Уральская бытовая утварь и посуда XVIII века

Вехой в процессе изучения уральских изделий стал выход в свет в 2004 году каталога – определителя Л. А. Петровой «Медный век России». Художественная медь Урала 1730 – 1770», основанного на коллекции Государственного Исторического музея. В нем приведены сведения по истории производства, особенностях его технологии, опубликованы клейма уральских заводов и отдельных мастеров. Л.А.Петрова указала на некоторые технологические тонкости, которые позволили достаточно точно определить место создания того или иного изделия. Ряд замечаний исследователя касался истоков художественного стиля медной посуды и утвари. Кроме того, в очерках каталога проведены некоторые параллели с изделиями европейских и восточных мастеров. Каталог является прекрасным источником для атрибуции медных изделий Урала. Он стал новым шагом в истории их изучения.

Из работ, опубликованных недавно, следует выделить статью В. Карелина. Она касается истории одного предмета – медного подноса.[38 - Карелин В. Медный поднос – подарок В. Геннина Екатерине I и Петру Великому// Уральская старина. – 2008. – №10. – С. 256—259.] В этом смысле данная статья также следует направлению изучения уральских изделий, ранее намеченному Е.Н.Дмитриевой. Она посвящена вопросу о происхождении и дате создания первого уральского изделия, отправленного В. де Генниным императрице. На основе архивных документов автору удалось доказать, что поднос был изготовлен не на Екатеринбургском, а на Уктусском заводе котельником и гармахером Василием Захаровым и серебряником Андреем Кузнецовым. Несмотря на то, что автор неверно указал музей, в коллекции которого находится поднос и не назвал его инвентарный номер, его статья имеет несомненную научную ценность.

До этого периода ни одной из уральских «меднокотельных фабрик» не было уделено особого внимания исследователей. Все они рассматривались как составная часть медеплавильного производства. В 2008 году вышла в свет книга, посвященная истории рода промышленников Турчаниновых[39 - Пирогова Е. П., Неклюдов Е. Г., Ларионова М. Б. Род Турчаниновых: Культурно-исторические очерки. – Екатеринбург, 2008. Отдельные сведения о «металлической фабрике» А. Ф. Турчанинова есть в литературе XIX века.]. На нескольких страницах была прослежена история «металлической фабрики» А.Ф.Турчанинова при Троицком заводе. Авторы нарисовали, на наш взгляд, несколько идеализированную картину производства: под чутким руководством просвещенного заводчика мастеровые создавали высокохудожественные вещи, их дети обучались грамоте и ремеслу в училище, содержащемся Турчаниновым, проезжие путешественники оставляли восхищенные отзывы о медных изделиях и особенно о заводовладельце и т. д. Несмотря на то, что некоторые утверждения авторов нуждаются в дополнении и исправлении, сведения, приводимые ими, имеют важное значение в изучении производства медных изделий на Урале. Троицкая «фабрика» впервые так подробно была рассмотрена именно с художественной стороны.

Виды искусства горнозаводского Урала тесно связаны между собой, поскольку регион представляет единое целое в плане культурной и социально-экономической жизни. Поэтому немалое значение при разработке темы имели труды, посвященные различным направлениям уральского искусства, особенно нижнетагильской лаковой живописи и невьянской иконописи. Это в первую очередь работы Л. Пискуновой, В. А. Барадулина, Г. В. Голынец, А. В. Дмитриева и А. С. Максяшина, О. Н. Силоновой и многих других исследователей[40 - Пискунова Л. Русские расписные лаковые железные изделия. Записки ИБО ГРМ. Вып.2. – Л., 1932; Барадулин В. А. Уральский букет. Народная роспись горнозаводского Урала. – Свердловск, 1987; Голынец Г. В. Невьянская икона: традиции Древней Руси и контекст Нового времени// Невьянская икона. Каталог. – Екатеринбург, 1997; она же. Горнее и дольнее в невьянской иконе // Старый Невьянский завод. – Екатеринбург, 2001; Дмитриев А. В., Максяшин А. С. Тагильская роза. История «лакирного дела» на Урале. – Екатеринбург, 2000; Силонова О. Н. Крепостные художники Демидовых. Училище живописи. Худояровы. XVIII – XIX века. Из истории подготовки специалистов художественных и художественно-ремесленных профессий Демидовыми. – Екатеринбург, 2007.]. Родственность различных художественных явлений способствовала более глубокому пониманию процессов, имевших место в производстве медных изделий, помогла определить некоторые истоки его стиля.

Существенное значение также имели труды по истории русского и зарубежного серебряного дела, в частности, И. Рембовской, М. М. Постниковой-Лосевой, Г. А. Марковой, З. А. Бернякович, М.Н.Лопато и других исследователей[41 - Rembowska I. Gdanski cech zlotnikоw od XIV do konca XVIII w. – Ggansk, 1971; Постникова-Лосева М. М. Русское ювелирное искусство, его центры и мастера. – М., 1974; Маркова Г. А. Немецкое художественное серебро XVI – XVIII веков в собрании Государственной оружейной палаты. – М., 1975, и др. работы; Бернякович З. А. Русское художественное серебро XVII – начала XX века в собрании Государственного Эрмитажа. – Л., 1977; Лопато М. Н. Четыре столетия серебряного дела немецких мастеров// Немецкое художественное серебро в Эрмитаже. Каталог выставки. – СПб, 2002; Лопато М. Н. Польское художественное серебро XVII – первой половины XIX века в Эрмитаже. Каталог выставки 19 октября 2004 – 6 февраля 2005 года. – СПб., 2004, и др. работы.].

