Уральская бытовая утварь и посуда XVIII века

Набор инструментов в то время был ограничен. Мастера работали молотками с длинными деревянными ручками, имеющими ударные поверхности различной формы, напильниками, ножницами, использовали наковальни. Форма предмету придавалась деревянными молотками, окончательный облик он получал с помощью металлических. Существовал специальный молоток для полировки. Не всегда вещи делались из одного куска металла, зачастую отдельные части скреплялись с помощью пайки и клепки. Причем последняя становилась не только элементом конструкции, но и способом украшения. Работа многочисленными молотками занимала очень много времени и сил, поэтому уже со времен Средневековья немецкие медники пытались облегчить ее с помощью различных прессов. Кроме того, для дальнейшей обработки отлитых из латуни предметов служил токарный станок. Долгое время его использование было тайной нюрнбергских мастеров, которую они тщательно оберегали.

Мастера производили неисчислимое количество изделий различных форм, находивших широкое применение в домашнем хозяйстве. Даже внутри одного вида формы были крайне разнообразны. Например, кружки и кувшины, одни из самых популярных видов продукции немецких мастеров, могли быть простыми сосудами для воды и богато орнаментированными подарочными произведениями, предназначенными для использования на пирах в домах дворян и богатых бюргеров[85 - Kuhnke S. Das rote Gold. Kunstwerke der Kupferschmiede. – P?hl-Fischen, 2006, S. 69. Благодарю Зигфрида Кунке и Мадлон фон Керн за помощь при работе над данным разделом.].

Большинство видов медной продукции делалось и в других материалах: в фарфоре, фаянсе, олове[86 - См., например: Endres W. Gef?sse und Formen. Eine Typologie f?r Museen und Sammlungen. – M?nchen, 1996. О немецких оловянных изделиях см. многочисленные работы E. Hintze, H.-U. Haedeke, D. Nadolski и мн. др. Иногда один предмет состоял из различных частей, выполненных в разных материалах. Например, у оловянных кувшинов были носики из латуни.]. Особенно это касалось серебра. Медные и латунные произведения по старой европейской традиции часто повторяли серебряные. По мнению M. Wiswe, в Средней Европе уже в эпоху Средневековья на основе техник литья и ковки сложились общие виды и формы медных изделий, на отдельных из которых со временем начали специализироваться различные города и местности[87 - Wiswe M. Op. cit., S. 32.]. Причиной такой унификации в европейской науке называется подобие культурной ситуации в соседних странах. Формы вещей, выполненных в XVIII веке, четко подразделяются на унифицированные и локальные. При этом со временем количество первых все более увеличивалось за счет вторых[88 - Dexel W. Das Hausger?t Mitteleuropas. Wesen und Wandel der Formen in zwei Jahrhunderten. – Braunschweig-Berlin, 1973, S. 83, 84.].

Германские мастера уделяли форме изделия большое внимание. Последняя часто зависела от предназначения вещи. Например, чайники были приземисты в отличие от изящных кувшинов. Helmut Fr?nzel подчеркивает, что особенностью немецких медных изделий были простота форм и пропорций, соответствие формы материалу, связь между формой и целесообразностью, а также крепкая связь с народными традициями[89 - Fr?nzel H. Was uns alte kupferne Ger?te zu sagen haben//Bildende Kunst. – 1966. – №5. – S. 262.]. Это прекрасно иллюстрируется тем фактом, что подавляющее число форм медных изделий имеют свои прообразы в старинной крестьянской посуде и утвари из глины и дерева. Как справедливо отмечает немецкий исследователь Walter Dexel, в отличие от более раннего времени в XVII – XVIII веках крестьянское искусство и «большие стили» так тесно переплелись, что в отдельных случаях вряд ли возможно сказать, «форма «большого стиля» покоится на крестьянской или же крестьянская покоится на форме «большого стиля»…. Одни из самых важных и прекраснейших барочных форм часто представляют не что иное как древние формы крестьянского искусства[90 - Dexel W. Op.cit., S. 98.]. Этот же исследователь разделил всю территорию Германии на четыре области с присущими каждой конкретными видами и формами изделий. Особым совершенством, по его мнению, отличались формы юга страны[91 - Dexel W. Zur Gef?ssformenkunde der deutschen St?mme//Volkswerk. Jahrbuch des Staatlichen Museums f?r Deutsche Volkskunde. 1943. Herausgegeben von Konrad Hahm. – Jena: Eugen Diederichs Verlag, 1944, S. 45.].

