Беларусь. Штрихи к портрету

Новополоцк, относительно молодое «муниципальное образование», находится в нескольких километрах от столицы Всеслава Брячиславича. Если ехать на ветеране немецкого автобусостроения, то дорога займет минут 20—25, если идти пешком, то около пяти часов. Не смертельно. Бонусом для любознательного и выносливого путешественника станут встречи с представителями местной фауны, особенно лосями, и прочим приданым синеокой Беларуси.

Как говорилось выше, Новополоцк — младенец по сравнению, например, с Полоцком. Этакий грудничок, делящий рассвет своей жизни с муками роста и радостью открытий. Множество деревьев и до приторности ухоженных детских площадок – его отличительные признаки. Повсюду «благоухают цветами опушки лесные», местного «люда места для забав и гуляний».

Несмотря на юный возраст, город не оглушает шумом и запахом. Здесь тихо и чисто. Положение не спасают даже студенты Полоцкого университета, несколько факультетов которого базируется среди вышеупомянутых цветущих деревьев и детских площадок. Вероятно, причиной этого стал тот факт, что родословная этого города восходит к нескольким деревням, объединенным созидающей силой правительственного указа. Отсутствие в любой деревне грандиозной битвы за успех, царящей в более или менее развитом городе, делает ее тихой гаванью, местом отдохновения всех победивших и проигравших.

Но жизнь опровергает эти первые наблюдения, лирической рекой разлившиеся по белому листу. Итак, в стремлении к объективности передаем слово ее Величеству жизни, вернее, ее всесокрушающей справедливости.

Новополоцк – центр нефтеперерабатывающей промышленности Беларуси. По количеству вредных выбросов в атмосферу он опередил даже таких «чемпионов», как Минск и Солигорск. И все же надо сказать, почти не переча суровой правде, что никаких признаков этого прискорбного для экологии факта проезжий наблюдатель в Новополоцке не заметит. Подозрения может возбудить разве что вездесущая вывеска НАФТАН, оккупировавшая все значительные точки города. Но и она первое время маскируется в сознании под вид древнерусской одежды или имя бухарского царя.

Итак, Новополоцк в своем роде — загадочный город, хитрый город: он пытается «породниться» с Полоцком, но ничего общего с ним почти не имеет; он внешне претендует на звание экологической столицы страны, а по сути — бесповоротно промышленный город; он вывешивает на остановках расписание автобусов, но появляются они произвольно и всегда в виде счастливой неожиданности, и т. д. В общем, жизнь полна сюрпризов, и Новополоцк — не исключение.

Как обнаружилось позднее, такая особенность свойственна не только Новополоцку, но и всей стране. Однако склонность белорусского руководства к «потемкинским деревням» может ввести в заблуждение разве что туристов или идеалистов, а не граждан РБ и людей, проживающих на ее территории постоянно.

Витебск

«…Шагал

прямо с Замковой в небо взлетал,

зацепился за облака —

и остался тут на века».

(Д. Г. Симанович)

Город Витебск (Витбеск, Витьбеск, Кривитебск, Дбеск) считается одним из самых древних в республике. Его многолетняя история вместила в себя притязания смоленских князей, пребывание под литовско-польскими правителями и чудесные времена Советского Союза, наследие которого до сих пор украшает улицы города.

К числу достопримечательностей путеводители дружно относят Благовещенскую церковь, костелы (ныне они изменяют католицизму с православием) и многочисленные монументы, посвященные победе во Второй Мировой войне. Особенно выделяются три колоссальных штыка, упершиеся в небо на одном из холмов около Двины.

Вообще в Беларуси, в отличие от некоторых ее соседей, память о погибших и победе чтится свято[11 - Хотя и здесь недавно появились некоторые «особенности», которые направлены, по выражению белорусского правительства, против «приватизации» Победы некоторыми соседними странами (например, замена георгиевской ленточки своей, белорусской и проч.)]. За это — поклон.

Витебск напомнил город Сочи после Олимпиады: чисто, декоративно и пусто. В белых листьях яблонь ветер рассказывал о своих ужасных украинских впечатлениях, трава на холмах внимательно слушала, и слезы ее блестели на солнце. Диссонансом к этому была деятельность равнодушных птиц, которые, как обычно в это время года, оглашали округу песнями по мере своих вокальных возможностей. В качестве забавной параллели этому факту можно назвать музыкальный фестиваль «Славянский базар», с 1992 года призывающий на свои площадки исполнителей из разных стран мира. Он задумывался как средство объединения русских, украинцев и белорусов посредством искусства.

Кроме вышеназванных качеств (чистоты, декоративности и пустынности) в Витебске царит уют: в небольших дворах около краснокирпичных домиков по улице Революционной, на лавочках по берегам рек, в парках и садах. Кажется, именно этому уюту (в XIX веке имевшему четкий оттенок провинциальности) мы должны быть обязаны появлением в Витебске такого художника, как Марк Шагал.

Это — местная «икона».

Конечно, степень его почитания несравнима с культом личности Моцарта в Зальцбурге или Петра Великого в Петербурге, или даже короля Людвига в Мюнхене, но Шагал в Витебске присутствует в книгах, буклетах, журналах. Меккой всех «шагаловедов» стали дом-музей художника и арт-центр.