Для характеристики общей социально-экономической ситуации на Урале в XVIII веке, в том числе условий, в которых проходило развитие стиля уральской посуды и утвари, важную роль сыграли труды по истории металлургии, этнографии, социологии и истории Урала. Это работы М. Н. Мартынова, А.С.Черкасовой, Р. М. Лотаревой, Г. Н. Чагина, С. В. Голиковой, Н. А. Миненко, И. В. Побережникова[42 - Мартынов М. Н. Горнозаводская промышленность на Урале при Петре I. – Свердловск, 1948; Черкасова А. С. Мастеровые и работные люди Урала XVIII века. – М., 1985, и мн. др. работы; Лотарева Р. М. Города-заводы России. XVIII – первая половина XIX века. – Екатеринбург, 1993; Чагин Г. Н. Шведы в северном Прикамье в первой четверти XVIII века// Шведы и русский Север: историко-культурные связи. Материалы Международного научного симпозиума. – Киров, 1997; Голикова С. В., Миненко Н. А., Побережников И. В. Горнозаводские центры и аграрная среда в России: взаимодействия и противоречия (XVIII – первая половина XIX века). – М., 2000.] и многих других.

Теоретической основой данного исследования стали труды В. С. Воронова, В. М. Василенко, И. Я. Богуславской, В. Е. Гусева[43 - Воронов В. С. О крестьянском искусстве. Избранные труды. – М., 1972; Василенко В. М. О содержании в русском крестьянском искусстве XVIII – XIX веков// Русское искусство XVIII – первой половины XIX века. Материалы и исследования. – М., 1971; Богуславская И. Я. Проблемы формирования местных художественных особенностей в народном искусстве. Дымковская игрушка. Диссертация на соискание ученой степени доктора искусствоведения. Рукопись. Л., 1986, и мн. др. работы; Гусев В. Е. Эстетика фольклора. – Л., 1967, и др. работы.].

Цель настоящей работы – определение истоков стиля медной посуды и утвари, изготовлявшейся на Урале на протяжении XVIII века, и выявление его своеобразия на фоне родственных художественных явлений.

Среди задач одними из главных являются: выявление конкретных источников, откуда черпали медники новые формы изделий и мотивы орнамента, исследование роли различных влияний в процессе формирования стиля, особенно иностранных; определение художественных средств, которые использовали мастера в процессе творчества; исследование индивидуальных манер отдельных медников. Другими задачами являются определение воздействия социально-экономических условий на зарождение и развитие «дела» медной посуды и хозяйственной утвари; выявление значения промышленного производства как стилеобразующего фактора.

Научная новизна данной работы заключается в том, что в ней впервые с достаточной полнотой характеризуется процесс эволюции производства медных изделий на Урале в XVIII веке; подробно рассмотрены отдельные его центры; внесен ряд уточнений и дополнений в существовавшую ранее картину развития производства; в научный оборот введено множество новых имен и исторических фактов; выстроена полная картина собирания и изучения уральских медных изделий, выделены их этапы, направления и основные особенности; производство медных изделий на Урале поставлено в контекст общего развития прикладного искусства в России и за рубежом, определены его художественные особенности на фоне продукции других центров; впервые проанализированы истоки стиля медных изделий Урала, его типичные черты, взаимодействие с другими художественными явлениями XVIII века; в архивных документах выявлено более 130 имен уральских медников XVIII века, что позволило не только соотнести произведения с конкретными мастерами, но и проанализировать особенности творческой манеры некоторых из них; составлен словарь, содержащий биографические данные заводских медников; охарактеризована общая эволюция производства медных изделий на Урале в XIX – начале XX столетия, рассмотрены ее основные особенности; впервые дана общая картина развития медного дела в русских городах во II половине XVII – XIX столетиях, охарактеризованы особенности отдельных его этапов; определены основные центры; на основе различных источников, особенно периодической печати XVIII века, установлено более 200 имен мастеров – медников из разных регионов России и иностранцев, работавших в Москве и Санкт-Петербурге, составлен их словарь.

Глава I. Предпосылки возникновения производства медной посуды и хозяйственной утвари на Урале в XVIII веке

1.1. Природно-географические, социально-экономические и историко-культурные условия, сложившиеся на Урале в XVIII веке

Урал в географическом отношении занимает промежуточное положение между Европой и Азией. В регионе с давних пор перекрещивались торговые пути, соединявшие различные государства. В научной литературе его принято сравнивать с гигантским котлом, в котором перемешались традиции и верования пришлых и местных народов.

Регион исключительно богат природными ископаемыми, в том числе медной рудой. Этот металл и изделия из него издревле известны на уральской территории. Самые ранние свидетельства использования меди относятся ко II тыс. до н. э. Народные предания связывают ее добычу и плавку с древним народом – чудью. По словам В.И. де Геннина, руководившего в XVIII веке уральской горной промышленностью, «в прежних годех на оных местах жила чуть, вогулеча и вотяки, понеже находились в тех местах старинные идолы, деланные ис красной меди»[44 - Геннин В. де. Описание уральских и сибирских народов. 1735. – М., 1937, С. 70.]. Уральские реки использовались для транспортировки заводской продукции. Сила воды также имела важное значение в процессе действия предприятий. Они в ту пору были вододействующими. Богатство Урала лесами позволило долгое время в горной промышленности использовать древесный уголь.