Мастера ценили красоту меди как материала. При изготовлении посуды они весьма сдержанно использовали орнамент. Чаще украшались крышки и низ тулова сосудов. Хозяйственная утварь орнаментировалась гораздо богаче. Особое распространение в Германии получили формы для различных кулинарных изделий. На них был не только растительный и геометрический орнамент, но и изображения львов, поросят, рыб, зайцев и других животных. Использовались гравировка и чеканка. К числу богато украшавшихся видов медной продукции относятся также сосуды для хранения различных напитков и съестных припасов. Обычными элементами их орнаментации были растительные завитки, геометрические фигуры, «ложки», иногда мастера гравировали изображения птиц и охоты на оленей. Внимание медников к декорированию таких сосудов объясняется тем, что они часто использовались как настольные украшения. Широкую известность приобрели нюрнбергские изделия. Считается, что юг Германии был гораздо более склонен к богатой орнаментации медных и латунных изделий, чем север.

1.2.3. Социально – экономические и культурные связи России с государствами Средней Азии. Медное дело в странах Средней Азии в XVII – XVIII веках

Крепкие связи России со странами Средней Азии упрочились после присоединения Казани и Астрахани. К Московскому государству отошли древние торговые пути, связывавшие Азию и Восточную Европу. Московия и ее соседи были заинтересованы в товарах друг друга.

Во II половине XVII – XVIII веке отношения еще более активизировались. В то время страны особенно часто обменивались посольствами. Известно, что только из Хивы в период с 1616 по 1744 год в Россию прибыло 27 посольств, не считая дополнительных[92 - Веселовский Н. Прием в России и отпуск среднеазиатских послов в XVII и XVIII столетиях// ЖМНП. – 1884. – Отд. 2. – С. 68.]. Не меньше посольств отправлялось из Бухары. После основания Оренбурга (1743) послов принимали в этом южноуральском городе. Россия также отправляла посольства в среднеазиатские ханства. Их задачей было по преимуществу решение проблем, связанных с коммерцией. Зачастую послов в Среднюю Азию подбирали, учитывая именно торговые интересы. По словам М. В. Фехнер, «дипломатия и внешняя торговля – эти две формы связи с иностранными государствами, в ту эпоху были фактически почти неотделимы друг от друга: посол нередко являлся купцом, а купец часто выполнял обязанности посла»[93 - Фехнер М. В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI веке// Труды ГИМ. – 1956. – Вып. 31. – С. 11.].

Торговля существовала в трех формах: «повольная» (обычная), «любительские поминки» (обмен дарами между царями и шахами), торговые операции царских и среднеазиатских купцов, приезжавших с посольствами. Значительными центрами русско-азиатской торговли были Астрахань, Казань и Нижний Новгород. Из уральских городов в XVIII веке особенно тесные связи со Средней Азией были у Оренбурга. Там существовала ярмарка, на которую собирались купцы из различных государств. Ярмарка имела большое значение для культурного развития Южного Урала. По словам Г. А. Михалевой, «ярмарочная торговля в Оренбурге… являлась важным фактором в экономическом развитии края… объективно способствовала развитию его производительных сил, особенно ремесел, созданию условий для взаимовлияния культур…»[94 - Михалева Г. А. Торговые и посольские связи России со среднеазиатскими ханствами через Оренбург (вторая половина XVIII- первая половина XIX в.). – Ташкент, 1982, С. 28.]. Кроме Оренбурга, крупным центром русско-азиатской торговли была Троицкая крепость. Выходцы из Средней Азии были частыми гостями не только на Оренбургской и Троицкой ярмарках, но и на Ирбитской. Известно, что в 1737 году там побывало 16 человек, в 1740 – 64, в 1745—170[95 - Зияев Х. З. Экономические связи Средней Азии с Сибирью в XVI – XIX вв. – Ташкент, 1983, С. 140 – 141.]. Не только азиатские купцы торговали в России, но и русские также были частыми гостями в Средней Азии. «Не единицами, а целыми десятками…, человек по 40—50 ездили они со своими товарами вглубь Средней Азии, направляясь туда из Астрахани и проживая там за своими торговыми делами по два, по три года…»[96 - Чулошников А. Торговля Московского государства с Средней Азией в XVI – XVII вв.// Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Вып. 3, ч. I. – Л., 1933, С. 82.].

Предметами российского экспорта в страны Средней Азии были железные изделия, меха, кожа и изделия из нее, мед, воск, писчая бумага, деревянная и серебряная посуда и проч. Произведения ремесленников преобладали над сырьем. Тезики (среднеазиатские купцы – Г.П.) привозили на русские рынки краски, ювелирные изделия, предметы вооружения, москательные и бакалейные товары, керамическую посуду среднеазиатского и китайского производства и т. д. Но основным товаром среднеазиатских купцов, ввозившимся ими в Московское государство, были яркие, богато орнаментированные восточные ткани и текстильные изделия. Большинство товаров составляли постоянные статьи товарообмена и известны уже с конца XV—XVI века. Они были широко распространены по всей территории России.