Дом Шагалов — небольшое красное здание из кирпича, расположенное несколько в стороне от остальных достопримечательностей Витебска. Он состоит из нескольких комнат с размещенными в них фотографиями и различными бытовыми предметами.

Но главное в доме, пожалуй, не это (хотя фотографии очень интересны), а сад, в который ведет скрипучая дверь. Там — цветение.

Аромат цветущих деревьев, кажется, лучше всего передает то, что вдохновляло Шагала, что сделало его художником.

Витебск — самый кошачий город из числа тех, в которых я побывал (в этом с ним может соревноваться, пожалуй, только Стамбул). Коты безбоязненно лежат на скамейках, сидят в форточках, дефилируют по улицам. Они до такой степени освоились в Витебске, что на правах диковинных животных в местном зоопарке делят пищу с тиграми и львами. И последние, несмотря ни на какие усилия и протесты, не могут им воспрепятствовать. Претензии царей животного мира тем более обоснованны, что коты не брезгуют отнимать мясо у крупных птиц. Впрочем, усатая ненасытность иногда получает заслуженное возмездие посредством метелки служителя зоопарка.

Уголок старого Витебска.

Орша

«Путешествие начинается», — думал я радостно, усаживаясь в большой автобус с белорусскими номерами. Единственным его недостатком были окна, немытые, вероятно, со времен получения Оршей Магдебургского права. Это прискорбное состояние окон вынудило меня заняться интенсивными упражнениями на ниве русской изящной словесности. Не знаю, выиграла ли последняя от этого, но 11 часов пути по маршруту «Санкт-Петербург — Орша» я благополучно «убил». К тому же медведеподобные белорусские водители паче жизни стремились не отстать от расписания, и потому ровно в 5 утра высадили меня и рюкзак на автовокзале Орши. Запах цветущих яблонь и чистота, как обычно, встретили меня с распростертыми объятиями. Эту райскую картинку озвучивали соловьи, вероятно, устроившие соцсоревнования между певческими коллективами.

По своему внешнему виду и сути Орша представляет нечто среднее между Витебском и Барановичами.

Древняя история с железнодорожным оттенком. Город первый раз упоминается в 1067 году, в XII веке он входил в Витебское княжество, а с 1320 года охранял восточные рубежи Великого княжества Литовского от набегов злобных московитов. Затем он стал частью царства этих злобных московитов, пережил сюрреалистические времена Советского союза, и, наконец, ныне пребывает на территории суверенного государства под названием «Беларусь». Таким образом, многовековая история Орши вместила в себя несколько государств и миллионы человеческих судеб.

Если говорить о последних, то, пожалуй, самым известным уроженцем Орши можно считать Владимира Короткевича — автора исторических романов, которые читал каждый белорусский школьник[12 - О Константине Заслонове — легендарном партизанском комбриге, которому в местном музее посвящен целый зал (из трех), просто упомянем: он родился не в Орше.].

А если говорить о нескольких государствах, то больше всего в городе сохранилось от эпохи СССР, чем от ВКЛ, и, тем более, от Древней Руси. Учитывая хронологию, это вполне объяснимо.

В Орше довольно много «учреждений культа»: остатков древних католических и православных монастырей, современных православных храмов. Несмотря на то, что раньше в городе было великое множество «религиозных организаций» (монастыри бернардинцев, доминиканцев, францисканцев, униатов, мариавиток и проч.[13 - Минский исследователь А. Н. Колосовская подсчитала, что на всей территории Беларуси в прошлом проходила активная деятельность 18 мужских и 7 женских католических орденов.]), последнее слово, видимо, осталось за православием. Впрочем, эта часть Беларуси с давних пор тяготела к московскому патриархату: бывало, что местные монахи целыми монастырями переселялись в Москву[14 - Переселялись не только монахи. Историк Л. С. Абецедарский писал: «…даже по самым скромным подсчетам, дворы белорусских переселенцев к 80-м годам XVII в. составляли не менее 20% всех дворов посадского населения Москвы».]. Поскольку многие из них по совместительству были еще и искусными резчиками по дереву, печатниками, изразцовых дел мастерами, то культура Московской Руси очень выиграла от таких переездов. По словам минского исследователя О. Д. Баженовой, «белорусские мастера в России оказались репрезентантами возможностей европейской культуры, новых форм и стилей, нового понимания пространства, декора, нового настроения и нового ощущения времени в искусстве».

Связи с Россией и сегодня крепки.

Десятки жителей Орши, как и их предки, работают в российской столице. Правительство города даже не делает вид, что оршане говорят по-белорусски: русский язык безраздельно господствует в «сфере коммуникации». Тем не менее, местные жители не стали от этого россиянами: «Федот да не тот». Они – представители родственной, но не российской культуры. Это ощущалось уже на границе: в запахе цветущих яблонь, пряном ветерке, чистоте, покое, уюте.