Производство медных и латунных изделий было порождением той специфической среды, которая сложилась в крае в XVII—XVIII веках. Последняя определялась зарождением и стремительным развитием горного дела. Отправной точкой для появления производства медных изделий стало строительство медеплавильных заводов. Медные предметы создавались обученными людьми в специальных «фабриках», существовали реестры изготовленной и отправленной в столицы посуды, мастера отчитывались за количество полученного материала и готовых изделий.

На Урале была сконцентрирована масса квалифицированных ремесленников из различных губерний России. Отдельные волны заселения образовали жители Русского Севера, Поволжья, Украины и центральных районов. Уральские территории поделились на области с преобладанием выходцев из того или иного региона страны. «Поселившиеся в здешней губернии из разных мест Россияне внесли в оную сверх особливых наречий и обычаи им свойственные… Так на пример в жителях г. Чердыни, Соликамска и Кунгура замечают сходство во многих обыкновениях с обитателями Архангельска, Устюга Великого и других северных городов, откуда по большей части населены эти места»[45 - Попов Н. С. Хозяйственное описание Пермской губернии. – СПб., Ч. III, 1813, С. 86.]. Люди привлекались заводчиками для работы на промышленных предприятиях, переводились правительством из центральных и северных губерний. Многие люди, особенно крестьяне, приходили на заводы добровольно.

Горнозаводское население Урала само по себе не представляло единства. Как указывает А. С. Черкасова, «несмотря на юридическое оформление горнозаводского населения в качестве особой сословной группы, оно не стало однородным в социальном отношении. В течение всего XVIII и первой половины XIX вв. социальный состав его был сложен: служащие, мастеровые, работные люди, торговцы, подрядчики, владельцы промышленных предприятий…, бедный люд… Начиная со второй половины XVIII в. заметной становится прослойка заводской интеллигенции»[46 - Черкасова А. С. Горнозаводское население Урала в XVIII столетии (предварительные наблюдения) // Вопросы формирования русского населения Сибири в XVII – начале XIX вв. – Томск, 1978, С. 118.]. При этом специализация людей далеко не всегда была связана исключительно с горной промышленностью.

Крупные предприятия со сложным оборудованием требовали большого количества специалистов. Поначалу главные роли в этом деле играли иностранные мастера. Затем их подопечные обучали русских учеников. Но на уральских заводах знали и другую форму обучения – профессиональные школы. Инициатором их появления был В. Н. Татищев, посланный правительством руководить горным делом. В 1720-е годы существовала словесная и арифметическая школа при Екатеринбургском заводе. В 1730-е – латинские и немецкие школы при Каменском, Уктусском, Полевском, Алапаевском, Лялинском, Сысертском, Верх – Исетском заводах. Несмотря на трудности, профессиональное образование развивалось. Заводские школы стали первыми государственными сословными учебными заведениями, в которых дети мастеровых и работных людей составляли до 80% от всего числа учащихся[47 - См. подробнее: Козлова Н. В., Кошман Л. В., Тарловская В. Р. Культура промышленного производства// Очерки русской культуры XVIII века. Ч. I. – М.: МГУ, 1985, С. 205.]. Среди предметов, которые преподавались ученикам, были не только чтение, письмо, геометрия, горное дело, иностранные языки, черчение и др., но и рисование. На протяжении XVIII века появились школы на многих частных заводах. Поднимая уровень грамотности на Урале, они благоприятно влияли на культурную и социально-экономическую жизнь заводских поселков. Опосредованно они сказывались на творчестве их жителей.

Наличие крупных заводов стало первым и главным условием зарождения производства посуды и утвари в том виде, в котором они известны сегодня. Как справедливо указывал А. С. Максяшин, «широкомасштабная выплавка меди на уральских заводах послужила основой для зарождения и развития традиций художественной обработки меди – своеобразного и до сих пор мало изученного феномена русской культуры XVIII – XIX вв.»[48 - Максяшин А. С. Формирование ассортимента и традиции изготовления медных изделий на Урале (XVIII – первая половина XIX в.) // Народная культура Урала в эпоху феодализма. Сборник научных трудов. – Свердловск, 1991, С. 136.].

Кроме этого главного условия, существовал ряд других факторов, способствующих развитию производства. Жители Урала испытывали острую нужду в посуде и хозяйственной утвари. Посуда из меди поначалу привозилась на Урал из центральной России и была крайне дорога. Г.Ф.Миллер писал: «В прежние лета всякие вещи сделанные из железа и других металлов в Сибири весьма дороги были. Когда приходили к какому новопокоренному народу, который таких вещей либо во все еще не видал, либо имел их не довольно, то получали за один железный или медный котел столько соболей и черных лисиц, сколько оных в котел вместиться могло»[49 - Миллер Г. Ф. Описание о торгах сибирских. – СПб., 1756, С. 61.]. О значительной ценности медных изделий в ту пору свидетельствует и факт их включения в число даров русского посольства Избранта Идеса и Адама Бранда в Китай (1692—1695).

Другим условием зарождения и развития производства стало формирование в крае в I половине XVIII века частного капитала, который сконцентрировался в руках представителей нескольких социальных слоев. В первую очередь следует назвать купечество, преуспевающих мастеровых, горнозаводскую интеллигенцию (дворянство на Урале не играло такой роли, как в центральной России). Именно представители этих социальных слоев стали основными покупателями продукции уральских мастеров. Простой обыватель также был в состоянии приобрести большинство медных изделий. Тем самым, – и это важно для существования производства, – в I половине XVIII столетия на Урале в основном сформировался потребитель медной продукции. Надо отметить, что в регионе в ту пору существовал крупный центр торговли – Ирбитская ярмарка, получившая статус общероссийской еще в XVII веке. Здесь происходил активный обмен товарами, которые привозили купцы из различных регионов России, стран Средней Азии, Китая. Ярмарка имела большое значение для развития уральской культуры. Но она была не единственным местом сбыта медной посуды. Изделия продавались на многочисленных местных ярмарках, «в низовых сибирских городах», поступали за границу. Уральские города также уже в ту пору входили в состав всероссийского рынка. Там продавались товары из центральных и северных областей России.