Множество бухарцев жило на территории Сибири[97 - Известно, что в Тюмени в 1763 году жило 602 бухарца, а в 1771 – 608. См.: Зияев Х. Узбеки в Сибири (XVII – XIX вв.). – Ташкент, 1968, С. 38. Особенно много их было в Тобольске.]. Они имели большие привилегии от русского правительства, которые касались их проживания и деятельности на территории государства. Считается, что именно бухарцы перенесли в урало-сибирский регион различные ремесла. Существуют свидетельства об использовании русским правительством знаний бухарцев в горном деле. Уже во II половине XVII века царь Алексей Михайлович в своем наказе местным властям Тобольска советовал к поискам медных руд привлекать жителей Бухары, так как среди них находились специалисты в этой области[98 - Там же. С. 50. В Бухаре существовала добыча руд, плавка олова, серебра, свинца, меди.].

Производство медной посуды и утвари в государствах Средней Азии имеет очень древнюю историю. Однако до XV столетия большее значение в прикладном искусстве Средней Азии имела бронза. Переход на использование красной и желтой меди произошел в XVI—XVII веках.

Издревле в Средней Азии существовали объединения, подобные европейским цехам. С последними их роднили наличие выборных старейшин, разделение на мастеров и учеников, существование святых-покровителей. Однако при этом некоторые особенности отличали европейские и азиатские организации. Например, ничего не известно об оказании членами среднеазиатских «цехов» систематической взаимопомощи друг другу.

Медники также имели подобные «цехи». Это были очень консервативные организации, поэтому некоторые древние обычаи сохранялись до I половины XX века. Для членов «цеха» медников на протяжении долгого времени имели большое значение статуты – рисоля. Последние, как принято считать, иранского происхождения[99 - См. подробнее: Гаврилов М. О ремесленных цехах Средней Азии и их статутах – рисоля// Известия Средазкомстариса. – 1928. – Вып. 3. – С. 225.].

Главным центром производства медночеканных вещей была Бухара, где из меди создавались чернильницы, тазы, блюда, кумганы и т. д.[100 - Юлдашев М. Ю. Указ. соч., С. 15. См. также: Ремпель Л. И. Далекое и близкое. Страницы жизни, быта, строительного дела, ремесла и искусства Старой Бухары. – Ташкент, 1981, С. 237—241.] Восемнадцатый век стал временем расцвета этого производства[101 - Сергеев Б. Чеканка по меди. – Ташкент, 1960, С. 6—8.]. Бухарские изделия отличались строгим изяществом формы и спокойным рисунком орнамента.

На стиле среднеазиатских произведений сказались яркие и драматичные события прошлого. После завоевания Средней Азии арабами изощренный растительный орнамент почти полностью вытеснил из прикладного искусства сюжетные изображения. Основным принципом среднеазиатского орнамента на медных изделиях было окаймление какой-либо центральной «темы» различными узорными рамками. Излюбленные композиции: линейные, центрические и раппортные.

Производство изделий было сосредоточено в основном в городах. Мастера работали в маленьких домашних мастерских, служивших и торговой лавкой. Часто у них были ученики. Для этого ремесла характерно наличие династий: мастерство передавалось в процессе работы от отца к сыну. Работали в течение светового дня, поэтому деятельность мастеров зависела от времени года. Они не использовали сложного оборудования. Мастера делились на три категории: медники, литейщики, гравировщики (существовало строгое разделение труда). Основными техниками были ковка, чеканка, гравировка, прорезь, подкраска. Вещи делались чаще из цельного листа меди. Мастера обрабатывали фон пуансоном. В качестве декоративного элемента использовались различные каллиграфические надписи.

Со временем в Средней Азии сложилось несколько школ со своими техническими и художественными особенностями. Заметными были хивинская, самаркандская, а также школы Карши, Шахризябза и Коканда[102 - Абдуллаев Т. Каталог медных и медночеканных изделий Узбекистана XVIII – XX веков. – Ташкент, 1974, С. 13—17.]. Их изделия имели свои особенности. Например, мастера из Шахризябса, хоть и подражали бухарцам, но дополняли свои вещи цветными вставками, камнями, эмалями и т. д. Предметам из Коканда свойственна изощренность формы, преобладание в орнаменте волнистых линий, общая измельченность мотивов. Ощутимое влияние на местных медников оказали художественные традиции Ирана и Кавказа.

Но самым крупным центром производства медночеканных изделий в XVIII веке оставалась Бухара. Сюда приезжали учиться мастера из других городов. Бухарские медники считались самыми опытными и грамотными в своем ремесле. Они могли дать совет не только касательно технических вопросов, но и отличить изделия из различных государств, рассказать об их художественных особенностях[103 - См. подробнее о медночеканном ремесле Бухары: Корнилов П. Чеканное производство Бухары. – Бухара, 1932.].

