дальнейшие варианты ответов.
– Это там тебя так разукрасили? И что ты натворила? – в голосе начальника был живой интерес. Еще чуть-чуть и сопереживать начнет, если повернуть беседу в правильное русло. Продолжила говорить слабым и уставшим голосом:
– Нет. Просто случайно наткнулась на того, кто меня ограбил. Оказывается, он живет в том же дворе. Этот бандит понял, что я его узнала и угрожал мне расправой, если пойду к ментам. Вон, видите, ударил как… даже ножом угрожал. Я вообще не думала писать заявление до этого дня, но теперь это стало уже опасным для жизни. Как только пришла в себя, то зафиксировала в травмпункте побои и сотрясение, а затем пошла в наше отделение. Там меня заставили дождаться пока за ним наряд съездит. Зато теперь мне точно никто больше угрожать не будет. Простите, из-за сотрясения голова просто сама не своя. Сначала не сообразила вас предупредить, а в отделении пользоваться мобильником уже не разрешили.
Чтобы подкрепить слова о сотрясении, слегка покачнулась, так же как в коридоре перед стражниками, и коснулась кончиками пальцев виска.
Кажется, я все верно рассчитала. Судя по глазам, злости на меня у Николая Петровича уже не было. Раздражение и досада остались, но не конкретно в мой адрес.
– Надеюсь, на этом твои приключения закончатся. Как ты себя чувствуешь?
– Я могу работать, – ответила я таким голосом, что будь рядом доктор, он бы ринулся щупать мне пульс, чтобы удостовериться, что я не собираюсь помирать прямо сейчас.