Появление производства медных изделий имело ряд культурных предпосылок. Москва в рассматриваемое время была общепризнанным культурным и промышленным центром. Там среди прочих были высоко развиты золотое и серебряное дело и, – что особенно важно, – производство предметов из меди. Вместе с оборудованием и горными мастерами на Урал переводились не только навыки работы с различными металлами, но и господствовавшая мода на те или иные формы и орнаментальные мотивы. Соединяясь с уральскими традициями обработки металла, они дали блестящий результат – художественную посуду и утварь заводских медников.

Немалую роль в течении культурной жизни Урала сыграли приверженцы старообрядчества. В поисках спасения от религиозных преследований на Урал хлынул поток переселенцев-староверов, который во много раз превысил число бежавших сюда в предшествующие столетия[50 - По словам Н. Г. Павловского, «действительную численность старообрядцев на заводах не мог и уже не сможет назвать никто, потому что официальная статистика в силу разных причин не соответствовала реальности. По второй ревизии (1747 г.) на демидовских заводах старообрядцы составляли 43% всех ревизских душ» (см.: Павловский Н. Г. Демидовы и старообрядчество в XVIII веке// Демидовский временник. Исторический альманах. Книга I. – Екатеринбург, 1994, С. 34).]. Наличие длительных традиций старообрядчества с его непримиримостью к враждебному миру Антихриста, огромным значением книги и в целом грамотности, предприимчивости, твердости представителей раскола наложило отпечаток на все развитие культуры и искусства на Урале. Этот регион без старообрядчества представить невозможно. Старообрядчество – это культура в культуре на уральских территориях. При этом надо подчеркнуть, что старообрядцы появились на Урале гораздо раньше заводов. Уральские староверы поддерживали крепкие связи с приверженцами «древлего благочестия» других губерний. Особенно активное взаимодействие сложилось у них с Выговским общежительством, откуда в заводы присылались книги, предметы культа, различные изделия. Выговские руководители скрывались от гонений именно в уральских заводах. Кроме жителей различных территорий, оказавшихся на Урале, в горнозаводской промышленности было задействовано много иностранцев. Большинство их происходило из Швеции и Германии.

Перечисление всех предпосылок, способствовавших появлению производства медных изделий, можно было бы продолжать. На редкость удачное сочетание на Урале различных условий вызвало появление производства медной утвари и посуды. По справедливым словам И. Я. Богуславской, «на формировании местного народного искусства отражалось все историческое прошлое края, пути его заселения, социальный состав населения, его этническая принадлежность, контакты с другими народами, взаимовлияния их культур»[51 - Богуславская И. Я. Проблемы формирования местных художественных особенностей в народном искусстве. Дымковская игрушка. Диссертация на соискание ученой степени доктора искусствоведения. Рукопись. Л., 1986, С. 288.].

В качестве решающих факторов необходимо назвать богатство края медью и расцвет медеплавильной промышленности, существование спроса на медные изделия и широкие возможности их сбыта, а также наличие культурных связей Урала с другими регионами страны и зарубежными государствами.

1.2. Социально – экономические и культурные связи России с некоторыми странами Европы, Азии и Китаем (XVII – XVIII века)

С давних пор Россия имела крепкие социально-экономические и культурные связи со многими странами Европы и Азии. Урал не был исключением. Как и другие территории страны, он был вовлечен в орбиту международных отношений. В силу исторических причин в XVII – XVIII веках особенно тесное взаимодействие сложилось со Швецией, Германией, государствами Средней Азии и Китаем. Причины взаимной заинтересованности были различными. Швеция и Германия интересовали русское правительство в первую очередь как страны, лидирующие в области горного дела. Шведы поставляли в Россию медь и железо, немцы отправляли в Олонецкую губернию и на Урал специалистов различного профиля. Саксонские рудокопы сыграли значительную роль в становлении российской металлургии. С Китаем и странами Средней Азии Урал связывали почти исключительно коммерческие отношения.

1.2.1. Социально – экономические и культурные связи России со Швецией. Медное дело в Швеции в XVII – XVIII веках