Торговля обеспечила крепкие связи между производством медных изделий в Средней Азии и на Урале. Известно, что уральская медная и латунная посуда поступала на среднеазиатские рынки (в частности, из Оренбурга и Троицка). Позднее, в XIX столетии, в Бухаре и в целом в Средней Азии также пользовались повышенным спросом медные изделия из России, особенно самовары, подносы, подсвечники. Было налажено собственное производство самоваров. Местная посуда делалась также из русской меди, хотя купцы продавали ее неохотно, предпочитая ввозить медь в готовых изделиях[104 - Михалева Г. А. Узбекистан в XVIII – первой половине XIX века. Ремесло, торговля и пошлины. – Ташкент, 1991, С. 22—23.]. Собственное производство медных изделий постепенно пришло в упадок, вышли из употребления некоторые техники, упростились формы предметов и узоры[105 - См. подробнее: Корнилов П. Бытовое искусство Средней Азии. Материалы по народному искусству Средней Азии. – Бухара, 1932, С. 22—23; Фахретдинова Д. А. Декоративно – прикладное искусство Узбекистана. – Ташкент, 1972, С. 33—36.].

Надо отметить, что в государствах Средней Азии медь играла второстепенные роли по сравнению с другими материалами, в первую очередь, с глиной. Она не была так широко распространена, как гончарные изделия. Медная посуда даже не входила в понятие домашней утвари, ее относили ко всему движимому и недвижимому имуществу, которым владеет человек. Это связано с тем, что медная посуда использовалась по преимуществу для репрезентативных целей, она была выгодным способом вложения капиталов.

1.2.4. Социально – экономические и культурные связи России с Китаем. Медное дело в Китае в XVII – XVIII веках

По сравнению со среднеазиатскими ханствами тесные дипломатические и торговые отношения России с Китаем зародились позднее, во II половине XVII века. Значительный интерес к Китаю проявлял Петр I. Его приближенные собирали предметы китайского искусства, со временем в России сложились богатые коллекции. Всеобщее увлечение культурой и искусством Китая привело в XVIII столетии к широкому распространению в Европе, в том числе и в России, стиля «шинуазри». Во дворцах появились комнаты, оформленные в китайском стиле, в Санкт-Петербурге на аукционах продавались предметы, привезенные послами из Поднебесной, там же заказывались ювелирные изделия.

Русские мастера обучались в Китае различным ремеслам. В 1735 году для перенимания опыта у местных ремесленников среди прочих был послан серебряник из Тобольска Осип Семенович Мясников. Учился в Китае и его ученик, серебряник из Иркутска Алексей Курсин[106 - Постникова – Лосева М. М. Русское ювелирное искусство, его центры и мастера XVI – XIX вв. – М., 1974, С. 154.]. Также известно об обучении русских учеников китайским «финифтяного дела художествам» в середине XVIII века.

Однако главное значение в русско-китайских отношениях имела торговля. Она была регламентирована Нерчинским договором (1689). Поначалу главным центром был Тобольск. Китайцы привозили различные ткани, чай, драгоценные камни, хину, ревень, посуду из разных материалов и проч. Право купцов приезжать в Московское государство ограничивалось Тобольском. Отсюда китайские товары развозились по всей стране. Основными товарами русского экспорта были меха, юфть, сукно, зеркала. На центральные позиции постепенно вышли Нерчинск, Кяхта и Цурухайту. При сложных дипломатических отношениях между странами соответствующим образом складывалась и торговля. Постоянные перерывы в ней, имеющие причиной взаимное недовольство, перемежались взрывами коммерческой активности. Государство играло в русско-китайском торге очень значительную роль. Немалое значение для русско-китайских коммерческих отношений имела деятельность Ост-Индских кампаний.

Одним из основных видов китайских товаров, ввозимых в Россию, была посуда. Уже в конце XVII века она часто была в числе товаров, развозимых русскими купцами по всей территории государства. По сведениям С. В. Бахрушина, приказчиками гостя Гаврилы Романовича Никитина, кроме европейской посуды из олова, «привозилась и китайская посуда фарфоровая, фаянсовая и иная: упоминается 30 чашек и чарок глиняных и ценинных, 5 чарок яшмовых и 45 чашек кожаных»[107 - Бахрушин С. В. Торги гостя Никитина в Сибири и Китае// Труды института истории. Сб. статей. Вып. I. – М., 1926, С. 378.]. В 1730—1750-е годы русским правительством было закуплено особенно много дорогостоящих серебряных вещей, привезенных караванами. Затем большее распространение получили дешевые изделия. М. Н. Кречетова цитирует документ середины XVIII века, в котором говорится о китайских вещах: должны быть привезены вещи, «потребные в России и для простых и знатных персон годные». В связи с этим исследователь указывает, что «китайские изделия в середине XVIII в. уже расходились не только в дворцовых кругах, но и в более широких слоях имущего населения». Это «отложило глубокий след на характере изделий русской художественно-ремесленной промышленности»[108 - Кречетова М. Н. Из истории торговых отношений России и Китая в XVII – XVIII веках// Труды ГЭ. Т. II, Ч. I. – Л., М., 1958, С. 230.]. В газете «Санкт – Петербургские ведомости» в течение всего XVIII века почти ежегодно помещались объявления о прибытии из Сибири в Москву и Петербург китайской посуды. Например, в выпуске от 19 мая 1743 года перечислялись «подносы, блюды и чашки с тарелочками, и прочие под лаком вещи финифтяной, каменной, фарфоровой, ценинной и медной работы, …чайники, кофейники, уксусники» и другие изделия. В 1727 году китайцами было продано посуды русским купцам на 2037 рублей, в 1759 – 1761 годах – на 588 рублей, в 1775 – 1781 – на 3434 рублей[109 - Трусевич Х. Посольские и торговые сношения России с Китаем (до XIX века). – М., 1882, С. 270.]. При этом и русские ввозили в Китай свою посуду. В дальнейшем китайская медная (а также железная, деревянная, глиняная) посуда на протяжении XVIII столетия также поступала на уральские рынки. Особенно много ее было на Ирбитской ярмарке. В конце 1750-х годов ввоз пошел на снижение вследствие «плохого качества, «устарелости форм и рисунков». Во времена Екатерины II количество ввозимой китайской посуды вновь увеличилось[110 - Силин Е. П. Кяхта в XVIII веке. Из истории русско-китайской торговли. – Иркутск, 1947, С. 148.].