По поводу последнего надо сказать особо. Посетитель Орши обязательно должен сойти с центральных улиц и прогуляться по местным дворикам. Там — кошки, скамьи и кладовые помещения, пародирующие трехнефные базилики. Песочницы и качели обрамляют эти «теплые» картинки. Идеальное место, чтоб сказать жизни: «Замри!» или — лучше — «Остановись, мгновенье!»

Особый оттенок придают городу крик петухов и квакание лягушек. Местные рыбаки, длинными рядами выстраивающиеся вдоль Днепра, — стаффаж для любой идеалистической картинки, особенно по вечерам.

Главная достопримечательность Орши – не Кутеинский монастырь, не памятник «Катюше» (именно под Оршей советские войска впервые применили это смертоносное оружие) и не православные монастыри и церкви, а бывший коллегиум иезуитов, находящийся на берегу Оршицы. Нынче его населяют несколько организаций, одна из которых — художественная галерея. Самое запоминающееся в ней – древние иконы и резьба по дереву. Мастера Кутеинского монастыря в XVII веке были широко известны в этой области[15 - Вообще монастырь ранее играл весьма и весьма значительную роль не только в художественной, но и церковной жизни края.].

Неподалеку, на довольно высоком холме, находится замчище, то есть место первоначального заселения города, его ядро. Здесь нынче собирается много фланирующей молодежи, а, по словам местных жителей, раньше это было площадкой ожесточенных битв между «неформалами» и «гопниками». Как обычно в истории, побеждала не дружба, а физическая сила. Описываемая часть оршанской истории находит соответствие в пенитенциарных учреждениях[16 - Больше всего исправительных колоний находится именно в Витебской и Могилевской областях. Считается, что количество преступлений в Беларуси находится между таковыми же показателями у непосредственных соседей и в странах Западной Европы.], наличие которых в городе отразилось в местной поговорке: «Орша – город богатый: три тюрьмы, ни одного института». Это, конечно, не совсем верно.

От замчища необходимо еще бросить взгляд в сторону большого красного здания мельницы («млына», по-белорусски). Там, в прохладных музейных помещениях, можно обнаружить старинные музыкальные инструменты, крестьянские костюмы, керамическую посуду и прочие интересности. Поход в млын сообщит туристическим наблюдениям необходимую историческую глубину.

Однако надо заметить, что сегодня Оршу нельзя назвать туристическим городом: музейщики были приятно удивлены, что кто-то хочет посетить экспозицию; гостиница представлена в единственном числе; для осмотра главных «достопамятных мест» достаточно 2—3 часов. Это, конечно, не означает, что не следует посещать Оршу. Как к любому белорусскому городу (кроме, пожалуй, Минска и Гродно), к ней надо присмотреться, понять его атмосферу, настроение. Тогда Орша предстанет милым городком, утопающим в яблонях, где под звук гудящих паровозов можно обрести покой. И здесь Советская улица вполне мирно соседствует с Доминиканской.

Мстиславль

«Невеселая сторонка

Наша Беларусь:

Люди – Янка да Симонка,

Птицы —дрозд и гусь…».

(Я. Купала)

Как утверждают многие источники по истории Беларуси, город Мстиславль был основан в 1135 году князем Романом Мстиславичем и назван в честь отца, Мстислава Великого. Я же появился в этом городе хмурой осенью на третьем году после рождества сына моего, Льва Глебовича. Служебные музы с упреком смотрели вслед моему автобусу, а белорусские пограничники, как обычно, так и не обозначились.

Автор путевых заметок о Могилевской губернии Н. Н. Останкович писал в 1902 году: «Мстиславль… раскинулся на холмах, в чудной живописной местности, которую редко можно встретить; виды с возвышенностей прекрасные… Затем, в городе масса зелени, еще более придающей ему издали красы».

Однако меня в Мстиславле встретили только плешивые тополя да пара коз с ироничными взглядами. Первые минуты моего пребывания в этом городе не помогли мне понять отличий Мстиславля от какой-нибудь смоленской деревни (Смоленская область почти незаметно для глаза стала Магiлёyскай вобласцю): угрюмые люди в родительской одежде, тишина и никуда не спешащие коровы на центральной площади, отсутствие капучино со времен Романа Мстиславича до эпохи Александра Григорьевича etc.

Однако чуть позже отличия нашлись: два памятника Петру Мстиславцу[17 - Вероятно, это – несколько забавное подтверждение «книжности» белорусской культуры, потому что, например, известному мастеру Степану Полубесу, украсившему во II половине XVII века своими изразцами едва ли не пол-Москвы и также уроженцу Мстиславля, ни одного памятника замечено не было.], два костела и общая, типично белорусская, «окрашенность» действительности в зелено-красные цвета. Надо отметить, что костелы переживают не лучший период своей истории: иезуитский — в руинированном состоянии, а в кармелитском службы проходят, вероятно, раз в два—три столетия, «если позволят условия погоды». В этом смысле Мстиславль — город победившего православия: местные соборы цветут и пахнут. Впрочем, на мой поверхностный взгляд проезжего человека, полуразрушенные костелы с их волютами a la кренделя смотрятся гораздо солиднее бессмысленно улыбающихся православных соборов.