Русско-шведские отношения относятся к числу древнейших в Европе. Более плодотворными неизменно оказывались социально-экономические и культурные связи, чем военно-политические[52 - Как отмечает Б. А. Рыбаков, уже в IX – XI веках шведы заимствовали русские формы глиняных сосудов. В Бирке встречались горшки, совершенно идентичные русским (см.: Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. – М., 2015, С. 156).]. В XVII веке в Швеции существовала Медная компания, учрежденная правительством этой страны специально для торговли с Россией медью и товарами из нее. Главным пунктом русско-шведской торговли был Стокгольм. Бытовая утварь и художественные произведения занимали далеко не последнее место в числе ввозимых в Россию товаров: «оловянные резные товары и блюда, серебряные тарелки», «металлические лохани, рукомойники, оловянные кружки и стопы, медные треножники, оловянные и медные подсвечники, паникадила, кумганы»[53 - Некрасов Г. А. Тысяча лет русско-шведско-финских культурных связей IX – XVIII вв. – М., 1993, С. 41, 199.]. И. П. Шаскольский приводит цифры, отражающие колоссальные объемы продукции шведских мастеров, ввозимой в Россию[54 - Шаскольский И. П. Русская морская торговля на Балтике в XVII в. – СПб., 1994, С. 56 – 60.]. Есть сведения о прямом сотрудничестве русских купцов со шведскими медниками. В конце XVII века новгородские «торговые люди» Кошкины закупали большое количество медной утвари у стокгольмских медников Матиса и Давида Беткиных, Ягана Петри. Затем они переправляли ее в Москву. В 1694 году туда было отправлено 1695 пудов 23 фунта меди в изделиях, листах и плотах[55 - Бахрушин С. В. Торги новгородцев Кошкиных// С. В. Бахрушин. Научные труды. Т. II. – М., 1954, С. 191. Купцы привозили также много оловянной посуды: в 1692 году – 22 кружки, рукомойники, лохани, кумганы, блюда, шандалы, ступки, сосуды для воды (там же, С. 191).]. Также в Россию отправлялись и латунные изделия, особенно котлы. Как указывал шведский исследователь Sigurd Erixon, «уже в 1640 году латунные котлы экспортировались тысячами, в основном в Россию»[56 - Erixon S. Gammal m?ssing. – V?ster?s: ICA f?rlaget AB, 1964, sid.74.]. Надо отметить, что изделия из меди и латуни интересовали русских купцов скорее не своими художественными и функциональными качествами, а как материал. В следующем столетии количество и состав товаров по сравнению с предшествующим веком изменились мало.

Между двумя странами были крепки культурные и технические связи. В 1680 – 1690-х годах вместе с русскими купцами ежегодно в Швецию и Финляндию приезжали русские оружейники, медники, жестянщики и скорняки[57 - См. подробнее: Некрасов Г. А. Указ. соч., С. 93.]. Шведы были среди мастеров Оружейной палаты. Они также трудились на русских железоделательных, оружейных заводах, в стеклянном производстве, находились в научных экспедициях. Тесные межгосударственные контакты России и Швеции считаются беспрецедентными для того времени.

Особую роль в появлении в России произведений шведского прикладного искусства сыграли дипломатические посольства. Известно, что в течение 52 лет, с 1647 по 1699 годы, русским царям шестью шведскими посольствами было преподнесено свыше 222 редких предметов: серебряных бокалов, чаш, блюд, судковых приборов, рукомоев, зеркал и проч.[58 - Лебедева И. В. Датские и шведские дары русскому государству в XVI – XVII веках// Скандинавский сборник. – 1958. – Вып. 3. – С. 120. См. также: Martin F.R. Schwedische k?nigliche Geschenke an russische Zaren. 1647—1699. Silbersch?tze in der kaiserlichen Schatzkammer zu Moskaw. – Stockholm, 1900.] Сегодня дары шведских посольств по качеству и количеству драгоценных предметов занимают одно из главных мест в собрании Оружейной палаты.

В XVIII веке отношения между Россией и Швецией носили противоречивый характер. С одной стороны, сотрудничество прерывалось военными конфликтами, с другой – особенно плодотворно развивалось в мирные периоды. Горное дело Швеции оставалось предметом пристального внимания русских заводчиков. Подробные описания шведских заводов и технологических процессов оставили в своих дневниках и письмах братья Демидовы, сыновья Григория Акинфиевича Демидова. Там же есть упоминания, что они приобрели в 1760 году шведскую медную посуду вследствие ее качества и дешевизны[59 - Путешествие братьев Демидовых по Европе. Письма и подневные Журналы. 1750—1761 гг. – М., 2006, С. 316.].

В Швеции для работы в России нанимались мастера различных художественных специальностей. Произведения шведских мастеров ценились русскими царями. Поэтому в начале XVIII века многие серебряники переселились в Россию и открыли здесь свои мастерские. Надо отметить, что в ходе Северной войны мастера золотых и серебряных дел депортировались в Москву из захваченных шведских городов. В Петербурге в течение столетия шведские мастера занимали второе место после немцев по численности. По подсчетам А. Фелькерзама, за время до 1780 года их прибыло в Петербург до ста человек[60 - Фелькерзам А. Иностранные мастера золотого и серебряного дела//Старые годы. – 1911. – Июль-сентябрь. – С. 98. Известно также, что первыми ювелирами Петербурга были пленные шведы.]. Некоторые из них имели большое количество учеников, другие стали родоначальниками династий русских серебряников. Ювелирным классом, который некоторое время существовал в Академии художеств, руководил шведский мастер К.-Ф. Эстедт[61 - РГИА, ф.789, оп.1 ч.1, д. 890. См. также: Антонов В. Карл Эстедт – шведский ювелир XVIII века в Петербурге// Шведы на берегах Невы. Сб. статей. Шведский Институт. – Стокгольм, 1998, С. 208—213.].

Весьма значительную роль в истории русского прикладного искусства шведские серебряники сыграли во II половине XVIII столетия. Они изготовили по заказам императорского двора огромное количество серебряной посуды. Именно шведских серебряников можно расценивать как «проводников западных стилей и западных мод. Через них к нам проникали постепенно, – правда, с опозданием лет на десять, – все стили XVIII века»[62 - Фелькерзам А. Указ. соч., С. 108.]. Надо отметить, что не только серебряники, но и медники из Швеции были представлены в российской столице в большом количестве, о чем свидетельствуют объявления в газете «Санкт-Петербургские ведомости». Многие медники упоминаются в течение весьма длительного времени.