Были известны уральские купцы, торговавшие китайскими товарами. Невьянец Филат Самойлов привозил в заводы и слободы в 1748 году подносы, чашки, пояса, ткани,[111 - Черкасова А. С. Таможенные книги о социальном составе населения горнозаводских центров Урала первой половины XVIII столетия//Уральский археографический ежегодник за 1971 год. – Свердловск, 1974, С. 37.] Иван Голицын (тоже невьянец) в том же году привез товаров на 6000 рублей[112 - Она же. Мастеровые и работные люди Урала в XVIII в. – М., 1985, С. 135.]. Особенно много русских купцов, специализирующихся на торговле с китайцами, жило в Екатеринбурге.

Появление на Урале в XVIII веке среди прочих товаров китайской посуды, в т.ч. медной, не случайно. Художественная обработка меди и латуни существовала в Китае c глубокой древности. Как отмечают исследователи, для художественных ремесел этой страны неблагородные металлы имели гораздо большее значение, чем благородные[113 - Feddersen M. Chinesisches Kunstgewerbe. – Berlin: Klinkhardt&Biermann Verlag, 1939, S. 91.]. Производство металлических предметов существовало по большей части в форме цехов, имеющих в этой стране гораздо более древнюю историю, чем в Европе. Мастерские отличались по масштабам производства, например, в Фошане были как семейные заведения, так и крупные предприятия с наемными работниками. К концу XVI – XVII векам в Китае начали появляться мастерские, приближающиеся к мануфактуре. Как правило, они были гораздо больше европейских. Кроме частных и казенных металлических мастерских, существовавших в разных городах «Поднебесной империи», были придворные мастерские в Пекине, обслуживавшие императорский двор.

Техника обработки металла мало отличалась от принятой в других странах. Китайские мастера использовали наковальню, молот и несколько ручных ударных орудий. Технология развивалась крайне медленно. Металлообрабатывающая отрасль китайской экономики значительно уступала ведущим отраслям, например, фарфоровому производству и шелкоткачеству. Отставание от европейского медного дела было также значительным.

В рассматриваемое время, то есть в период правления маньчжурской династии, в Китае господствовал цинский стиль. Он представлял собой соединение различных художественных компонентов. Отличительной чертой искусства этого времени стало заметное европейское влияние. Проводниками новых художественных течений были придворные мастера.

Одними из самых крупных центров металлообработки были города Сучжоу и Наньцзин. Однако более других славились изделия мастеров Фошаня. Они отличались прекрасным качеством металла, искусными чеканкой, ковкой и литыми украшениями. Вещи были весьма разнообразны. Они предназначались как для знатных покупателей, так и для малообеспеченных слоев населения. Формы изделий в основном совпадали с вещами из других материалов. Вещи позднего времени часто повторяли произведения далекого прошлого.

1.3. Производство медных изделий во II половине XVII – XVIII веках в России

Об изготовлении медных предметов в России известно издавна[114 - См.: Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. – М., 1948, С. 278, 504, 724 и др.]. Котельники и медники жили во многих городах страны. Надо отметить, что металлообработка мало проникала в деревню, являясь по преимуществу занятием городских жителей. Существовало несколько категорий мастеров-медников: дворцовые, казенные и посадские. Главным центром производства металлических вещей (в т.ч. из меди) была Москва. Одни из медников работали в Серебряной палате. Уровень их доходов был равен серебряникам, что говорит о высоком мастерстве. Они часто работали с серебром. Например, Сидор Иванович Грязной, «кунганного и котельного дела жалованный мастер», делал в 1683 году серебряную чашу. Время от времени и серебряники изготовляли медные предметы. Федор Федорович Грязной, Серебряной палаты чеканного и резного дела жалованный мастер, «у паникадильного у медного дела по-немецки чеканил»[115 - Левинсон Н. Р. Подвесные осветительные приборы XVI – XVII вв. // Сборник статей по истории материальной культуры XVI – XIX вв. Труды ГИМ. Вып. 13. М., 1941, С. 94.].