Особое значение деятельность шведов приобрела для Урала. Известен факт распределения 19 000 (по другим данным – 22 000) шведских пленных по русским городам, среди которых были Соликамск и Верхотурье. В литературе подчеркивается, что во время пребывания в плену они строго придерживались национальных традиций. Сохранились следы их пребывания в Соликамске. Город стал не только своеобразным перевалочным пунктом на пути пленных в уральские заводы и в Сибирь (только в июне 1711 года через него прошли 502 шведа в Верхотурский уезд в добавление «к прежним»[63 - Чагин Г. Н. Шведы в северном Прикамье в первой четверти XVIII века// Шведы и русский Север: историко-культурные связи. Материалы Международного научного симпозиума. – Киров, 1997, С. 203.]), но и местом, где они жили весьма долгое время. «Каролины» изготовляли различные предметы быта, изразцы, принимали активное участие в строительстве церквей, храмов и проч. Известно о деятельности шведов и в других городах Урала. Например, в Чердыни они строили одну из церквей[64 - Берх В. Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей. – СПб., 1821, С.76.]. По справедливым словам Г. Н. Чагина, «небольшой экскурс в историю пребывания шведов в Северном Прикамье позволяет увидеть тот значительный след, который они оставили на Уральской земле»[65 - Чагин Г. Н. Указ. соч., С. 206.].

Нижние чины работали «в Сибирских рудниках». Среди помощников В. Н. Татищева были горные мастера из Швеции, также попавшие в Россию в результате военных действий. Они имели непосредственное отношение к основанию Екатеринбурга. Многие мастера позднее работали на уральских заводах[66 - В 1722 году в Москву прибыло 359 шведов, работавших на Алапаевском, Каменском и Невьянском заводах. Известно, что на Алапаевском заводе с 1711 года были поселены 267 шведских пленных. Были шведы и на Егошихинском заводе (ГАСО, ф. 116, оп.1, ед. хр. 28, лл. 28—29).]. При этом они иногда самовольно переходили с завода на завод, например, с казенных на демидовские предприятия. В. Н. Татищев писал в Берг-коллегию: «Еще уведомлены мы, что с Государевых заводов многие из шведских пленных… мастеровые бегут к Демидову, оставляя свои дома…, заводя там шинки и подобные тому промыслы…»[67 - Цит. по: Рожков В. Деятельность артиллерии-капитана В. Н. Татищева на уральских заводах в царствование Петра Великого// Горный журнал. – 1884. – т. 3. – С. 248.]. Иностранцы, в числе 37 человек, поселились в особой шведской деревне недалеко от Невьянска. Эти мастера сыграли значительную роль в становлении демидовской металлургии. Надо отметить, что не только шведские горные мастера работали в России, но и русские были в Швеции. Уральские специалисты проходили обучение в этой стране. В. Н. Татищев во время своей командировки (1724—1726 годы) вел переговоры о приобретении машины, производившей металлическую луженую посуду.

Производство посуды, а также других предметов быта из меди существовало в Швеции издавна. В XVII – XVIII веках оно развивалось как на заводах, например, в Авесте и Шернсунде, так и в небольших частных мастерских. Хозяева последних входили в цех (первый цех медников был основан еще в 1602 году в Стокгольме[68 - В других городах цехи были учреждены позднее: в 1702 году в Норрчепинге, в 1772 – в Мальме, в 1776 – в Бургосе, в 1779 – в Уппсале, через год – в Эребру, в 1781 – в Фалуне и в Аскерсунде, в 1789 – в Карлстаде и т. д.]). Мастерские помещались, как правило, в одной большой комнате, где выполнялись все виды работ. Спрос на медные изделия в XVIII столетии постоянно рос, что вызвало и увеличение количества мастерских. В 1750 году в 64 шведских городах насчитывалось 131 мастерская с 186 работниками, в 1790 году – в 70 городах существовало не менее 200 мастерских с 313 работниками[69 - Rosenstr?m P.H. Gammal koppar. Om kopparslagare och kopparsaker. – Falk?ping, 1969, sid. 41.]. Как указывал шведский исследователь P.H. Rosenstr?m, они производили приблизительно пять сотен наименований медных изделий, начиная с крыш из листовой меди и заканчивая предметами церковного обихода, гробами, самогонными аппаратами и всевозможной кухонной утварью[70 - Ibid., sid. 44, 45.]. Клеймить продукцию мастера были не обязаны, поэтому клейма на шведских изделиях часто отсутствуют (как позднее и на латунных). Если же они нанесены, то, как правило, указаны полное имя медника, нередко в виде двух или трех букв, и название города.

Производство латуни и предметов из нее в Швеции удалось наладить в XVII веке, отчаянные попытки завести собственное производство в предыдущем столетии успеха не имели. Поэтому ремесленникам, работавшим с латунью, приходилось довольствоваться привозным материалом. Большинство завозимых в ту пору в Швецию изделий имели немецкое и голландское происхождение. В 1606 году был пущен завод в г. Нючепинге, в 1607 – в Скультуне, с 1624 года прослеживается история завода в г. Норрчепинге, начали работу и другие предприятия. Они были в действии весь XVII век и большую часть следующего. На заводах сложились целые династии мастеров. Однако позднее заводы один за другим начали закрываться. В I половине XIX столетия продолжали работу только предприятия в Скультуне и Гусуме. Вне стен заводов также существовали производители изделий из латуни. Они жили как в городах, так и в селах. Однако ведущая роль в производстве латунных предметов оставалась все же за заводами. Мастера делали такое количество высококачественных изделий, что это дало повод шведскому исследователю Сигурду Эриксону написать: «Количество и разнообразие ремесленных изделий, произведенных в Швеции, настолько велико, что создание исчерпывающей картины попросту невозможно»[71 - Erixon S. Gammal m?ssing. Sid. 106.].

1.2.2. Социально – экономические и культурные связи России с Германией. Медное дело в Германии в XVII – XVIII веках

История культурных, дипломатических, военных и торговых связей России и немецких государств насчитывает сотни лет. Важным аспектом русско-немецких отношений стало то, что правительства обеих стран с давних пор были тесно связаны посредством множества династических браков.

Одними из первых купцов, появившихся в России, были немецкие. Среди их товаров встречались медные изделия и серебряная посуда. В статье Н. А. Баклановой приводится пример передвижения иноземных товаров, поступивших в Архангельск, по территории русского государства: гость Василий Босой привез 15 октября 1649 года из Архангельска в Великий Устюг среди прочих товаров 51 пуд медной и оловянной посуды, уже 11 февраля два его приказчика отправились в Сибирь, взяв множество товаров и упоминавшуюся посуду[72 - Бакланова Н. А. Привозные товары в московском государстве во второй половине XVII века// Очерки по истории торговли и промышленности в России в XVII и в начале XVIII столетия. Труды ГИМ. Вып.4. – М., 1928, С. 18.]. В. Н. Захаров насчитывает 47 видов посуды и утвари, поставляемых иноземцами в Архангельск[73 - Захаров В. Н. Торговля западноевропейских купцов в России в конце XVII – первой четверти XVIII в.//ИЗ. – 1985. – Вып. 112. – С. 193.]. Часто в Германии, особенно в Гамбурге, специально заказывались серебряные изделия, своими формами копирующие русскую посуду: братины, ковши, чарки.

В XVIII веке русское правительство и представители аристократии закупали предметы из благородных металлов через своих агентов. Как отмечают исследователи, особенно значительные закупки были сделаны в 1730—1750 – е годы, иностранные «вещи формировали вкус» столичных заказчиков и их мастеров, они «полностью вошли в обиход»[74 - Лопато М. Н. Ювелиры Старого Петербурга. – СПб.: ГЭ, 2006, С. 60.]. О новинках в области прикладного искусства прекрасно знали не только в Зимнем дворце. В газете «Санкт-Петербургские ведомости» часто публиковалась информация о работах европейских мастеров. Там же во множестве встречаются имена немецких медников, работавших в российской столице на протяжении XVIII века.

Необходимо напомнить, что среди даров дипломатических посольств русским царям главное место занимали серебряные изделия именно немецких мастеров. Посуда и другие произведения получили широкое применение в царском и аристократическом быту. Они служили не только репрезентативным целям, но и употреблялись в качестве пожалований, вкладов, челобитья[75 - См. подробнее: Маркова Г. А. Об употреблении европейского художественного серебра в московской Руси XVI века// Русская художественная культура XV – XVI веков. Материалы и исследования. Вып. XI. ГИКМЗ «Московский Кремль». – М., 1998, С. 255—266.]. К началу XVIII века в домах русской знати было множество золотых и серебряных изделий, выполненных европейскими мастерами[76 - В 1709 году только у А. Д. Меньшикова в его московских домах насчитывалось свыше 30 пудов европейских серебряных изделий: лоханей, кубков, кружек, стоп, стаканов, подносов, блюд и проч. (см.: Лопато М. Н. Указ. соч., С. 18 – 19).]. Приобретавшиеся от купцов драгоценные вещи использовались также в церковных интерьерах и, возможно, при богослужении. В Россию всегда поступало множество церковной утвари.

Правительство охотно пользовалось услугами немецких художников, специалистов в различных областях наук, ремесленников. Русские цари приглашали из Германии горных мастеров. Например, Михаил Романович пригласил саксонских рудокопов в Россию, они открыли железную руду близ Тулы и начали разработку. Во II половине XVII века связи в области горного дела между Россией и Саксонией еще более упрочились.

В I половине XVIII столетия в России (особенно в Санкт-Петербурге) находилось на службе особенно много германских подданных: военных, врачей, садовников, кондитеров, часовщиков, граверов, медальеров. Их число позднее менялось в зависимости от отношения к ним русского правительства: правление императрицы Анны сменилось «антибироновской» политикой Елизаветы. В годы царствования Екатерины II число немецких подданных в России вновь значительно увеличилось. Это были люди самых разных профессий: в 1790 году в Петербурге на двух русских поваров было пять немцев, на 178 русских портных – 210 немцев, на 11 перчаточников – 14 немцев, на 43 парикмахера из русских – 73 немца[77 - Врангель В. Иностранцы в России// Старые годы. – 1911. – Июль-сентябрь. – С. 42. См. также: Дальман Д. Петербургские немцы в XVIII столетии: крестьяне, ремесленники, предприниматели// Немцы в России=Die deutschen in Russland: Петербургские немцы. Сб. ст./Семинар «Немцы в России. Русско-немецкие научные и культурные связи». – СПб., 1999, С. 156—163.]. Также в столицу прибыло много немецких золотых и серебряных дел мастеров. А. Фелькерзам подсчитал, что они были самой многочисленной группой среди всех приехавших представителей этого ремесла – около 400 человек, которые образовали многочисленные династии[78 - Фелькерзам А. Указ. соч., С. 98.].