Дворцовые мастера работали не только по заказам, но и сбывали свои изделия в торговых рядах. В XVII веке в Китай-городе существовал Котельный ряд, в котором было 17 каменных и 15 с четвертью деревянных лавок[116 - Забелин И. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. II. – М., 1891, С. 1116.]. В 1684 году крупный пожар истребил деревянные лавки и они были заменены каменными. В них продавались медные изделия не только русского производства, но и западноевропейского и восточного. Так, согласно описи в лавке Микиты Иванова сына Винокурова находились: блюда, кружки, оловяники, рукомойники, стаканы, кумганы, чарки, судки, различная церковная утварь. Кроме того, «барабанские» блюда и «немецкой рукомойник вислой»[117 - Тверская Д. И. Москва второй половины XVII века – центр складывающегося всероссийского рынка // Труды ГИМ. – 1959. – Вып. 34. – С. 61.].

В ту пору в Москве уже существовали скупщики, специализирующиеся на перепродаже меди и изделий из нее. Они были мало связаны с непосредственным производством. Но при этом сыграли важную роль в распространении медной посуды и хозяйственной утвари. В качестве примера можно назвать деятельность крупного торговца Котельного ряда Тимофея Петрова[118 - См. подробнее: Бахрушин С. В. Торги новгородцев Кошкиных. С. 185, 196, 197—200.].

Много медников жило в Заяузье, в Котельничей и Таганной слободах. В научной литературе упоминается об этих районах как о важных торговых и производственных центрах города с явным преобладанием ремесленников, занимавшихся обработкой металла[119 - Рыбаков Б. А. Металлические вещи, найденные на Метрострое.– По трассе первой очереди Московского метрополитена им. Л. М. Кагановича. – Л., 1936, С. 154; Рабинович М. Г. О древней Москве. Очерки материальной культуры и быта горожан. – М., 1964, С. 181—182.]. Среди них существовала узкая специализация: были «кумганного дела мастера», котельники, мисники, тазники, паникадильщики и проч. Некоторое представление об уровне развития медного дела Москвы может дать опись имущества патриарха Никона, где под рубрикой «Суды медные» указаны «шесть братин медных, луженых, гладких и чешуйчатых», «пять укропников маленьких», «пятнадцать чарок луженых с лепестми», «медных всяких судов весу 10 пуд 16 гривенок», сковороды различного размера, «девять чаш водоосвященных луженых с поддонами и с кольцами», пять котлов, «став большой луженый на оба лица», различные лохани, «веко с руковедми», различные ендовы, «два кунгана, весу 14 гривенок», «игот с толкачеком»[120 - Хмыров М. Д. Металлы, металлические изделия и минералы в древней Руси (материалы для истории русского горного промысла). – СПб., 1875, С. 233 – 234.]. Из этого перечисления напрашивается вывод о большом разнообразии видов изделий и техник, используемых котельниками.

Заяузье и в конце XVII века имело торгово-ремесленный характер. Среди множества мастеров здесь упоминаются котельники. В «Ружной розметной книге» (1699) указано 28 дворов, в которых жили мастера, занимавшиеся производством медной посуды. Число медников в действительности было больше, так как в книге не указаны профессии жителей Таганной слободы[121 - Рабинович М. Г. Указ. соч., С. 340 – 341.].

Медники отличались сплоченностью. Известно, что в 1684 году они подали челобитную о закреплении только за ними права производства и торговли медными изделиями в Москве. Как писал М. Довнар-Запольский, царский указ (1684) «подтверждает старинный порядок торга в этом ряду [Котельном – Г.П.] красной и зеленой медью, котлами и всякого рода медными и оловянными товарами»[122 - Довнар-Запольский М. Организации московских ремесленников в XVII веке// ЖМНП. Новая серия. Часть XXIX. 1910, сентябрь, С. 149.]. И. Е. Забелин привел следующие сведения: «котельное дело, к которому принадлежали также паникадильное и кунганное, занималось производством различных медных вещей, больших и малых. Первое место по своему искусству в этом роде производства занимает староста котельных дел Дмитрий Сверчков, работавший при царе Михаиле Федоровиче… Вообще медное дело производилось у нас с большим успехом… Кунганные… мастера делали большей частью медную посуду и особенно кунганы или кувшины»[123 - Забелин И. Е. О металлическом производстве в России до конца XVII века// Записки Императорского Археологического общества. Т. V. – СПб., 1853, С. 44.]. Далее он назвал имена некоторых московских медников XVII века. Они использовали в то время в основном привозную медь (из Швеции), крупных медедобывающих центров в стране еще не существовало.

Необходимо отметить, что определяющую роль в развитии ремесел Москвы, в т.ч. и медного, играло правительство. Оно вызывало ремесленников из других городов, приглашало иностранных специалистов, обеспечивало вызванных мастеров и их семьи жильем и средствами на пребывание в Москве, предоставляло им многочисленные льготы, следило за процессом обучения учеников медному делу.

Институт ученичества в Москве XVII века представляется важным средством распространения по всей стране не только навыков производства медных изделий, но и столичных форм и орнаментов. Обучение молодых людей проходило не только по жилым записям у рядовых медников и мастеров Оружейной палаты[124 - См.: Тальман Е. М. Ремесленное ученичество Москвы в XVII в.//ИЗ. – №27. – 1948. – С. 69, 70. По мнению С. В. Бахрушина, ремесленники из царских мастерских играли весьма значительную роль в обучении молодых людей различным ремеслам (см.: Бахрушин С. В. Ремесленные ученики в XVII в.// С. В. Бахрушин. Научные труды. Т. II. – М., 1954, С. 103).], но и при отсутствии их [жилая запись – письменная фиксация условий, на которых проходило обучение – Г.П.]. Жители различных городов и деревень приходили в столицу, обучались там навыкам медного дела, и уходили на родину. Тем самым происходило распространение по всей России полученных знаний. По окончании обучения по жилым записям мастер был обязан выдать ученику не только снасти [инструменты – Г.П.], но и образцы, по которым работал сам. Это тоже служило средством передачи форм и орнаментов. Поэтому не удивительно, что в разных концах огромной страны встречались вещи с похожими формами и орнаментами.

Ассортимент и цена продукции были разнообразны. В 1670 году котлы продавались по 6 рублей за пуд, ступки – по 7 рублей 2 гривны, луженые ендовы – по 8 рублей[125 - Левинсон Н. Р. Указ. соч., С. 95.]. Дороже всего оценивались паникадила.

Клеймение медных предметов в ту пору было мало развито. По словам Н. Р. Левинсона, «никаких знаков мастеров или клейм на русских металлических изделиях этого периода ожидать не приходится, т.к. только для посуды в инвентаре Кормового дворца, медной, оловянной и деревянной, в 1686 г. было предписано „орление“ (клеймение орлом), образцы которого имеются в Государственном Историческом музее на оловянной и медной посуде»[126 - Там же. С. 96.].

В I половине XVIII столетия Москва оставалась значительным центром производства металлических изделий. В городе в 1702 году самая большая группа учеников занималась изучением ремесел, связанных с обработкой металлов. Наряду с будущими кузнецами, оловянишниками, серебряниками[127 - Известно, что сын английского мастера Рамфельдта, работавшего на уральских заводах, Йохем Рамфельдт, ездил именно в Москву учиться специальности серебряника. Таким образом столичные художественные импульсы могли достигать далекого Урала.] были и котельники.[128 - Капустина Г. Д. Из истории ремесленного ученичества в Москве в начале XVIII века// Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. Сб. статей. – М., 1961, С. 116.] Известно, в Оружейной палате обучалось шесть учеников – медников. До этого их учителем был иностранный мастер Фобьян Креклер.

В 1720-е годы в Москве существовал меднокотельный цех, в котором значился 51 мастер[129 - Ковригина В. А. Ремесленники московской Немецкой слободы в конце XVII – первой четверти XVIII века.// Русский город. Вып. 9. Сборник/ Под ред. В. Л. Янина. Сост. Л. И. Насонкина. – М.: МГУ, 1990, С. 192.]. Число медников непрерывно росло. В 1731 году их насчитывалось уже семьдесят. П.Г.Любомиров приводит сведения о существовании в Москве в 1780 – е годы восьми медных «фабрик» и «заводов», из которых две были латунные. На них работало 125 человек[130 - Любомиров П. Г. Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России (XVII, XVIII и начало XIX вв.). – Л., 1937, С. 218.]. В Подмосковье в 1785 году известны латунный (в Богородском уезде) и медный «заводы» (в Клинском).

Приведенные факты свидетельствуют о том, что Москва во II половине XVII – I половине XVIII века была крупнейшим центром производства медных изделий в России. В городе не только делалось и продавалось огромное количество медных вещей, но и обучались этому ремеслу ученики. Столичные художественные импульсы распространялись по всей стране. Немалую роль в этом сыграли крепкие торговые связи между русскими городами. Известно об отправке медной и серебряной посуды из Москвы в различные регионы России[131 - Тверская Д. И. Указ. соч., С. 106, 108.].

Ближе ко второй половине XVIII столетия, в связи с развитием медного дела на Урале, деятельность московских медников приняла форму производства местного масштаба. Однако то колоссальное значение, которое имела в русском медном деле Москва в предшествующий период, отразилось на производствах в других регионах страны (в т.ч. на Урале), в формах и орнаментах их изделий.