На Урале их тоже было очень много. В первую очередь это было связано с развитием горного дела. Первые сведения о появлении немцев на Урале относятся к XVII веку. Количество немецких подданных в регионе постоянно росло. Немалую роль здесь сыграла имевшая место с начала XVIII столетия практика контрактации специалистов для работы на заводах. В 1720-30-е годы уже существовал точный маршрут для контрактеров: Фрейберг – Данциг – Санкт – Петербург – Урал. Особенно их приток увеличился в годы деятельности Генерал-берг-директориума (1736—1742). В дальнейшем рост количества немцев на Урале происходил за счет естественного прироста сложившейся колонии и направления на заводы офицеров немецкого происхождения. По словам А. С. Черкасовой, «…среди иностранных мастеров, работавших на Урале в XVIII веке, большинство составляли выходцы из Германии…», «в течение XVIII века на заводах ведомства Екатеринбургского горного правления работало около 600 специалистов»[79 - Черкасова А. С. Урал и Европа в XVIII веке (научные и технические связи) // Россия и Западная Европа: взаимодействие индустриальных культур. 1700—1950 гг. Материалы международной научной конференции. Нижний Тагил. 15—18 августа 1996 года. Т.I. – Екатеринбург, 1996, С. 24, 25.]. В основном это были выходцы из Саксонии. Возможно, именно ведущее положение саксонцев в горном деле стало причиной того, что уральские заводчики стремились перенимать их опыт. В 1730-е годы в Саксонии побывал Акинфий Никитич Демидов, спустя некоторое время – три его внука, сыновья Григория Акинфиевича. Роль немцев в уральском горном деле была особенно значительна до основания в 1773 году в Петербурге Горного Училища (Горного кадетского корпуса, Горного института). Немецкие специалисты стали основателями многих отраслей промышленности Урала: братья Кейзеры, Фридрих Конрад и Иоганн Георг, заложили основы школы гидротехников, монетное дело многим обязано И. А. Шлаттеру и проч. Немцы внесли весомый вклад в развитие не только уральской металлургии, но и, например, медицины, педагогики, архитектуры[80 - См. об этом: Кортина С. Б., Наймушин А. В., Черноухов А. В. Немецкие специалисты на Урале в XVIII веке// ДАИС. Сборник научных трудов. Вып. 3. – Екатеринбург, 2003, С. 88—99.]. Известно, что немецкие врачи стояли во главе екатеринбургского госпиталя в I половине XVIII века, учителя и переводчики активно работали в учебных заведениях, архитекторы принимали участие в строительстве Оренбурга и т. д. Со временем сложились многочисленные династии русских специалистов немецкого происхождения. Немалую роль сыграли немцы в развитии на Урале «дела» медной посуды и утвари.

Производство медных изделий имеет в Германии долгую историю. Уже в раннем средневековье существовали профессии, связанные с обработкой меди. Немалое значение в производстве медных изделий имели монастыри, в мастерских которых делали различную утварь. Однако ведущую роль в распространении различных ремесел, в том числе создания посуды и утвари из меди, сыграли свободные города. В них с давних пор существовали цехи. Немецкие медники объединялись в такие организации. В XVII – XVIII веках особенно сильные цехи были в Нюрнберге и Аугсбурге – древних центрах обработки металлов на территории Германии. Значительную роль сыграло то обстоятельство, что нюрнбергские купцы участвовали своими капиталами в разработке медных рудников, аугсбургская династия Фуггеров была монополистом в торговле медью. Поэтому эти города стали главными центрами производства медных изделий в Германии. В них существовала сложнейшая специализация медников. Например, в середине XVIII века в Нюрнберге выделилась даже специальность изготовителей медных утюгов. Вплоть до XIX столетия сохранялась узкая специализированность нюрнбергского и аугсбургского ремесла. Надо отметить, что она была характерна именно для названных городов. Например, на севере Германии не было столь сложной дифференциации.

Кроме Нюрнберга и Аугсбурга, крупными центрами производства медных изделий были Гослар, Ульм, Брауншвейг, Бреслау, Кенигсберг[81 - Бреслау – ныне Вроцлав в Польше, Кенигсберг – Калининград в России.] и др. Уже с XVII века в немецком ремесле началась острая конкуренция между мастерами и мануфактурами. Первые в ее результате были постепенно вытеснены с широкого рынка.

Использование клейм на немецких медных и латунных изделиях на сегодняшний день мало исследовано. Маркировка продукции была необходима, ведь последняя предназначалась чаще всего для экспорта. К тому же во многих центрах существовали строгие предписания касательно клеймения изделий. Однако клейм сохранилось не очень много. Известно, что всеобщая и обязательная маркировка изделий из латуни предписывалась в Нюрнберге. Жестяной лист с образцами клейм местных мастеров воспроизводит в своей книге немецкая исследовательница Мechthild Wiswe[82 - Wiswe M. Hausrat aus Kupfer und Messing. – M?nchen, 1979, S. 39.]. Однако медные вещи часто оставались без клейм. Подобная ситуация была характерна и для других земель Германии, в частности, севера страны.

Искусство медников в целом покоилось на двух основополагающих принципах: ковке и литье по заранее изготовленным моделям. Мастера знали различные приемы и техники: гравировку, чеканку, точение, вытягивание, осаживание, клепку, просечную работу, золочение, лакирование, травление и проч.[83 - См. подробное описание техники немецких медников: Einsiedel R. Kunsthandwerkliche Kupferschmiedearbeiten. – Leipzig, 1986.] Для изменения естественного цвета меди и латуни медники использовали различные смеси и растворы. Считается, что именно немецкие медники научили ремесленников из других стран Европы делать посуду и хозяйственную утварь[84 - Hamilton H. The english brass and copper industries to 1800. – London, 1926, p. 25.].