Производство медных предметов имеет богатую историю и в Петербурге. О широком распространении в столичных домах и государственных учреждениях медной посуды и утвари свидетельствуют объявления в газете «Санкт-Петербургские ведомости», различные документы из фондов РГИА[132 - См., например: РГИА, ф.789, оп.1 ч.1, ед. хр.125.]. Бытовали изделия не только отечественного, но и европейского производства (особенно немецкие, шведские, английские и голландские[133 - В 1764 году в Петербург было привезено медных чайников, кофейников, подносов, подсвечников и других изделий более 46 пудов (Демкин А. В. Внешняя торговля России через петербургский порт. 1764 год. Ведомость об импорте иностранных товаров. – М., 1996, С. 60—61). Поступало также множество посуды и утвари из серебра, железа, глины, фарфора, хрусталя.]). Посуду и утварь использовали все городские сословия, от плотника до посла. При этом изделий было так много, что время от времени их продавали как лишние. Не последнюю роль в распространении этих предметов сыграли аукционы, постоянно проводившиеся в Петербурге на протяжении XVIII века.

Местных мастеров, так или иначе связанных с производством изделий из меди и латуни, условно можно разделить на частных и казенных. Первые работали на себя или на владельца фабрики. В 1790-х годах известно 47 «партикулярных» мастеров[134 - Любомиров П. Г. Указ. соч., С. 222.]. Многие из них жили в собственных домах, что говорит об определенном уровне благосостояния. Известно, что в 1744 году на молотовых медных заводах Филиппа Максимова, находящихся на реке Назии, делали посуду из красной меди[135 - В газете «Санкт-Петербургские ведомости» указано: «Фабрикант Армянин Филип Максимов с товарищем своим Гиршбергером на своих на реке Назии молотовых медных… заводах делают из красной меди доски, котлы, кастрюли, чайники и прочую посуду… Живет Максимов на Васильевском острове на 2 перспективе на 3 линии в его доме» («Санкт-Петербургские ведомости», 16 апреля, 1744 года).]. Кроме того, есть также упоминания о медных изделиях молотовой «фабрики» Франца Людвига Поппа в Мустоле Шлиссельбургского уезда.[136 - В выпуске «Санкт-Петербургских ведомостей» за 6 марта 1752 года помещено объявление о построенной по привилегии «желтой и красной меди молотовой фабрике» Франца Людвига Поппа и об ее изделиях. Фабрикант жил на 9 линии Васильевского острова в доме Андрея Позднякова. В другом объявлении Попп назван французом. В 1757 году его жена Катерина уже значится вдовой (ОР РНБ, ф.575, ед. хр. 165, л. 20об). В 1760 году его братья, гамбургские купцы Корнелий и Лоренс Поппы, пытались продать фабрику брата вместе с материалами, инструментами и деревней, купленной к ней («Санкт-Петербургские ведомости», 10 марта 1760 года, 31 марта 1760 года, 4 апреля 1760 года, 28 апреля 1760 года).] В Красном селе в I трети XVIII века существовала казенная фабрика по производству латуни, из нее же делалась посуда и проволока. В 1732 году фабрика была передана в частные руки. В 1750-е годы ее, вероятно, уже не существовало.

Казенные мастера-медники служили в государственных учреждениях, например, в Канцелярии от строений, Кабинете императорского двора, Академии художеств. В последней существовал класс «медный, чеканный, литейный», в котором преподавали известные мастера[137 - См.: Пронина И. А. Декоративное искусство в Академии художеств. Из истории русской художественной школы XVIII – первой половины XIX века. – М., 1983, С. 74 —78.]. С ними заключался контракт на несколько лет. В контрактах мастеров А. Симона, Э. Гастеклу и Т. Каррера было указано, что каждый из них «обязуется обучать юношество оной Академии в сих искусствах то есть пунцированию, фурмованию, литью из меди и по оной чеканению, точению, золочению, серебрению и бронзировке»[138 - Там же. С. 200, 201, 203.].

Медники и чеканщики, числясь в одном учреждении, зачастую привлекались для выполнения срочных работ в другом. «Чеканного дела подмастерье» Филипп Стрельников из Канцелярии от строений вызывался в Академию в 1761, 1767, 1771 годах[139 - РГИА, ф. 789, оп.1 ч.1, д. 10, л. 1; ф. 789, оп.1 ч.1, ед. хр. 412, лл. 4, 19.]. Некоторое время он преподавал там и изготавливал различные предметы совместно с «вольным медником» Иоганном Вольфом[140 - РГИА, ф. 789, оп.1 ч.1, ед. хр. 412, л. 11.]. Другие мастера становились владельцами «фабрик». Мастер Данила Григорьев служил в Канцелярии от строений с 1742 года, стал подмастерьем в 1756 году. С 1760 года он значился мастером, работающим в Академии художеств, выполнял различные работы[141 - РГИА, ф.789, оп.1. ч.1, д.170, лл. 1—9.]. В 1762 году Григорьев по собственному желанию был уволен из Академии. Будучи «медных дел мастером», он стал «красочной фабрики содержателем», на которой производились различные виды работ[142 - РГИА, ф.789, оп.1. ч.1, д.170, лл. 13—33.].